Р. Стайн - Няня

44

Джексон поднялся. Разгоряченные, липкие от пота, наши тела словно не желали разъединяться.

Перевернувшись, я стала всматриваться в серую дымку.

— Кто здесь?

Шаги! Кто-то быстро спустился по лестнице и хлопнул входной дверью.

— Эй!

Даже не потрудившись одеться, Джексон понесся в переднюю. Вот он выбежал на улицу. Я села, обернувшись старым одеялом.

— Кто это? Ты видел?

Вернувшийся Джексон покачал головой.

— Я никого не видел. Кто-то сбежал вниз и исчез, прежде чем я смог его рассмотреть.

Джексон сел на кровать, обнял меня за плечи и прижался ко мне лицом.

— Ты в порядке?

— Давай уйдем отсюда, — прошептала я, нежно целуя его в губы. — От этого дома у меня мурашки по коже.

Мы с Джексоном подождали, пока в доме погасят свет. Наверное, Чип пошел спать, и я могла спокойно зайти в дом.

— До завтрашнего вечера, — шепнула я вслед Джексону.

Без него мне вдруг стало холодно, будто вместе с Джексоном ушло солнечное тепло, и я вновь осталась одна во власти ледяного ужаса. Быстро пройдя через кухню, я на цыпочках поднялась к себе в комнату.

«Последняя ночь в этой комнате, — подумала я, — а завтра — последний день в этом доме».

Казалось, я все еще чувствую прикосновение теплой солоноватой кожи и вкус его губ.

Я включила свет.

На мой кровати сидел Брэндон, и я испуганно вскрикнула.

— Брэндон! Уже так поздно!

Он медленно поднял на меня темные глаза. «Словно две черные дыры, — подумала я. Куда они ведут? К тайнам вселенной? Что такого увидели эти глаза, раз мальчик разом перестал говорить?»

Брэндон даже не переоделся ко сну — на нем была желтая футболка с покемоном и мешковатые серые шорты.

— Брэндон, что ты здесь делаешь? Почему ты не в пижаме?

Сгорбившись на краю кровати, он смотрел на меня не отрываясь. Темные глаза лихорадочно блестели. Брэндон разглядывал меня, не мигая. Я хотела выйти из комнаты, но на пол пути остановилась.

— Пойдем, я тебя уложу, ладно? Уже очень поздно.

— Я тебя видел! — проговорил он.

Да, он заговорил! Брэндон заговорил в первый раз со дня моего приезда.

Он будто обвинял меня, а голос казался каким-то грубым и дребезжащим. Совсем не высокий мальчишеский голос, а что-то странное — хриплое, гортанное… И очень злое.

— Я тебя видел!

С тем же странным выражением на лице он поднялся и встал прямо передо мной, в ледяных глазах застало обвинение.

— Не зови меня Брэндоном, — прохрипел он. — Мое имя — Иеремия.

Иеремия?

Иеремия Хэлли?

Откуда Брэндону известно это имя? Может, он слышал его от миссис Брикер? Неужели он хочет таким образом меня напугать?

Я присела на кровать рядом с ним и хотела обнять его за плечи, но глаза мальчика оставались такими холодными, а взгляд — настолько злым и нечеловеческим, что я решила не рисковать.

— Брэндон, поговори со мной, — попросила я тихо, хотя и довольно твердо. — Кто такой Иеремия? Где ты слышал это имя?

Брэндон не ответил и закрыл глаза, а мне показалось, что в комнате стало теплее. Когда он открыл глаза, его взгляд смягчился, а на щеках заиграл румянец.

— Брэндон? Где ты слышал имя Иеремия? — спросила я уже настойчивее, наклонившись к его лицу. — Пожалуйста, милый, продолжай говорить. Не останавливайся! Пожалуйста, говори! Объясни мне, где ты меня видел? В домике для гостей? Ты ходил ночью в гостевой дом? Брэндон, пожалуйста, говори!

Он снова замолчал. По пустому, ничего не выражающему лицу я поняла, что мальчик мне ничего не скажет.

Брэндон зевнул и огляделся по сторонам, будто не понимая, как он здесь оказался.

— Брэндон! — Я решила попробовать еще раз. — Милый, ты ведь можешь говорить? Хочешь мне что-нибудь сказать?

Он покачал головой, и все его тело как-то обмякло. Теперь он стал обычным маленьким ребенком, который устал и хочет спать.

Я взяла Брэндона на руки и понесла в его комнату.

На следующее утро я поспешила наверх, чтобы рассказать Эбби, что Брэндон заговорил. Через кухню я вышла на террасу — никого. Вернувшись на кухню, я нашла на столе записку: «Элли! Я скоро вернусь, повезла Чипа к автобусу. Он будет в городе целый день. Пожалуйста, возьми детей на пляж. Э.».

«Ура! Как здорово, — воскликнула я про себя».

