Екатерина Вильмонт - Секрет драгоценного мусора

Была? — хмыкнул Стас. — По-моему, она и сейчас.

Ничего подобного! — не без торжества отчеканила Даша. — Она сегодня втюрилась в Дениса!

В Дениса? С чего ты взяла?

— Я вижу! Я такие вещи всегда замечаю сразу!

— Ну и хорошо, мне не жалко! А Денис тоже в нее втюрился?

— .Нет, — твердо ответила Даша.

Она проснулась по звонку будильника и сразу вскочила. Сегодня им с Петькой предстояла очень ответственная операция. Почему-то ей было немного не по себе. Хорошо, что Петька пойдет с ней. Одной было бы просто невмоготу. Даша быстро оделась, на цыпочках вышла в кухню и задумалась. Съесть что-нибудь или не стоит? Ее чуть-чуть подташнивало от волнения. «Нет, потом поем», — решила она и выпила стакан сока. Затем едва слышно вышла в прихожую, но одеваться не стала, а, взяв куртку и шапочку, выскочила на площадку. Там она оделась и не стала вызывать лифт, а побежала вниз по лестнице. Ура! Удалось выбраться без проблем. Петька уже был на месте.

— Привет! — поздоровался он с нею.

Привет, Петька, бежим!

Постой, у тебя шапка набекрень!

И он осторожно поправил на ней шапку.

Теперь нормально? — обеспокоенно спросила Даша.

Ага. Без зеркала, что ли, одевалась?

Конечно!

И они помчались к метро.

Ты когда-нибудь была в мастерской художника? — поинтересовался Петька.

Сколько раз!

А я — нет! Интересно!

Они проскользнули в подъезд и поднялись на последний этаж. Оттуда лесенка вела наверх, они взбежали по ступенькам, и Даша дрожащими руками открыла дверь, опустила рычажок сигнализации и тут же бросилась к телефону — звонить на пульт. Эта операция прошла успешно.

Лавря, ты чего трясешься? — спросил Петька, заметив ее состояние.

Не знаю, но я боюсь!

Чего ты боишься, чудачка? Тут же никого нет, сейчас возьмем деньги и уйдем! Ух ты! — воскликнул он, открыв дверь в мастерскую. Это было поистине гигантское помещение с высоченными потолками, верхним светом и настоящими антресолями — деревянной галереей на уровне второго этажа. — Ну и ну! Я такого сроду не видал!

— Я тоже, — призналась Даша. — Тут можно настоящие балы устраивать и танцевать менуэт!

Здорово! Мне нравится! Вот это простор! И второй этаж! Кайф! Жалко, что я не умею рисовать!

Почему? — улыбнулась Даша.

Тогда бы я стал художником и завел бы себе такую мастерскую!

— Ладно, Петька, пошли направо, это Алисина половина. Вон и сундук!

Даша опустилась на колени перед большим старинным сундуком, вставила ключ в замочную скважину. Сундук был полон больших картонных папок. В таких художники носят свои рисунки. Она сунула руку под папки и тотчас нащупала сумку, вытащила ее, нашла в ней косметичку, открыла, увидела там пачку долларов и сразу закрыла. Осторожно положила косметичку в свою сумку, а Алисину спрятала опять под папки. Заперла сундук и поднялась с колен.

— Петь, я готова!

Петька как зачарованный осматривал мастерскую. По стенам висели картины и иконы. Картины были свалены в углах, стояли прислоненными к стене.

Странно, они же вроде реставраторы… — удивленно проговорил он.

Петь, говори потише, тут так гулко… И вообще пошли скорее отсюда.

Погоди, Лавря, тут так здорово! Давай поднимемся на галерею, а? Интересно сверху на все это поглядеть! Ну, пожалуйста, Лавря!

Черт с тобой!

Они единым духом взлетели по скрипучей деревянной лестнице. Наверху тоже везде стояли картины, какие-то ящики, разнокалиберные стулья, табуретки, продавленный диван.

— Теперь я понимаю, что такое художественный беспорядок! — заметил Петька.

Сверху мастерская казалась еще огромнее. — Кайф, правда?

Нет, мне тут не нравится, — сказала Даша. — Страшно!

Что страшного-то?

И тут они явственно услыхали мужские голоса, гулко отдававшиеся в огромном помещении. Они разом присели на корточки. У Даши сердце выскакивало из груди. Вот то, чего она боялась. Кто-то входил в мастерскую.

Странно, сигнализация выключена! — произнес уже знакомый Петьке голос.

Да ты в запарке сам забыл включить! Так спешил, что…

Может быть… Чертова старуха, такое устроила!

Да разве можно было с ней связываться?

— Что толку теперь говорить! Заходи. Есть хочешь?

Даша с Петькой переглянулись. Похоже, это надолго. И они тихонько сели на пол. На корточках долго не усидишь.

— Да нет, я ел.

Спасибо, что встретил.

Ну, как ты ее довез?

— А что ей сделается? Железный бабец.

Не многовато ли старух в этом деле? Просто старушатник какой-то!

