Лилиан Браун - Кот, который там не был

– Макайте их сюда. Оченна вкусна! – И она провозгласила на своём родном языке название блюда.

Райкер, любитель мяса с картошкой, смотрел на овощи с недоверием, но, попробовав соус, куда входили анчоусы и чеснок, съел целую корзинку и прихватил часть корзинки Миддред.

– Zuppa di fagioli! – сказала миссис Лингвини, принеся суп. – Оченна вкусна!

– Похоже на фасолевый суп, – заметил Квиллер.

– А теперь расскажите мне о Шотландии, – попросила Милдред. – Вы довольны поездкой?

– Шотландия призрачна и очаровательна, – ответил Квиллер, – но, когда гид говорит мне, куда смотреть, нет того захватывающего впечатления, которое возникает при собственных открытиях.

– Слушайте! Слушайте! – сказал Райкер.

– Хорошо бы в следующем году отправиться туда вчетвером, – продолжил Квиллер. – Взять напрокат машину, останавливаться в мотелях, знакомиться с местными жителями и открыть для себя Шотландию. Конечно, это более хлопотно, потребует больше времени и немного исследовательской работы.

Суповые чашки убрали, и появились макароны. Манеру миссис Лингвини подавать блюда едва ли можно было назвать обслуживанием. Она швыряла, метала еду на стол без всяких церемоний.

– Tortellini quattro fromaggi! Оченна вкусна!

– Тортеллини[6] с начинкой из четырёх сортов сыра! Что будет с моей диетой? – вздохнула Полли.

– Я обожаю тортеллини, – сказала Милдред, – хоть их называют пупками. Легенда гласит, что того, кто их придумал, вдохновил пупок Венеры.

– Если вы любите легенды, – обратилась к ней Полли, – вам понравится Шотландия! Там в озёрах живут водяные в образе лошадей, их называют «келпи», на посещаемых духами кладбищах встречаются великаны-людоеды, а крошечные феи в платьицах из мха и морских водорослей ткут пледы из паутины.

– Но мы никого из них не видели, – подхватил Райкер. – Вероятно, приехали не в то время года.

– Как вам сегодня нравятся макароны? – спросил Квиллер.

– Оченна вкусна! – ответили все хором. Потом Милдред захотела узнать подробности о краже драгоценностей, и они стали наперебой рассказывать ей эту историю, а в заключение Квиллер сказал:

– Скотленд-Ярд разыскивает водителя автобуса.

– А кто-нибудь знает, откуда взялось название «Скотленд-Ярд»?

Никто не знал, и Полли пообещала выяснить это в библиотеке. Потом они заговорили о свободной распродаже и о тайном увлечении доктора Гала.

– Мы начинаем публиковать материал о нём в понедельник на первой странице газеты, – сообщил Райкер. – Клингеншоеновский фонд покупает всю коллекцию за сто тысяч долларов.

– Чудесно! – воскликнула Милдред. – Мелинде нужны деньги.

– Я бы не сказал, что она очень стеснена в средствах, когда вижу её машину за сорок пять тысяч долларов на стоянке в Индейской деревне.

Пока Милдред превозносила до небес картины доктора Гала, Квиллер ел макароны и размышлял. «Не существовало ли у праведного доктора Галифакса какого-нибудь секрета, – спрашивал он сам себя. – Может быть, те деньги, которые он каждый месяц переводил кому-то через Локмастерский банк, предназначались вовсе не его беспутному сыну? Ведь выплаты не прекратились после смерти молодого человека».

– Кто-нибудь из вас знал сына доктора? – обратился он к дамам.

– Он никогда не приходил в библиотеку, – ответила Полли.

– Он у меня никогда не учился, – добавила Милдред, – но мне известно, что он хулиганил в школе и доставлял неприятности своим родителям.

– И всё-таки они, наверное, устроили ему пышные похороны, не останавливаясь ни перед какими расходами?

– Нет, они ограничились заупокойной службой дома, где присутствовали только самые близкие. Ты же знаешь, его мать была прикована к постели.

Квиллер, со своим обычным скептицизмом, подумал, что автомобильная катастрофа могла быть не случайной, а подстроенной. Он вспомнил один подобный скандал в Пикаксе, касающийся «хорошей семьи». Если это так, то деньги, выплачиваемые доктором, вымогал у него наёмный убийца.

– Она опять идёт сюда, – пробормотал Райкер. Им подали основное блюдо.

– Polpetlone alla bolognese! Оченна вкусна!

– Это колбасный хлебец, – сказал Райкер, попробовав.

– Но он восхитителен! Я хотела бы взять кусочек домой для Бутси, – заявила Полли.

Это побудило Квиллера описать реакцию Коко на магнитофонные записи, сделанные в Шотландии, рассказать о том, какой отклик вызвали у кота определённые голоса и звуки. А Полли поведала слушателям, как она любит тискать Бутси, когда он сидит у неё на коленях» и шептать ему в ушко: «Подберём тапки, тапки. Сунем в них лапки» лапки».

