Лилиан Браун - Кот, который знал 14 историй

Диди медленно спускалась по лестнице.

– А вы знаете, что пол весь мокрый? Такая большая лужа прямо в центре комнаты.

– Догадываюсь, что это такое! – сказал Билл с циничным и мстительным видом.

– Перси! – хором закричали Маргарет и Корнелиус. – Что ты наделал?

Ужаснувшись от такого несправедливого обвинения. Перси сжался в маленький комок. Он был воспитанным котом, соблюдал все формальности и никогда не нарушал порядок в доме.

Маргарет вытерла лужу.

– Мне почему-то не верится, что Перси мог такое сделать.

– А кто еще мог оставить лужу на полу? – язвительно сказал Билл. – Привидение?

– Привидение! – взвизгнула Диди. – Я знала это! Это всё твой дурацкий трюк, Билл! – Она смотрела на огромный бокал – Где мое алмазное кольцо? Я положила его в эту стеклянную штуковину, когда помогала Маргарет на кухне вечером. О, Билл, здесь произошло что-то ужасное. Тут холодно, липко, и я чувствую запах плесени. Давай вернемся домой, пожалуйста!

Билл почесал правой ногой левую лодыжку.

– Знаете, ребята, нам лучше возвратиться в город, пока с ней не случилась истерика.

– Я приготовлю завтрак, – сказала Маргарет. – Тогда мы все почувствуем себя лучше.

– Не хочу я завтракать, – захныкала Диди. – Я просто хочу домой. У меня какая-то сыпь на лодыжках, и это сводит меня с ума! – Она показала полосы белого пластыря.

– Это ядовитый плющ, детка, – сказал Билл. – Думаю, у меня то же самое.

– Быть этого не может, – запротестовала Маргарет. – Мы никогда не видели никакого ядовитого плюща на кладбище!

Дидлтоны поспешно упаковали свои вещи и удалились прежде, чем солнце поднялось над верхушками деревьев.

Перси, сама невинность, отказался выходить из своего убежища под софой даже для того, чтобы съесть завтрак, и некоторое время после Уикенда Большой Лужи держал себя холодно с Маргарет и Корнелиусом.

Они скоро простили его за неприятное происшествие, но кот был безутешен. Обидно, когда тебя наказывают за поступки, которых ты не совершал. Эту историю хозяева снова и снова рассказывали новым гостям, приезжающим на уикеид, и подмоченная репутация Перси заставляла его глубоко страдать.

В конце сезона кольцо Диди нашлось за сосновой тумбой. Дидлтоны, однако, больше не приезжали в шале. Да и Корнелиус с Маргарет больше не ходили на кладбище. Практически за одну ночь всё кладбище покрылось ядовитым плющом.

– Очень странно, – сказала Маргарет. – Никогда раньше мы не видели здесь ядовитого плюща!

– Ничего не понимаю, – сказал Корнелиус.

Впервые мы узнали о феномене Флаппи пятнадцать лет назад, Я и мой муж, мы не держали дома животных, а тут наивно согласились приютить сиамского котёнка, пока моя сестра из Сент-Луиса будет путешествовать за границей. Джеральдина заверила нас, что кошка будет нам только в радость. Она писала:

«Я бы не доверила Чин-Чин никому, кроме вас. С ней не будет никаких хлопот. Просто не выпускайте её на улицу и не разрешайте встречаться с другими котами. Она уже достаточно взрослая, и ей в голову могут прийти всякие мысли. Я не хочу, чтобы она спаривалась с кем попало. У неё великолепная родословная, и я надеюсь получить достойное потомство, когда подойдёт срок… Вы будете вознаграждены любовью и нежностью. Чин-Чин прекрасно себя ведёт, она – механическая кошка… Что вам привезти из Парижа?»

– Что такое «механическая кошка»? – спросила я Говарда. Он возился со стереосистемой, которая последние несколько недель работала с перебоями.

– В дни моего детства это была заводная игрушка, – сказал он, – но, думаю, они все сейчас на батарейках.

– Да нет, Джеральдина говорит о своём котёнке. Ты не возражаешь, если мы присмотрим за ним несколько недель?

– Присматривай, если хочешь, но только не впутывай в это меня. Я буду возиться со стерео, пока не добью его. Думаю, дело в усилителе.

Очень скоро мой муж сделал потрясающее открытие; невозможно быть в стороне, когда дело касается Чин-Чин.

Нам передали её в аэропорту. В вентилируемой сумке лежал едва различимый комочек меха. Он зашевелился. Он был живой. Мы положили сумку на заднее сиденье машины.

– Ну, теперь я спокойна, – сказала я. – Всё прошло благополучно.

