Валерий Гусев - Охота на инспектора

— Шурка, это я, открывай скорее.

Шурик отпер дверь, впустил Алешку.

— Надевай штаны,  — приказал Алешка,  — нужна твоя помощь.

Шурик впрыгнул в джинсы, как бравый солдатик по тревоге.

— Я пойду в подвал. Ты меня там запрешь, а ключ положишь в холле, в правый ящик трюмо, рядом с платяной щеткой. Это понятно

— А когда тебя отпереть

— В понедельник,  — буркнул Алешка.  — Или в январе.

В подвале он выбрал драное кривоногое кресло поприличнее, устроился в нем и погасил фонарик. Он не собирался сидеть здесь всю ночь. Он прекрасно понимал, что папин гнев остынет в дороге. Нужно немного переждать, кое —что сделать, а потом тихонько вернуться в «детскую комнату милиции» и спокойно «доспать», согнав с тахты Шуркино пальто, волейбольный мяч и пригревшегося Шарика.

А пока можно немного подумать, прислушиваясь к подвальной тишине. Думал он о том, что кому —то (уже почти ясно — кому) нужно было разыскать второй подвал. Ведь не случайно, когда Дедуля рассказывал о старом доме, он говорил не «подвал», а «подвалы». Кому —то они для чего —то очень нужны. Может быть, кто —то настойчиво искал этот винный склад Алешка, конечно, знал, что древние вина очень дорого ценятся. Правда, не мог понять — за что Старинное оружие, старинные картины, иконы — это понятно. А старинная кислятина Кому она нужна Тут Алешке захотелось пить, он достал английскую фляжку, сделал пару глотков и положил ее рядом, чтобы была под рукой. И снова стал думать — все равно делать больше нечего. Он думал, думал и… заснул.

И проснулся от того, что ему показалось, будто кроме него в подвале кто —то еще есть. Домовые вернулись…

Сначала Алешка почувствовал запах сигаретного дыма, потом он услышал шепот. Разговаривали двое. Мужчина и женщина…

Они разговаривали негромко и в темноте; только вспыхивал порой в дальнем углу огонек сигареты. Но он ничего не освещал — лишь кончик носа неизвестно кого. Впрочем, почти сразу стало известно, чья эта сигарета и чей этот нос.  — Вовчик, а зачем тебе это надо   — спросил женский голос, очень похожий на голос горничной Мариши.

— Зачем, зачем… Надо, значит. Не все ж этому козлу. Он свой клад со дна реки возьмет, а нам кинет по штуке баксов. А сам миллион срубит. И к англичанам слиняет. У каждого свой интерес. Ты —то вот тоже мне помогла, ключи достала, в подвал водишь. Значит, и у тебя интерес.

— Да я —то так, со зла. Достала меня барыня, Лилька эта. Да и не Лилька она, а Лидка. Покрасивше себя придумала. Госпожа такая, вишневая. Я ей и кофе в постель, и барыней величаю, а ей все не так. Барыня… Вот и я побарствовать хочу. Вот получу с тебя за помощь и в Канары уеду. Канареек слушать на вечернем закате.

— Сначала я получу. Да что —то не получается. Что —то дед напутал. Никакого подвала здесь нет. И вина — тоже. Ни старого, ни нового.

— Вот, Вовчик, какие дурные люди есть. За бутылку вина как за машину плотят.

— Вино того не стоит,  — рассудил Вовчик.  — А похвалиться этим лестно. Он его — морщится, но пьет. А сам об копеечной кружке пива мечтает. Богатые, они чудные. У них крыша от богатства едет. Сами не знают, чего хотят. Вроде все есть, а все равно еще чего —то хочется.

Алешка мне потом рассказывал: «Я, Дим, сижу и думаю: продашь ты этот винный клад, у нас столько денег будет! И мы с тобой на эти деньги… Но, Дим, не успел я додумать».

Да, не успел. Писать ему не хотелось, пить — тоже, но сильно захотелось чихнуть, пыли в подвале хватало. И Алешка не удержался. Так чихнул, будто под каменными сводами петарда взорвалась.

— Кто здесь   — И в лицо Алешке ударил яростный луч сильного фонаря. Алешка зажмурился и еще раз чихнул.  — А, это ты, шустрик! Попался!

Алешка встал, попытался заслониться от беспощадного света. Фляжка с «Холмсом» упала на пол.

Вован подошел неторопливо, поднял ее, рассмотрел, засмеялся.

— Ишь ты, виской запасся. Так ты еще и пьяница.

— Это не мое,  — проворчал Алешка.

— Точняк! Это мое!  — И, отвернув пробку, Вован одним духом опорожнил фляжку до дна. И захлопал глазами.  — Это что

— Это мамино,  — невинно объяснил Алешка.

— Ну

— Она цветы создает. На подоконнике.

— Ну

— У нее эксперименты такие. Она разноцветные цветы создает.

— Ну

— Синие розы, к примеру.

