Владимир Сотников - Похищение лунного камня

Чуть не застряв в узком окошке, киоскерша протянула длинные руки и выхватила журнал у Ларика.

– Вот-вот! И отправляйтесь со своим дедушкой в этот обезьянник! Самое место для вас!

Ребята расхохотались чуть громче, чем следовало. Даже Остап шарахнулся в сторону, натянув поводок. Наверное, ему было стыдно за своего хозяина. Но если настроение хорошее, разве уследишь за громкостью смеха?

Разве можно было, имея такие сведения, усидеть дома?

Споря по дороге, как по-военному называется их поездка – рекогносцировка или регносцировка – Ларик с Петичем стремительно приближались в метро к зоопарку. Точнее, к «Обезьяннику» на Малой Грузинской улице.

– Ладно, прекратим наш глупый спор, – махнул рукой Петич. Тем более что он чувствовал свой проигрыш. – И зачем эти старинные иностранные названия? Разве нельзя сказать по-русски: разведка? А разведка боем – вообще звучит классно!

– Прекратим, – согласился Ларик. – Ты же сам первый начал. Сказал неправильно, а я тебя поправил. А все-таки в нашем случае точнее будет сказать не разведка, а именно рекогносцировка. Разведка – это… Ну, просто разведка. Понятно, что это такое. А рекогносцировка – как раз разведка на местности. Проверка адреса, в нашем случае.

– Спасибо, поправил, – проворчал Петич. – И черт дернул меня за язык такое слово произносить! Только настроение испортил.

– Зато, смотри, – подтолкнул его Ларик, – приехали! Ты придумал новый способ быстрой езды в метро. Вспоминаешь самое длинное и трудное слово, произносишь его по буквам – и уже на месте.

Дома с номером тридцать два на Малой Грузинской не было. Как ни странно, Петичу это понравилось.

– А ты думал, все так просто, – прошептал он, сглотнув слюну. – Не в игрушки играем.

По учащенному дыханию можно было определить, что он наконец оказался в своей стихии. Ему вообще нравилось все необычное, сложное и заковыристое. На улице нет дома! Как же, очень даже интересно!

Ларик усмехнулся и кивнул головой, указывая в глубь двора. Словно специально для Петича, на маленьком особнячке красовалась огромная надпись, сделанная баллончиком-распылителем: номер дома в круге и кривые пляшущие слова «Аблизьянник».

– Смешно, – оценил остроумие неизвестного художника Петич. – Ну что, сунемся туда, раз уж приперлись?

Дверь особнячка была заколочена наглухо. И даже окна первого этажа были замазаны белой краской – доказательство необитаемости дома. Ларик хмыкнул:

– Да-а… Чтобы у нас все просто выходило – ну никак нельзя. То дом с нужным номером прячется где-то во дворе, то оказывается пустым. Как будто в компьютерную игру играем. Все новые дурацкие прибамбасы из-под земли вырастают.

И вдруг они услышали музыку. Она доносилась откуда-то из-под земли, и оттуда же вынырнули две странные фигурки. Сразу нельзя было определить, парни это или девушки. На голове у них росло что-то одинаковое типа волос, в носах и пупках торчали одинаковые серьги, одежда тоже была одинаковая… – Перестарались с прикидом! – хмыкнул Петич. – А вообще ничего, прикольно.

– Че-о сказал? – пропела крайняя фигура, оказавшаяся девушкой.

– Да ниче-о, – таким же тоном ответил Петич. – Как к вам нырнуть?

– Падай по лестнице. – Девушка махнула вниз.

Ступеньки в подвал были на удивление чистыми и даже выкрашенными в какую-то кислотную краску. У железной двери стояли два живых шкафа – охранника. Они провели немигающими взглядами по Петичу, остановились на Ларике и произнесли коротко и ясно:

– Нельзя.

Ларик даже обрадовался. Ему и не очень-то хотелось туда, внутрь. Из подвала доносилась дурацкая музыка, и кто-то совершенно независимо от нее пел: «На виду у всех мы прикольнемся! И забудем, где мы и зачем!»

Но все равно было обидно. Всегда ведь обидно, если куда-то не пускают.

– А почему нельзя? – шепотом спросил он Петича.

– Фэйс-контроль называется. Мордами, то есть этими… лицами не вышли. Малолетки, короче, – одним краешком губ шепнул в ответ Петич. – А в рекламке не написано, что нельзя, – громко сказал он охранникам. – Или мы ошиблись адресом? Это обезьянник?

Охранники кивнули:

– Ночной клуб. Детям – нельзя.

Петичу с Лариком можно было и возвращаться. Не прорываться же в этот клуб! Уточнили адрес, обеспечили себе завтрашнюю слежку – что еще надо опытным сыщикам, которые не хотят привлекать к себе лишнее внимание? Они уже поднялись по ступенькам обратно, когда услышали сзади голос:

– Эй, пацаны! А вы случайно не этих чокнутых разыскиваете?