Говард сидел за рулём, он выглядел блаженно-безразличным. Мы мчались из аэропорта, несколько превышая скорость, как вдруг раздался душераздирающий крик. Это был крик раненой чайки, с децибелами на уровне сирены «скорой помощи». Говард от неожиданности съехал на обочину и чуть не свалился в кювет. Мы поняли, что Чин-Чин, которой дали небольшую порцию снотворного на время поездки, очнулась и заявила о своём существовании.

– Возможно, она хочет выбраться из сумки, – сказала я, надеясь, что подобная голосовая демонстрация, свидетелями которой мы только что стали, не является образчиком обычного поведения нашей подопечной. Однако, когда я доставала её из сумки, в моей голове мелькнуло смутное беспокойство. Кто она, эта очаровательная крошка, вверенная мне? Её бледный мех выглядел гораздо более дорогим, чем мой крашеный беличий жакет. Из-за её коричневых отметин, расположенных в изящном порядке, я выглядела безвкусной, а её высокомерное поведение мало способствовало моему настроению. Что же касается небесно-голубых глаз кошечки, они были наполнены тайной, которая находилась за пределами моего понимания,

Я нервно посадила Чин-Чин, чье маленькое тельце напружинилось как стальная струна, на старый кашемировый свитер на заднем сиденье, думая о том, достаточно ли он хорош для неё.

По пути домой мы остановились у супермаркета, чтобы купить про запас кошачьей еды и выбрать кошачий туалет. Но будет ли она удовлетворена пластиковой миской или предпочитает фарфоровую или серебряную посуду?

Уходя за покупками, мы оставили кошечку на кашемировом свитере и тщательно заперли дверцы машины. Когда мы вернулись с добычей, машину окружали любопытствующие, а Чин-Чин сидела снаружи – на капоте. Заднее окно было широко открыто!

Она сидела как древний египетский идол, вытянув шею и принимая низкопоклонство толпы, очевидно считая это своей обязанностью. Я протиснулась сквозь толпу, сердце моё было готово выпрыгнуть из груди, и протянула к кошечке руки, но она с презрением отодвинулась и прыгнула на крышу машины. В толпе послышался хохот.

– Не пугайте её! – умоляла я.

Говард стал карабкаться за ней. Он делал невообразимые движения и что-то бормотал себе под нос, пытаясь поймать семимесячного котёнка. Веселье зрителей нимало не способствовало его самообладанию. Когда он в конце концов дотянулся до Чин-Чин, он был более чем «неравнодушен».

Мы ехали и обвиняли друг друга за недосмотр. Вдруг в машине подул ветерок. На этот раз открылось противоположное окно, и Чин-Чин вытянула шею, вглядываясь в пейзаж и подставляя мордочку ветру.

Я вскрикнула, Говард нажал на тормоза. Тут нас осенило. Окна открываются автоматически! Чин-Чнн случайно нажала на кнопку!.. Нет необходимости говорить, что остаток пути она провела в своей сумке, протестуя во весь голос.

Войдя в наш дом, гостья пренебрежительно обнюхала все уголки, отвергла ужин, поданный на одной из моих лучших тарелок, отвернулась от мягкой постели, приготовленной для неё, и проигнорировала игрушки, которые мы ей купили. Каждое её движение вызывало у нас озабоченность, и Говард наблюдал за ней с таким интересом, что позабыл про свои планы насчёт стерео.

– Мы слишком ей надоедаем, – сказал он немного погодя. – Давай сходим в кино и оставим её в покое. Она сама освоит дом.

Мы пошли в кино, но мысли мои были далеко. Как там Чин-Чин? Некоторые окна остались открытыми. Может ли она выбраться наружу? Предположим, она съела один из цветков и отравилась…

Наступила полночь. Мы ехали по нашей тихой улице, и моя тревога постепенно перерастала в панику: крылечки, тропинки и лужайки были заполнены соседями. Они возмущенно размахивали руками. Они протестовали против чего-то. Они выражали свое недовольство против отвратительного, орущего и громыхающего концерта хард-рока. По всем признакам он происходил в нашем доме.

Полицейская машина с мигающими огнями стояла, уткнувшись в нашу дверь.

– В чём дело? – спросил офицер. – Почему вы считаете, что можно уходить, оставив дома радио, воющее на всю округу? А ещё приличные люди.

Шум, издаваемый стерео Говарда, разрывал барабанные перепонки. Муж метнулся наверх, а я пыталась всё объяснить полиции и извинялась перед соседями.

– Мы знали, что что-то не так со стерео, – сказала я. – Иногда оно работает, а иногда нет, но мы никогда не ожидали ничего подобного.

Бедняжка Чин-Чин! Видимо, ей досталось больше всех. Она съёжилась под кроватью, явно недовольная своей новой жизнью. Однако она позволила Говарду вытащить её из укрытия и погладить по шёрстке. Ясно, он гордился собой, утешая маленькое впечатлительное животное.