Швырнув записку в мусорную корзину, я позвала детей завтракать. Я искоса наблюдала за Брэндоном. Он хоть помнит, что говорил вчера ночью? Заговорит ли еще? Но он уткнулся в свои хлопья и не замечал никого вокруг.

Хизер, напротив, пребывала в игривом настроении. Она то и дело подкрадывалась сзади и щекотала меня, оглушительно вопя: «Мамины косточки! Мамины косточки!»

— Хизер, милая, перестань! — простонала я.

Это ее обычная игра, просто мне было не до этого. Большую часть ночи я не спала, думая то о Джексоне, то о Брэндоне. Я не могла выбросить все из головы и в результате не выспалась и находилась в самом отвратительном расположении духа.

Мой последний день!

После завтрака я одела детей, собрала сумки, и мы отправились на пляж. Хизер веселилась от души — сидя у меня на закорках, она дергала мои волосы, пиналась и громко хихикала.

Брэндон, как обычно, хмурился. Крепко держа меня за руку, он смотрел прямо перед собой. Когда мы проходили мимо домика для гостей, мальчик схватил сумку с пляжными игрушками, которую я несла, перекинув через плечо, и начал сильно дергать.

— Брэндон, перестань! Ты что, не понимаешь, что сумка висит у меня на плече! Хочешь, чтобы я упала?!

Опустив Хизер на землю, я повернулась к Брэндону, но он уже умудрился открыть сумку. Схватив пластмассовый совок, мальчик побежал к островку мягкого песчаника возле домика для гостей.

Добежав до пучка высокой травы, он упал на колени и стал быстро копать. Лесок так и летел в разные стороны. Мальчик даже не поднял глаз. Он сосредоточенно копал, с силой вонзая совок в мягкий песок, а потом отшвыривая его в сторону.

«Ах… Ах… Ах», — рычал Брэндон в такт движениям совка. Сначала мне хотелось его остановить. Что же такое он делает? Однако, увидев, как он напряжен и сосредоточен, я отступила и стала наблюдать за ним, прижав руки к лицу.

Наткнувшись на что-то твердое, Брэндон подпрыгнул. Затем так же быстро и настойчиво начал выгребать песок руками, то рыча, то жалобно постанывая. Вскоре нечто показалось на поверхности.

Кости!

Кости, зарытые так неглубоко, грудная клетка, пронзительно белая под прямыми лучами солнца. Мерцающая, она казалась нереальной.

— Мамины косточки! Мамины косточки! — скороговоркой повторяла Хизер, оставшаяся где-то сзади.

Она что, все видела или по-прежнему играет в свою дурацкую игру?

Нет, кости не для ее глаз. Схватив Брэндона за руку, я потащила его прочь, прочь от ужасной могилы. Одним рывком подняв Хизер на плечи, я бросилась бежать.

На пляже я столкнулась с Мэгги и ее подопечными. Задыхаясь от волнения, я попросила ее присмотреть за Брэндоном и Хизер.

— Без проблем, Элли! — ответила Мэгги. — Я как раз прихватила лишние бутерброды на случай, если вы появитесь.

Я бросилась назад, стараясь держаться как можно дальше от домика для гостей, от призрачно-желтых костей, словно змеи извивающихся в песке.

Откуда Брэндон узнал про кости?

Почему вдруг решил их раскопать?

— Эбби? Эбби? — Я ворвалась в кухню и понеслась по дому, громко выкрикивая ее имя.

Ее не было; похоже, она все еще готовила план спасения.

Что же теперь делать? Что делать? Я растерялась.

Схватив телефонную трубку, я позвонила в местную полицию.

— Я… Я нашла тело. Вам лучше поскорее приехать.

Менее чем через десять минут у дома стояли две патрульные машины и «скорая помощь».

«„Скорая помощь“ не нужна, — подумала я, — уже слишком поздно».

Как долго здесь пролежало это тело? Имеет ли оно какое-то отношение к истории миссис Брикер?

Как об этом узнал Брэндон?

Три офицера в темной форме и два врача в зеленой спецодежде вошли в парадную дверь. Я провела их к черному ходу и показала на песчаный островок у домика для гостей.

— Маленький мальчик, с которым я сижу, вырыл тело, — рассказывала я. — Не знаю, откуда ему известно это место.

Я будто чувствовала, что здесь произошло жуткое убийство и, наверное, Брэндон оказался случайным свидетелем. Может быть, именно поэтому он и замолчал. Возможно, скоро я узнаю его секрет.

Полицейские склонились над пожелтевшими костями. Их темные рубашки намокли от пота. Они начали о чем-то шептаться; о чем именно, я не слышала.

Один из них поднял совок Брэндона и принялся копать глубже, аккуратно отряхивая скелет от песка. Мне вдруг стало плохо; я отвернулась, прижав ладони ко рту, и задержала дыхание, пытаясь подавить приступ рвоты.