Дерек Ленди - Скелетжер Ловкач. Игра с огнем

— Завтра ночью, — промолвила Китайна.

Скелетжер как-то сразу обмяк и сгорбился.

— Вот черт, — прошептал он.

Валькирия посмотрела на него:

— Что будем делать?

Скелетжер расправил плечи.

— Единственное, что мы умеем, — ответил он. — Будем спасать мир.

— Мы его уже спасали.

— Значит, спасем еще раз.

— Как?

Скелетжер взглянул на нее, склонив голову набок.

— А ты как думаешь?

— Очень, очень хитрым, способом! — улыбнулась Валькирия.

— Вы друг друга стоите, — вздохнула Китайна. — Оба хороши…

Машина мчалась по шоссе. Скелетжер и Валькирия возвращались в Хаггард.

— Легендарная битва, говоришь? — сказала Валькирия.

Скелетжер повернул к ней голову.

— Что?

— Ваша с бароном легендарная битва. Что там было?

— Была драка.

— Да, но что вы делали?

— Мы дрались.

— А почему это самая знаменитая битва за всю войну?

— Не знаю. Наверное, людям просто больше не о чем поговорить.

— Китайна сказала, ты был серьезно ранен. Поэтому ты его так не любишь?

— Я его не люблю, потому что он — на стороне зла.

— Не из-за ранения?

— Потому что он — на стороне зла, — сварливо повторил Скелетжер.

Минут через пять свернули на узкую боковую дорогу. Она петляла среди темнеющих полей с одинокими домиками, потом по обочинам замелькали оранжевые уличные фонари — бентли въехал в Хаггард.

У пирса Скелетжер остановил машину.

— Завтра — большой день, — сказала Валькирия.

Скелетжер пожал плечами.

— Может, да, а может, и нет. Если мы не впустим Мстигера в страну, то и беспокоиться не о чем.

— А если не получится?

— Тогда беспокоиться очень даже есть о чем, и ты должна как следует отдохнуть, чтобы быть в форме.

— Есть, сэр! — отозвалась Валькирия, насмешливо изогнув бровь.

Она открыла дверцу и вылезла. Секунда, другая — и вот уже задние фары бентли исчезли в ночи. Валькирия постояла около пирса, глядя, как темные волны пенятся среди камней и швыряют лодочки, стоящие на якоре. Ей нравилось смотреть на море — рядом с его мощью появлялось ощущение безопасности.

Когда Валькирия Карамболь еще звалась Стефани Эджли, она почти ничего не знала о жизни за пределами Хаггарда. Маленький городок на восточном побережье Ирландии, где всегда было так тихо и мирно… так скучно!

Все переменилось после того, как Нефариан Змей убил ее дядю. Гордон был писателем, автором бестселлеров — ужастиков в жанре фэнтези, а кроме того, он был человеком, который знал Великую Тайну. Ему было известно о секретном сообществе магов и колдунов, об их войнах, о Безликих — ужасных темных богах, изгнанных из нашего мира, и о тех, кто мечтает их вернуть.

Вскоре девочка познакомилась с сыщиком-черепом, узнала, что в ее жилах течет кровь Древних, первых чародеев этого мира, и ко всему прочему, оказалась перед необходимостью выбрать себе новое имя.

Как объяснил ей Скелетжер, у каждого есть три имени: с одним он рождается, второе ему дают, а третье он выбирает сам. Большинство людей знают только, как их нарекли родители, но это можно использовать против человека, поэтому чародеи придумывают прозвище, чтобы обезопасить себя. Истинное имя человека скрыто в глубине подсознания. Если верить Скелетжеру, там же таится настоящее могущество.

Так Стефани Эджли стала Валькирией Карамболь и ступила на путь стихийного мага — начала учиться волшебству.

Валькирия тихонько обошла вокруг дома, встала точно под своим окном и сосредоточилась. Еще несколько недель назад она не могла забраться в свою комнату без помощи приставной лестницы, но с каждым уроком Скелетжера она все лучше владела магическими способностями.

Она не торопилась, ощущая, как ее наполняет покой. Размяла пальцы, почувствовала прикосновение воздуха к коже, нащупала силовые линии в пространстве, проследила их взаимосвязь… Надавила раскрытыми ладонями, воздух замерцал, и Валькирию подбросило вверх — она едва успела ухватиться за карниз. Получалось уже гораздо лучше, хотя иногда она промахивалась. Валькирия открыла окно и, пыхтя, перелезла через подоконник. Стараясь двигаться бесшумно, закрыла за собой окно и включила свет.

Валькирия подошла к двери, прижалась к ней ухом и прислушалась, не обращая внимания на сидевшую в постели девочку, похожую на нее как две капли воды. Убедившись, что родители крепко спят, Валькирия сбросила куртку. Копия встала с кровати и сказала:

— У тебя на руке синяки.