– Взрывное «п» щекочет ему в ушках чувствительные волоски, и он смешно морщится.

– А теперь послушайте меня, – вновь взял слово Квиллер. – У меня есть запись, где Лайл рассказывает о шотландском маньяке, который убивал при помощи яда проституток в трёх странах. Так вот. Как только Лайл произносит «пунцовые пилюли для полных проституток», Коко начинает бурно выражать свой протест, хотя взрывное «п» идёт из магнитофона, а не шепчется ему на ушко.

– Мы все знаем, что Коко – выдающееся существо, – насмешливо сказал Райкер. – Он делает честь семейству кошачьих… О боже! Несут десерт!

– Zuccotto! Оченна вкусна! – сообщила миссис Лингвини.

Пока объевшаяся компания глазела на эту смесь крема, шоколада и орехов, из динамиков зазвучала сцена сумасшествия из «Лючии».

– Как кстати! – заметила Полли.

Внезапно музыка стихла, все присутствующие подняли глаза на мистера Лингвини, который буквально ворвался в зал в длинном фартуке и белом колпаке. Опустившись на одно колено рядом с Полли, он широко раскинул руки и запел глубоким оперным баритоном:

С днём р-рожденья тебя,

с днём р-рожденья тебя,

с днём р-рожденья, дор-рогая,

с днём р-рожденья тебя!

Все присутствующие зааплодировали. Полли, стиснув от восторга руки, нежно посмотрела на Квиллера, и снова зазвучала «Лючия ди Ламмермур».

– Никто не предупредил меня, Полли, что сегодня у вас день рождения, – сказала Милдред. – Вы Дева. Вот почему вы такая скромная, деятельная и невозмутимая. В завершение обеда подали эспрессо, и участники вечера с трудом встали из-за стола. Райкер вызвался отвезти Милдред в её коттедж, находящийся по пути в Индейскую деревню.

«Ага, – подумал Квиллер, – этого-то я и ожидал». Они с Полли ехали домой в молчании. Она чувствовала себя счастливой женщиной, к тому же объевшейся, а он намеренно не давал воли языку. Ему хотелось сказать: Я всё ещё считаю, что твоя подруга умерла не от естественных причин, я подозреваю, что Мелинда допустила ошибку, выписывая Ирме рецепт. Но сегодня был день рождения Полли, и он сдерживал себя, чтобы не испортить его своими новыми догадками. «Близкому другу можно сказать всё, – размышлял он, – но всё-таки искусство дружбы предполагает и знание того, что и когда говорить не следует». Этот философский вывод он почерпнул из своего недавнего опыта.

Они свернули на Гудвинтер-бульвар. Старомодные уличные фонари бросали призрачный свет на сцену субботнего кошмара, а фары их автомобиля осветили груды мусора в сточной канаве. Поравнявшись с особняком Гейджев, они притормозили, прежде чем свернуть на боковой проезд, и в это время свет фар выхватил из темноты нечто, что заставило вздрогнуть их обоих: припаркованную в запрещённом месте машину с бородатым водителем.

– Это опять он! – пронзительно закричала Полли.

Квиллер открыл дверцу и выскочил из машины. – Не ходи! – вскричала Полли. – Он может быть опасен!

Подозрительная машина, тронувшись с места, дала задний ход, потом рванула вперёд, чуть не сбив Квиллера, и с погашенными фарами понеслась по встречной полосе к Мейн-стрит.

– Скорей к телефону! Надо вызвать патруль! – крикнул Квиллер, прыгая в машину и поворачивая к дому Полли.

Патруль прибыл сразу же, а за ним и сам шеф полиции, которого оторвали от телевизора.

– Это тот самый тип, который крутился здесь в июне, – та же машина, та же борода, – сообщил Квиллер Броуди, – хотя он и опустил козырек, когда понял, что его заметили. В июне ты наводил справки. Это Чарльз Эдвард Мартин из города Чарльзтауна, штат Массачусетс.

– Ты рассмотрел номер? – спросил Броуди.

– Он быстро уехал, погасив фары, хотя я заметил, что у него светлый номерной знак, такого же типа, как мы видели раньше. Он не включал хвостовых огней, пока не доехал до Мейн-стрит и не свернул направо. Я говорил тебе, что эту машину уже видели в Димсдейле, Индейской деревне и где-то ещё, а ты съязвил насчёт продажи кладбищенских участков.

Хмыканье шефа полиции означало, что он припоминает своё высказывание и извиняется за него.

– Раз уж мы вытащили тебя из удобного кресла, Энди, не выпьешь ли чашку кофе? Полли, свари кофейку.

Та с расстроенным видом сидела на диване, крепко прижимая к себе кота.