— Не бывает синих роз,  — сказала с недоверием Мариша.

— Это у вас не бывает. А у нас бывает. У нас все разноцветные. Синие розы, фиолетовые кактусы, черные ромашки.

— Во заливает!  — хмыкнул Вован, но как —то озадаченно и даже настороженно.  — Это вода   — Он сунул фляжку Алешке под нос.

— Это мамина вода,  — подчеркнул Алешка.  — Такой раствор. Чтобы белые розы стали зелеными.

— А я   — Вован опять захлопал глазами.

— И вы тоже,  — вежливо объяснил Алешка.  — Только не сразу, не волнуйтесь. Наверное, к утру. Или к понедельнику.

Вован выронил фляжку — Алешка ее подхватил,  — дрожащей рукой достал сигареты.

— И… это… надолго

— А я знаю У цветов на всю жизнь. Наверное, и у вас тоже. Зеленый цвет лица — это клевая фишка. Прикольно.

— Ах ты!.. Да я тебя сейчас!.. По стенке!..

Алешка шагнул назад и сказал почему —то:

— Спать, дядя.

В руке у него появился крошечный пистолет, раздался легкий хлопок, из ствола вырвался синеватый клубочек дыма и окутал Вованово лицо.

Теперь уже Вован шагнул назад. Он вдруг широко зевнул, ноги его подкосились — Вован мягко опустился на пол.

— Убил   — ахнула Мариша и прижала ладони к щекам.

— Больно надо,  — брезгливо сказал Алешка.  — Спать будет до утра. И проснется зеленым, как кактус.

— А я в него чуть не влюбилась. Замуж за него собралась. За зеленого.  — И без всякого перехода сообщила: — Ну я пошла. Мне здесь больше делать нечего.

— Мне тоже,  — сказал Алешка и заботливо подложил Вовану под голову старое Шуркино пальто.

Дверь в подвал он запер сам и ключ положил в карман, рядом с пистолетом, который на всякий случай дал ему мистер Хилтон, когда они старались перекричать друг друга в «чреве» водопада.

Пистолет этот был самый обычный, газовый, но с особыми патронами, сонными, так их назвал Алешка. Этими патронами вооружил Хилтона его старший брат, который, помните, охотился за комарами. Он выпросил их у своего коллеги, который тоже охотился, но не за комарами, а за хищными животными в своем английском зоопарке. Ну, не охотился, конечно, а безвредно усыплял их на время. Когда какого —нибудь зубастого тигра надо было от чего —нибудь полечить или сделать ему от чего —нибудь прививку. У наших звероводов тоже такие патроны есть, но они стреляют снотворными ампулками вроде шприца и действуют не сразу. А газ в патронах Хилтона укладывает даже крупное животное в один момент.

Наверное, Хилтон —старший очень беспокоился за Хилтона —младшего (как, например, я за Алешку) и пугал его тем, что в далекой России иногда бродят по улицам хищные медведи в валенках и с балалайками.

Ну, медведи у нас по городам в валенках давно уже не ходят, а вот всяких Вованов пока хватает. Без балалаек…

За завтраком Алешка был весел и беспечен, как воробей на помойке. И даже ни разу ничего не опрокинул и не уронил. Мариша за ним ухаживала, как за самым почетным гостем и говорила ему «вы»:

— Кушайте, Алексей, кушайте, уж больно вы худощавенький.

Худощавенький наворачивал за двоих и перемигивался с Шуриком. Но тут в окне появился Дедуля и дал Алешке сигнал. Тетя Лилия в этот момент как раз вышла зачем —то из гостиной. И Дедудя сказал:

— Оболенский! На выход!

— Оба —два   — грустно спросил Алешка.

— Сам!

Это уже хуже. Значит, папа еще здесь, и Лешку ждет заслуженная расправа. Однако, выскакивая в окно, он почему —то подмигнул Шурику, довольно весело.

— Куда идти   — спросил он Дедулю.

— В мою резиденцию. Ждут тебя.  — Дедуля вздохнул.  — Однако порка тебе будет. Знатная. Смекаешь

— Врубился.  — Алешка помолчал.  — Еще посмотрим.

— Чего посмотрим

— Кто кого пороть будет. Распустились. Совсем мальчугана загоняли. Ни за что. Вместо спасибо.

— Так их, Лексей, так их,  — подначивал дед. Но по мере того, как они приближались к избушке, он все дальше и дальше отстранялся от Алешки — как бы и ему самому, золотоискателю, под горячую руку не попасть.

Но обстановка у деда в доме была довольно мирной. Может быть, из —за пыхтящего на столе самовара, на который инспектор Хилтон смотрел, не отрываясь, как на чудо техники первобытного века. А вокруг самовара разлеглись еще сушки с маком и миска с медом.

— Явился   — сказал папа и стал демонстративно выдергивать ремень из брюк.

— Штаны потеряешь,  — предупредил его Алешка.  — И не догонишь. Без штанов.