— Поцапалась с одним нехорошим типом, — вполголоса ответила Валькирия. — А как у тебя день прошел?

— В школе все нормально. Уроки я сделала, только последнюю задачку по математике не смогла решить. Твоя мама приготовила на обед лазанью.

Валькирия стащила высокие ботинки.

— Ничего необычного не было?

— Нет. Всё как всегда.

— Хорошо.

— Ты готова вернуться в свою жизнь?

— Да.

Копия кивнула, подошла к высокому, в человеческий рост зеркалу, шагнула в него, повернулась кругом и застыла. Валькирия дотронулась до стекла — и все события этого дня хлынули в ее память. Копия преобразилась, на ней появилась та же одежда, что была сейчас на Валькирии, и в зеркале осталось простое отражение.

Валькирия разделась, натянула футболку и забралась в постель. Двадцать секунд спустя она уже спала.

Темный силуэт парил в небе над Лондоном, перелетал с одной крыши на другую, корчился и кувыркался в воздухе. Он был бос, и шаги его были легки, еле слышный шорох уносило ночным ветерком. Он пел на лету и смеялся тонким повизгивающим смехом. Он был одет в черное, видавшая виды шляпа, как приклеенная, сидела на голове, несмотря на невероятные акробатические прыжки, которые он выделывал. Заношенный рваный костюм отдавал плесенью, длинные пальцы заканчивались острыми, твердыми ногтями.

Он приземлился на краю крыши и замер, балансируя на одной ноге, изогнув свое тощее тело. Внизу по Чаринг-кросс-роуд шли люди, проносились автомобили. Обветренные губы плотно сжались, крошечные глазки перебирали прохожих, выискивая жертву.

— Джек!

Удивившись, он стремительно обернулся и увидел, что к нему идет девушка в длинном, застегнутом на все пуговицы плаще. Светлые волосы развевались на ветру. А какая миленькая… Джек много лет уже не видел такого хорошенького личика. Обветренные губы раздвинулись, показывая в улыбке мелкие желтые зубы.

— Танита, — произнес высокий напряженный голос с каким-то странным акцентом; похоже на кокни, но с примесью чего-то загадочного, непостижимого. — Ты очаровательна.

— А ты отвратителен.

— Ты мне льстишь. Что привело тебя в мои охотничьи угодья?

Танита Лоу покачала головой.

— Это уже не твои владения, Джек. Настали другие времена. Зря ты вернулся.

— А куда мне было идти? В дом престарелых? Я ночной охотник, радость моя. Я Джек-на-пружинках, так или нет? Здесь мое место.

— По тебе камера плачет.

Он расхохотался:

— Меня в темницу? За какое преступление?

— Не считая убийства?

Он отвернулся, глянул на нее искоса.

— Так убийства все еще запрещены законом?

— Ага.

— Было бы из-за чего огород городить… Ты посмотри туда, вниз. Суетятся, бегают, как муравьи. Парочка этих козявок, чтобы развеять скуку, — ты же не станешь попрекать меня такой ерундой?

— Еще как стану.

Она распахнула плащ, открывая на обозрение форменную куртку и прижатый к ноге меч.

— Джек, ты арестован.

Смеясь, он перекувырнулся в воздухе, приземлился на правую ногу и ухмыльнулся.

— Это что-то новенькое! Ты всегда совала свой нос куда не следует, воображала, будто наводишь порядок, но никого не арестовывала! Ты теперь, стало быть, в полицейские записалась?

— Сдавайся, Джек.

— Черт возьми, да ты и впрямь!.. Ничего себе поворот сюжета! Все по закону и со всеми формальностями… Я потрясен.

Он наклонил голову, посмотрел исподлобья маленькими глазками.

— Как это ты обычно говоришь, когда доходит до рукопашной, — а ну, сунься…

— Если ты такой крутой.

Он снова ухмыльнулся:

— А ты — крутая?

Она выхватила из ножен меч, блеснувший в лунном свете, и равнодушно посмотрела на противника.

— Это уж тебе видней.

Джек-на-пружинках прыгнул.

Он перелетел через голову Таниты, увернулся от ее острых ногтей и, приземлившись, сразу же отскочил в сторону, разворачиваясь к ней лицом.

Джек отбил меч, его правая нога взметнулась вверх и впилась когтями в бедро Таниты. Джек одним махом вскинул себя в воздух и уселся к Таните на плечо. Замахнулся, но она перехватила руку с ножом. Девушка покачнулась под его весом и начала падать, он спрыгнул прежде, чем она ударилась о крышу, и грациозно приземлился. Танита, перекатившись, привстала, и Джек опять кинулся на нее.