Брысь или приключения одного М.Н.С. - Малышкина Ольга

– Бе-е-е-е-дненький! Попа-а-а-лся! Краси-и-и-ивенький! – нараспев протянул чей-то голос.

Детский, но мальчик или девочка с перепугу не разобрал… В следующее мгновение позади опять что-то щелкнуло и меня вытащили за талию (ну, за то место, где она была бы, если бы не сиропы).

– Колька! Опять забрался в кладовую?! Ну-ка живо вылезай оттуда! Вот скажу воспитателю, он тебя в погреб на всю ночь посадит! – раздался зычный окрик.

Тот, кто оказался мальчиком Колей, вздрогнул, быстро сунул меня за пазуху и поднялся по ступенькам.

– Что ты там опять делал? А? Картошку воровал? Или в бочки за огурцами лазал? – продолжала грозниться какая-то женщина.

Коля молчал. Потом я услышал звук затрещины, от которой мальчик покачнулся, и я вместе с ним. Чтобы удержаться, мне пришлось вцепиться в его тело коготками, и он ойкнул.

– Похнычь мне еще, барчук! – презрительно прикрикнула тетка (называть ее женщиной после того, как она ни за что обидела ребенка, у меня уже не поворачивался язык!). – Марш в комнату!

Коля повернулся и зашагал прочь, слегка придерживая меня через рубашку. Чуть позже выяснилось, что пошел он не в комнату, а в сад за домом. Там он сел на землю под старую яблоню и осторожно вынул меня на свет.

Мы внимательно посмотрели друг на друга. Что увидел он, вы уже догадываетесь, а вот передо мной был мальчик возраста Вовы или чуть младше, лет семи, пожалуй. Худенький, бледненький, остриженный почти наголо, так что длиной шерсти (простите, волос) и даже цветом смахивал на меня. Конечно, не такой изумительно белый, но белобрысенький. А глаза большие серые и какие-то… взрослые. А может, просто грустные – все-таки подзатыльник незаслуженный получил!

Коля ласково погладил меня пальцем по голове и поставил на траву.

– Беги, ты свободен!

Честно говоря, я так обрадовался счастливому повороту, что сразу кинулся наутек, но, пробежав несколько метров, оглянулся – мальчик смотрел мне вслед своими то ли взрослыми, то ли грустными глазами, и я вдруг почувствовал, что он очень одинок и несчастен…

Я вернулся к нему и забрался по рубашке на плечо. Коля поцеловал меня в макушку, между моими мягкими ушами (а что, я чистенький, привитый, с паспортом, меня можно!) и неожиданно сказал:

– Давай дружить! Ты живи здесь где-нибудь неподалеку, только больше не попадайся в крысоловки, а я буду приходить так часто, как смогу! И приносить тебе чего-нибудь вкусненького! Договорились?

Конечно, договорились! Отчего бы не стать другом хорошему человеку?!

– Да, тут еще кот живет, Васька. Он, правда, ленивый, но ты все равно будь осторожен! Ладно?

Вот только Васьки мне не хватало! Я ведь с котами того, не очень… На тот момент и не встречался с ними никогда нос к носу, но по телевизору видел, что они с нашим братом делают – мороз по коже…

Я пообещал. На том мы с Колей и расстались…

Коля ушел, несколько раз оглянувшись на прощание, а у меня появилась возможность изучить окрестности. Скажу сразу – то, что я увидел, ничем не напоминало нашу девятиэтажку из желтого кирпича или того, что я обычно наблюдал из окна нашей квартиры. Ничего, даже отдаленно похожего! Только странная, необъяснимая уверенность, что я в том же городе, что и прежде, то есть в Пушкине, бывшем Царском Селе. Может, воздух какой-то особенный или генетическая память, то бишь память многих поколений моих предков, которые веками жили на одном месте…

Вокруг яблони валялось несколько подгнивших плодов. Остальные были тщательно собраны. Вероятно, именно они превратились в варенье и стояли теперь в кладовой в стеклянных банках.

Я надкусил одно и понял, что с голоду не помру. Помимо калорий, яблоки снабдили меня информацией о том, что на дворе (пусть и незнакомом) ранняя осень. А точнее, та чудесная пора, которую Люди называют «бабьим летом». Не знаю, почему… Может, при плюс 20 мужчины уже мерзнут?

Сад имел запущенный вид, а судя по исполинским деревьям: дубам, липам, вязам, даже кедрам, – был довольно старым. Позже я еще обнаружил огромный серебристый тополь, он рос с другой стороны дома. Хотя называть это сказочное сооружение таким банальным словом не очень вежливо. С башнями, увенчанными островерхими черепичными шатрами, ажурными перилами балконов и веранд он походил на дворец. Пусть деревянный и всего лишь двухэтажный, но на высоком каменном фундаменте. Красновато-коричневые стены весело глядели на меня окнами с белыми наличниками в резных завитушках, а стеклышки парадной входной двери украшал тонкий кружевной рисунок, будто их морозцем прихватило… В общем, даже я, будучи химиком, а не архитектором, оценил его красоту по достоинству!

Разъяснилось происхождение клада – такой особняк мог принадлежать только очень богатым Людям. Видимо, сокровищ у них было так много, что излишки они решили замуровать в подземелье, чтобы не вызвать экономического краха и девальвацию национальной валюты! Может, кому-то мои обширные познания в экономике покажутся странными? Напомню – я ученый, занимаю, то есть занимал, серьезную должность и часто смотрел умные телепередачи, так что фразами владею получше некоторых!

Еще, если вы не забыли, я – крысюк, то есть существо хоть и милое, но не очень крупное, а потому на осмотр дома и сада у меня ушел весь остаток дня. Да, чуть не упустил важную деталь – особняк буквально кишел народом! Одних детей я насчитал штук тридцать, пока не сбился со счета. Ребятишки были одеты в сероватые сатиновые платьица или рубашки и темные штаны. Мальчики от девочек только одеждой и отличались, потому что острижены все, как и Коля, почти на лысо. Самым старшим, наверное, едва исполнилось двенадцать.

За всем этим кипучим малолетним коллективом приглядывало всего двое взрослых: пожилой инвалид с деревянным протезом вместо правой ноги да женщина неопределенного возраста с суровым лицом и гладко зачесанными назад русыми волосами. Изредка она покрикивала на кого-нибудь из особо расшалившихся, и по ее голосу я понял, что должна быть еще другая, та, которая отвесила Коле подзатыльник и обозвала «барчуком».

Я принялся выискивать его бледненькую несчастную физиономию, но не нашел, зато увидел кота Ваську – здоровенного, полосатого, с ленивой мордой! Его как раз тискала одна из девочек: шебуршила длинный мех на животе, разводила в стороны лапы и дула в мокрый нос. Он терпел и жмурился, хотя подергивающийся кончик хвоста говорил, что нежности ему порядком надоели.

Пока враг (а кем его прикажете считать?!) был занят, я вернулся под яблоню, чтобы устроить временное жилище и расположиться на ночлег. Рыть нору в черной земле означало безвозвратно испортить ухоженные коготочки, поэтому я просто сгреб в кучу опавшие листья и собрался в них зарыться, как вдруг услышал тоненький свист.

– Фьююю!

Я обернулся. Прямо на меня смотрела серая дамочка-крыса. Смотрела она сверху вниз, так как стояла на задних лапках, а в передних держала огрызок яблока.

– Фьююю! – повторила она, не скрывая изумления.