– Д-да, – на всякий случай произнес Петич, но не удержался от законного вопроса: – Каких чокнутых?

– Ну, которые тут днем иногда занимаются.

– По нечетным, в четыре? – уточнил Ларик.

– Ага, завтра опять будут своим дымом вонять. Делать им нечего! Слышь, Колян, я думаю: это сколько ж времени надо, чтоб косички такие, как у них, отрастить, а?

Колян отмахнулся:

– А мне по фигу. Пускай хоть хвост отращивают. Наши вон тоже не лучше…

Под «нашими» он, наверное, подразумевал посетителей ночного клуба.

– Вон, кстати, один ваш придурок потерял. – Охранник показал ребятам круглый значок, на котором от руки был нарисован странный символ: улыбающаяся продолговатая рожица без глаз и без носа.

Такой огуречик. Даже скорее – яйцо с улыбочкой.

– А мне такой не выдали, не хватило, – сказал Петич. – Продайте, а?

– Ты за кого меня держишь? – ухмыльнулся охранник. – За жлоба? Цепляйся! – И он бросил Петичу значок.

– Спасибо! – Петич ухватил значок, как самую большую ценность.

– Фигня все это, пацаны! – донеслось сзади. – Делом займитесь!

– Да уж у вас дело – лучше не придумаешь, – негромко сказал в ответ Петич. – Наверное, с детства мечтали о такой профессии. Не лает, не кусает, а в дом не пускает.

– Да нормальные охранники, зря ты так на них, – пожал плечами Ларик. – Наверное, днем где-нибудь учатся, а вечером подрабатывают.

– В консерватории учатся, – кивнул Петич. – На скрипачей. Видал, какие пальцы музыкальные? У скрипки от ужаса струны сами лопнут.

– Зачем тебе этот значок? – спросил Ларик, когда они вышли на улицу.

– На всякий случай. – Петич внимательно посмотрел на Ларика. – Ты, Ларион, иногда удивляешь меня. Сейчас растерялся прямо, в комочек сжался. Да чего ты испугался? Охранников этих, музыки дурацкой? Ну не нравится тебе все это – плюнь и не обращай внимания! А ты так реагируешь, будто тебя заставляют таким же становиться. У нас свобода, каждый сам по себе.

– Спасибо, – улыбнулся Ларик. – Пояснил. А то я без тебя этого не знал! Все-таки скажи, зачем тебе значок?

– Ну-ну, придуривайся дальше. – Петич и правда был уверен, что Ларик притворяется таким непонимающим. Но, еще раз взглянув на друга, начал объяснять: – Мы же придем сюда завтра. И в четыре часа никого рядом с обезьянником не увидим. Я к примеру говорю. Не за кем будет следить. Мы же попытаемся внутрь попасть, да? Ну вот, значок нам и поможет. К тому же надо будет отрастить косички. До завтрашнего дня. Да-а, значок проще нарисовать. А вот косички…

Ларик рассмеялся – так смешно объяснял Петич.

– Ты молодец, – похвалил он друга. – Сразу все понял. Можно, конечно, еще подробнее расспросить этих охранников, но… Мало ли что! Не будем рисковать, привлекать лишнее внимание.

– А нам пока больше ничего знать и не надо, – пожал плечами Петич. – Для нас главное – быть в нужное время в нужном месте. А там и посмотрим.

В метро они ехали молча, что объяснялось напряженной работой мозга. И Петичева, и Ларикова. Результатами этой работы друзья поделились уже в автобусе, когда подъезжали к Ларикову дому.

– А как ты вообще все это связываешь? – первым спросил Петич. – Зашифрованную надпись в компьютере, обезьянник, «Якубовича»? Ты ж его почему-то сразу невзлюбил… Сейчас радоваться должен, что твои подозрения сбываются. А ты какой-то грустный.

– Да при чем тут – взлюбил, невзлюбил, – отмахнулся Ларик. – Эмоции здесь не имеют значения. И негрустный я, просто задумался. Понимаешь, пока ничего нельзя сказать. Абсолютно ничего. Откуда мы знаем – может, «Якубович» компьютер на работе взял уже с этой надписью? К тому же вспомни, как сегодня следователь себя странно повел. Сцапал подозреваемого священника и увез на беседу. А может, и на допрос. Не хочу я быть похожим на этого следователя – так поспешно выводы делать.

Петич недовольно поморщился. А он, значит, похож? Тоже поспешно сделал вывод, решив, что отец Николай стащил метеорит?

– Какое же следствие, – проворчал он, – без подозрений?

– Правильно, – согласился с ним Ларик. – Подозрения – основа следствия. Но не основание. Чувствуешь разницу?

Честно говоря, Петич ее не чувствовал. В таких тонкостях русского языка он путался. Это тебе не пословицы с поговорками!

– Ты бы попроще выражался, – продолжал ворчать он.