Тихие гости - Татьяна Мастрюкова

За окном депрессивно мелькал, постепенно проступая сквозь медленный январский рассвет, белосерый с черными вкраплениями зимний пейзаж. Наши попутчики хрустели чипсами, сосредоточенно разгадывали кроссворды, тупили в телефоны. А мы решили беречь заряд и только несколько раз прошлись по социальным сетям и сыграли всего в парочку игр. Теперь же Лера с Соней задремали, а я волновалась из-за какой-то ерунды, мне самой непонятной.

Когда мы вышли на своей станции, уже совсем рассвело, и чистое зимнее небо, предвещавшее морозец, приятно освещалось солнцем. Даже тусклый пристанционный антураж провинциального городка в лучах солнца выглядел не таким беспросветным.

Довольно быстро подъехал курсирующий между деревеньками и поселками автобус — старенький, обшарпанный, выпускающий огромные клубы вонючего дыма. Зато исправный. Конечно, и водитель, и кондуктор давным-давно знали всех пассажиров: кто, где и во сколько садится и куда отправляется.

И как ни старались мы первыми пробраться в салон, все местные уже успели занять свои привычные места. Даже удивительно, как им это удалось. Мы своими глазами видели, что прибывший автобус покинули все пассажиры, а перед нами успели протиснуться разве что две старушки. Мы еще им уступили из вежливости. А потом выяснилось, что свободных мест совсем немного, только на заднем сиденье — как раз для нас троих. И то двум полным бабушкам, замотанным в какое-то невероятное количество платков и шарфов поверх шуб, пришлось снять с сидений свои многочисленные авоськи и корзины. И они еще недовольно причитали и вздыхали, будто делали нам огромное одолжение.

Недовольна была и тетенька, которую эти старушки совсем зажали. У нее на коленях и так была раздутая авоська, полная каких-то не то веников для бани, не то просто сухих веток.

На заднем сиденье, которое мы изначально договорились между собой быстренько занять, неопределенного возраста работяги уже с утра заправлялись пивом прямо из пластиковой бутылки. Вообще непонятно, как мы с девчонками могли всех этих колоритных персонажей прохлопать.

Едва автобус тронулся, замотанные старушки принялись болтать между собой, явно продолжая разговор. От нечего делать мы невольно прислушивались к нему, к тому же пожилые женщины то ли оттого, что слышали плохо, то ли просто не стеснялись, но общались довольно громко.

— Да что там дачники. Вон помнишь, нет, Вадимка же пропал. Просто... Ну это давно еще. Давно! У Карнушиных. Здеся. Парню же в армию идти, а он пропал. Такой был парень. Всегда на виду. Его не уводил никто, не. Сам, вишь, в лес пошел. Не помню уж зачем, по грибы там, поохотиться.

— В армию не хотел?

— Да ты что! Как эть не хотел? Вадимка-то не из таковских. Хороший парень. Все думал, как бы получше сделать. Мамка евойная до последнего ждала. Ну, думала, погуляет, мир повидает да вернется. Али весточку какую пришлет. Не мог он их бросить.

Старухи покачали головами, как китайские болванчики.

— Карнушиным-то свезло. Такой серьезный парень! Он и книжку откуда-то привез старинную, все читал. Никому не давал, мол, секретная. Все, говорил, хочу исправить у нас тут. Мол, один знающий человек ему передал знания свои. Ученый! Может, после армии-то учиться пошел бы. Как знать. Ведь ходили же к нему, чего-то он там правил, правил... Так что поначалу и не рыпались, когда Вадимка не вернулся. Но, конечно же, через пару деньков зашебуршились. Он и не ссорился ни с кем. Чего ему! Он же в армию скоро, радостный такой был. Но, конечно, первым делом поспрашали у дружков. Никто не сознался. Ну пошел и пошел в лес. Не маленький — следить за ним. Думали ж еще: может, заблудился. Мужики прочесывали, прочесывали, нет ничего. Ну ясно. Пропал. С концами. Ни вещичек, ни следочков. И книжка Вадимкина тоже пропала. С собой, что ли, в лес взял. После этого никто уж не верил, что он просто так взял и смотался куда. Но карнушинской бабке, стало быть, никто слова не сказал. Пусть себе думает, что вернется, мало ли, дурь в башку ударила парню. А сгинул Вадимка. Жалко парня.

— Но заложенных у нас не было! Вадимка не вернулся, но не пакостил же. Не пакостил вроде. Карнушины ничего такого не рассказывали. Уехали, правда, вскорости. Все, кроме бабки ихней, матери, стало быть, Вадимкиной. Та все ждала... Сердцем, говорит, чую, здеся он. Говорила, бывало, что слышит голос сыночкин: «Мам, мам!» Обернется, а там трава шевелится, будто прошел кто. Аж жутко...

— Да заложный он, ясень пень.

— Не было у нас заложных!

— А псина эта? Ей уж помереть пора, а она вона шастает у вас. Он небось и есть Вадимка.

— Да мало будто нам всего в Зелёново, окстись! Не у нас, не у нас он...

— Зелёново ведь от нас недалеко, — оживилась я, пихнув Лерку локтем в бок.

Получилось излишне громко. Бабки немедленно уставились на нас, будто на диковинных зверушек. Да что там бабки! В автобусе все обернулись и молча смотрели на нас. Довольно бесцеремонно!

— Главное, чтобы водитель на дорогу смотрел, — шепотом сказала как всегда разумная Соня.

— А чего ему поворачиваться, если он в зеркало пялится, — пробурчала Лера.

И мы притихли, пытаясь делать вид, будто нам по барабану внимание местных и их разговоры.

И остальные тоже молчали.

Я незаметно подняла взгляд на пассажиров, но все уже сидели отвернувшись либо так были замотаны в шерстяные платки и скрыты за шапками, что ни одного знакомого лица я не увидела. Возможно, их и не было. Но, скорее всего, я просто тупо забыла, как выглядят местные, с которыми мне доводил общаться. Помнила я