Антон Иванов - Загадка ловких мошенников

Впрочем, и другие мальчики, сменив привычные джинсы, майки и куртки на пиджаки и галстуки, вдруг предстали совсем в другом виде. Лишь Темыч и Вадик Потанин из девятого «А» по-прежнему выглядели детьми. Выходные костюмы словно бы лишний раз подчеркивали, что двое еще не выросли.

Ученики и родители расселись в разных частях зала. Моя Длина вручила Зинаиде Николаевне видеокамеру, велев снимать абсолютно все, а Андрея Станиславовича исключительно крупным планом. Борис Олегович тоже захватил камеру. А папа Марата Ахметова, Хамитяй Хамзяевич, поручил съемку вечера своему личному телохранителю, который уселся с ним рядом.

Начались торжественные речи. Первым взял слово директор Михаил Петрович.

— Друзья! — произнес он с чувством. — Для многих из вас учеба в нашей школе сегодня не кончилась. Но некоторые уходят. Со следующего года оставшиеся сливаются в два параллельных класса.

— Это как понимать! — вскочил с места здоровяк Марат Ахметов. — Выходит, десятого «В* не будет?

Славное содружество «В» загудело. Ни у кого из учеников просто в голове не укладывалось, что отныне они превратятся в каких-нибудь «ашников» или «бэшников».

— Увы, не будет, — развел руками Михаил Петрович. — Оставшаяся часть девятого «В» сливается с оставшейся частью девятого «Б».

— А Андрей Станиславович? — возопила с трагическим видом Моя Длина. — Как же мы без него?

— Нам другого не надо! — немедленно подхватило в полном составе бурное содружество «В».

По залу пронесся смех.

— Между прочим, не вижу повода для веселья, — окинул угрожающим взглядом параллельные классы Марат Ахметов.

Смех немедленно смолк. Некоторые родители смущенно закашлялись.

— Отстоим Андрея! — грянул Мишка Сидоров.

— Андрея! Андрея! — принялось дружно скандировать бурное содружество девятого «В».

Причем как-то так получилось, что громче всех звучали голоса ребят, собиравшихся в этом году уходить.

Так длилось минут пять. Затем сводный хор девятого «В» потребовал:

— Сохранить десятый «В»!

— Иначе полный аут! — громогласно заявила Моя Длина.

— Во дают! — делился впечатлениями Хамитяй Хамзяевич. — Мы когда-то точно так же начальника нашей смены носильщиков отстояли.

Перед тем как совершить не совсем ясную, но явно головокружительную карьеру в бизнесе, Ахметов-старший много лет проработал носильщиком на Курском вокзале. И теперь любил предаваться воспоминаниям о тех, по его словам, «знаменательных днях», которые «выковали характер будущего предпринимателя».

— Не отдадим Андрея! — кричали тем временем питомцы девятого «В».

— Тише! — закричал директор. — Андрей Станиславович остается с Вами. А вот насчет буквы «В» обещать не могу. Иначе нарушим алфавитный порядок.

— Не по уставу получится, — поддержал его бывший кадровый офицер Арсений Владимирович.

Однако его замечание вряд ли достигло чьих-нибудь ушей. Ибо девятый «В» разразился оглушительным «ура!»

— Андрюша! — перекрывая голоса одноклассников, воскликнула Моя Длина.

Сорвавшись с места, она вихрем ринулась на сцену и повисла на шее у классного руководителя.

— Школьникова! Перестань! — пытался высвободиться из ее крепких объятий Андрей Станиславович.

Однако Моя Длина не могла упустить столь выгодного момента.

— Мы! Мы так рады! — и она запечатлела поцелуй на губах вконец растерявшегося классного руководителя.

Девятый «В» ответил аплодисментами.

— Ну, Машка! Замогильно! — в исступлении проорал Марат. — Собирательный поцелуй от всего класса!

Андрею Станиславовичу наконец удалось расцепить руки Школьниковой. Все-таки он был когдато десантником. Вытащив кз пиджака носовой платок, он принялся оттирать лицо от губной помады. Затем, низко опустив голову, сделал вид, будто старательно поправляет галстук.

Когда он наконец вновь посмотрел на класс, ребята заметили, что глаза у него за стеклами очков както странно блестят.

— Может, что-нибудь скажете? — предложил Михаил Петрович, которому уже было ясно, что продолжать тщательно подготовленную речь не имеет смысла.

— Чего уж тут говорить, — севшим голосом произнес Андрей Станиславович. — Таких бандитов, как мой класс, я в жизни не видел. Но я все равно их люблю. И других мне не надо.