А куда без них? Хотя эта идиотка такое дело испортила. Теперь пока найдешь подходящего человека…

Слушай, а может, ты перемудрил, а? Лучше просто чик-чик — и все?

Чик-чик? Нет уж! Столько сил и ума потрачено, чтобы все сделать чистенько, а ты…

Чистенько? Это называется чистенько — в мусоре копаться?

Ну, я предпочитаю копаться в мусоре, чем пачкать руки мокрухой!

Можно и без мокрухи. Старуха-то на ладан дышит. Устроить ей легкую смерть от инфаркта и аккуратненько все взять! Очень уж долго это все тянется…

Ничего, тише едешь — дальше будешь! Если бы не эта идиотка…

Если бы не она, то твою старуху увезли бы в Испанию, и прости-прощай все ее богатства!

Ну, мы уже больше половины добыли, тоже не на один «лимон» «зелеными» тянет! Так что…

Зачем довольствоваться половиной, ежели можно взять все?

— Не волнуйся, Ластик, возьмем. Сейчас надо тихонечко пересидеть, пока все не успокоится, а потом подыщем еще кого-нибудь…

Трудно будет. Алиску бы туда…

Да ты что? Алиска не согласится ни за что. И потом, она же в больницу загремела. Пока еще кости срастутся … Да и вообще…

Что вообще? Она даже пикать не смеет, сама нас, можно сказать, на квартиру навела!

Но она же ничего не знает!

Догадается! Или уже догадалась. И не возражает. Вон, картину же сама принесла оттуда. Левитан — это тебе не жук начихал.

Но она же ее взяла на реставрацию!

Реставрация затянуться может до самой старухиной смерти. А за Левитана вполне можно небольшую квартирку купить. Она ж в коммуналке мается, об отдельной квартирке мечтает. Так что, Макс, она повязана с нами — будьте-нате!

Не надейся. Она такая… Может взбрыкнуть и в ментовку побежать. Я нарочно все тут, у нее под носом, храню. Ей и в башку не вскочит!

Петька с Дашей едва дышали. Вот это попали!

Слышь, Макс, а у тебя на Петровке никого нет?

На Петровке?

Ну да, на Петровке, 38?

Нет, а тебе зачем?

Да хотелось бы узнать… насчет той старухи прижмуренной.

Ты спятил? Чего узнавать? Надо тихо сидеть и не рыпаться. Не вздумай!

Да ведь уже по ящику ее показали…

Ну и что?

Да жутковато…

Слушай, мы с тобой ее убивали? Нет! Так чего нам беспокоиться?

Ну все ж таки…

Кончай, Ластик! А жутко тебе — смотайся из Москвы на некоторое время…

Макс, ты, по-моему, просто не понимаешь! Сейчас даже близко нельзя к той квартире подходить! Ведь если они вскрытие сделают, то такой шухер начнется…

А если не сделают? Зачем им с какой-то старухой возиться? Села она на лавочку и дуба дала. Картина ясная!

Ты совсем дурак? Если даже бомж помирает, ему обязаны вскрытие сделать…

Да ты что? Там родственничек богатенький, сильненький, он наверняка взятку даст, чтобы вскрытие не делали…

— И ты на это надеешься? Ну, Макс, не ожидал от тебя. Прямо как пацан малый рассуждаешь! Ты же сам говорил — сейчас надо лечь на дно, а пока суд да дело, постараться сплавить то, что есть. Шутка ли — больше половины… И коридор на той неделе будет! Давай отправим!

Говоришь, на той неделе?

Ну да! Тот же самый! Надежный мужик, ты же знаешь!

Я подумаю!

Подумай, подумай! А ты, кстати, алиби себе обеспечил?

Железное! — засмеялся Макс. — А ты?

Тоже!

Тогда можем жить спокойно! Нас ни одна живая душа не видела, и алиби есть!

Я вот чего думаю… Может, анонимочку настрочим, а?

Анонимочку? На кого?

Ну на родственничка богатенького и сильненького. Мол, так и так, видели, как он ночью труп волок…

Ластик, не суетись, кому говорю! А если у него настоящее алиби? Сразу начнут искать, кому выгодно его потопить.

Да ладно, я так… Но ты, короче, насчет отправки подумай… А то ведь потом коридора долго может и не быть.

Я сказал — подумаю! Вот ты сейчас смылишь, я лягу в ванну — отмокнуть после этих вонючих поездов — и подумаю, крепко подумаю. Может, и надумаю: мне тоже трястись тут над всем этим надоело!

Ладно, тогда я пошел.

Спасибо, друг, выручил!

Чего уж… Мы с тобой кореша, как говорится, не на жизнь, а на смерть. Повязаны крепко!

Что да, то да!

Ну, я пошел.

Захлопни дверь, ладно? А я в ванную!

Погоди, а веер так и не нашелся?

Нет! Да ладно, Ластик! Спишем его — и все дела! Естественная убыль, кажется, так это называется? Ну, ступай, а то я уж весь исчесался!

Больно нежный! В помойке рыться — это ничего, а в поезде проехать — прямо трагедия!