Класс взревел от восторга. Когда наконец настало относительное спокойствие, заместитель директора начал вручать девятым классам почетные дипломы. Причем больше всего наград досталось содружеству «В». Ибо Олег, и Темыч неизменно выходили победителями в математических олимпиадах. А Женька, Боря Савушкин и Марат Ахметов умудрились одержать верх на соревнованиях московских школ по баскетболу и боксу.

Потом слово взял пожилой толстый учитель литературы Роман Иванович. В две тысячи первой школе он работал с незапамятных времен. И за долгие годы педагогической деятельности умудрился привить множеству поколений учеников стойкую нелюбовь к великим литературным произведениям, которые входили в школьную программу.

В девятом «В» от «литературной» тирании Романа особенно мучился Темыч. При всей начитанности, он крайне скверно запоминал стихи. Поэтому Роман Иванович ввел специально для Темы индивидуальную систему «зачетов по великой поэзии*. К несчастью Темыча, учитель литературы, несмотря на преклонный возраст, никогда ничего не забывал. А кроме того, Ьы.л. поклонником железной дисциплины.

Правда, сейчас Роман был настроен вполне мирно. Оглядев присутствующих, он прогудел зычным басом:

— Позвольте искренне вас поздравить с окончанием девятого класса! "Уверен, что наши занятия прошли не зря. Теперь величайшие произведения русской и зарубежной литературы, которые мы совместно с вами изучили, будут сопутствовать вам всю жизнь. И когда у вас будут возникать трудности и проблемы, вы снова и снова станете обращаться к Толстому и Чехову, Пушкину и Лермонтову. И сможете найти у этих великих авторов все ответы на возникающие у вас вопросы. Ибо великое искусство способно…

На что, по мнению Романа Ивановича, способно великое искусство, никому из присутствующих так и не довелось в тот вечер узнать. Тишину зала прорезала оглушительная телефонная трель. Затем послышалось громкое щебетание мамы Темыча — Надежды Васильевны:

— Да, да. Это я, Верунчик! Ну да! У Темочки выпускной вечер!

— Уважаемые родители! — пробасил Роман Иванович. — Убедительная просьба. На время проведения торжественной части мероприятия выключите сотовые телефоны.

— Ой-ой-ой! — воскликнула Надежда Васильевна. — Извините, пожалуйста, я сейчас. — И, понизив голос, она зашептала в трубку: —

Верунчик, ты меня слышишь? Тут совершенно неудобно разговаривать.

Многие стали смеяться. Темыч покраснел. Роман Иванович — тоже. У него даже лысина стала красной.

— Ну, он мне это в десятом классе припомнит, — проворчал Тема.

Катя с иронией на него покосилась и фыркнула.

— В девятых классах мы сумели достичь значительных успехов, — вновь загудел Роман Иванович — Даже Мартынов, — уставился он на по-прежнему красного Тему, — справился со своей проблемой запоминания наизусть. Мною была применена к этому ученику система индивидуальных зачетов, которая обеспечила дальнейшее улучшение…

На этом месте его прервала новая трель сотового телефона. Темыч с ужасом посмотрел туда, где сидела мать. Однако Надежда Васильевна была ни при чем. Звонил телефон личного охранника папы Марата Ахметова.

— Алло! — гаркнул охранник в трубку. — Сейчас позову! Хамитяй Хамзяевич, вас! — услужливо протянул детина телефон Ахметову-старшему.

— Отмороженный, что ли? — посмотрел на охранника тот. — Как тут поговоришь? Неудобно ведь.

— Не знаю, Хамитяй Хамзяевич, — отозвался охранник. — Они требуют. Говорят, вы им срочно нужны.

— Ни минуты покоя! — поморщился Ахметов-старший и поднес трубку к уху. — Ахметов слушает! Какой Саратов? На кого наехали? Погоди! Сейчас выйду!

И, бросив Роману Ивановичу: «Извините!» — Ахметов-старший быстро покинул зал. Учитель, окончательно сбившись, почему-то пожелал выпускникам девятых классов «счастливого пути», после чего вернулся на место.

Потом выступали другие учителя. Нервная химичка Алевтина Борисовна, не переставая теребить пуговицы на жакете, с особенной радостью говорила о той части девятых классов, которая уходит. Перед тем как покинуть сцену, она словно бы невзначай заметила:

— Надеюсь, и Леша Пашков найдет в новой школе хороших друзей и чутких преподавателей, которые… — Она умолкла, подбирая слова помягче. Пашков не раз доводил ее своими смелыми экспериментами чуть ли не до безумия. Но сейчас, в торжественный вечер, Алевтине Борисовне не хотелось особенно заострять на этом внимание.