Иоанна Хмелевская - На всякий случай

— Да, — вздохнула Яночка, — всякое могло случиться. Например, куда-то доехали, «тир» остановился, Рафал с владельцем набросились на бандитов, а те оказались сильнее, или у них там подмога, вот и... ну, заперли их с Рафалом где-то в погребе.

— Так ведь Хабр ничего такого не говорит? — удивился Павлик.

— Может, потому и не говорит, что им ничего особенно плохого не сделали. Ну, сидят себе в подвале, Рафал жив-здоров, не кашляет. Для Хабра главное — чтобы ему опасность не угрожала. А бандиты ломают голову, что с ними сделать.

— Да, в таком случае у бандитов мучо проблемас, как у кубинцев. Или этих двух ликвидировать, или малину прикрыть. Могут подержать их немного, пока не переедут на другую, ведь тут наверняка устроились со всеми удобствами, а потом и выпустят Рафала с владельцем, а их ищи, как ветра в поле. Неужели наша полиция совсем ничего сделать не может? Ведь знали, по какой трассе едет «тир», его номер был у них, и ничего...

— Знаешь, я страшно жалею, что мы с ними не поехали, — шепотом же отвечала Яночка. — Знал бы ты, у меня уже сил нет ждать, ей-Богу помру, если немедленно всего не узнаю! Вот ты сам говорил... Слышал, как люди рассказывали, что машины крадут и сплавляют в Советский Союз, которого уже и нет. Ведь «гольф» увели?

Павлик даже подпрыгнул от восторга:

— Клево! И теперь Рафал гоняется за ними по всему Советскому Союзу! По бескрайним просторам бывшего Советского Союза!

Когда дети вернулись с собачьей свадьбы, Рафал уже оказался дома. Сидя в кухне, он пожирал еще теплый сырник, а тетя Моника умиленно, со слезами на глазах наблюдала за этим. Пани Кристина, с плеч которой свалилась огромная тяжесть, то и дело подкладывала парню на тарелку новые куски.

— Ну нет! — энергично воспротивился этому Павлик, заглянувший в кухню, еще не сняв куртки. — А мы?

— Хватит и для вас, — успокоила сына мама. — Я по рассеянности сделала два сырника.

А Яночка, торопливо раздеваясь в прихожей, кричала оттуда:

— Пусть пока ничего не рассказывает! Пусть нас подождет! — И, вбегая в кухню, уже тише потребовала: — Или пусть еще раз повторит!

— А чего повторять? — возразила тетя Моника. — Только что ввалился, успел сказать только, что был очень далеко, и сразу набросился на еду. Не мешайте мальчику, пусть восстановит силы!

— И пушть мальшик умоется, — с набитым ртом добавил Рафал. — Грязный он, как швинья. Павлик сразу понял двоюродного брата.

— Наверное, что-то с машиной случилось и пришлось в моторе копаться. Или с колесом возиться. Если только ехал, был бы просто грязный, а не как свинья. Ну как, заправился наконец?

— Нет, — решительно ответил Рафал, приступая к очередному куску сырника.

Ничего не поделаешь. Яночка с Павликом сели за стол и уставились на двоюродного брата страшным взглядом, хотя ничего не говорили. Но и к благоухающему на их тарелках сырнику не прикоснулись. Ждали. И дождались, кусок сырника застрял у Рафала в горле. Поспешно проглотив его, тот наконец произнес:

— Ладно, слушайте. Ну и номер они откололи! А у меня и в самом деле сначала колесо полетело, а потом пришлось продувать карбюратор. А то бы я раньше вернулся. Но имело смысл!

— Сколько заработал? — полюбопытствовал Павлик.

— Три миллиона и полный бак!

— Недурно, — прокомментировала Яночка.

— А вы как думали? Ведь до русской границы домчались, до самой Медыки!

Тут тетя Моника подала наконец голос:

— Рафал! Побойся Бога! Как же мне не волноваться...

Рафал удивился:

— Из-за чего волноваться-то? Три миллиона не такое уж состояние, чтобы я из-за него морально разложился, но все-таки пригодится, так ведь?

— Рафал, ну как ты не понимаешь! Аж до границы, ночью, погода ужасная, дорога скользкая...

— И вовсе нет! Шоссе совсем сухое, и два раза я чуть было их не догнал, да пришлось останавливаться, заправляться. Вот они и сбежали... А я проявил себя человеком честным, порядочным, таким, которому можно довериться...

— И в чем же это проявилось? — скептически поинтересовалась Яночка.

Пришлось Рафалу отодвинуть наконец тарелку с недоеденным сырником и в подробностях рассказать обо всем. Сначала владелец похищенной машины выскакивал на стоянках из машины Рафала вместе со своей драгоценной торбой, огромной, вот как... как полстола, не меньше! А потом понял, что имеет дело с человеком порядочным, ну и с торбой не успевал добежать до «тира», пока тот заправлялся, и «тир» у него из-под носа смывался. Так вот, понял, с удовольствием в третий раз повторил Рафал, что имеет дело с человеком порядочным, и стал оставлять торбу в машине, вместе с Рафалом, доверил ему сказочное состояние и вообще на время выбросил его из головы, весь поглощенный погоней за своим «гольфом». А в свободное время, .по дороге, успел рассказать Рафалу, что сказочное состояние заработал удачной спекуляцией, прибыль получил наличными, сразу же часть их превратил в доллары, а поскольку тут же появилась на горизонте следующая не менее удачная возможность удесятерить капитал, не побежал с накоплениями в банк, а припрятал их дома в старинных тайниках, о которых жена не знала. Нет, он не собирался делать из этого секрета, просто не успел ей сообщить, и его чуть кондрашка не хватила, когда выяснилось, что супруга в его отсутствие продала мужику этот самый старинный шкаф с его тайниками! Ничего, удалось, к счастью, получить свои денежки обратно...

— А когда мы добрались до границы, деньги он оставил в машине, велел стеречь, а сам помчался улаживать проблему. Поверил, наверное, что я не трону его сокровищ. Я и не трогал. Он сам тронул...

— Как это? — не понял Павлик, слушавший затаив дыхание рассказ брата.

Рафал, видно, решил, что исполнил свой долг перед родными и может позволить себе еще немного подкрепиться. Запихав в рот огромный кусок сырника, он вдруг хихикнул, от чего чуть не подавился, и пришлось всей родне стучать его по спине. Особенно усердствовал Павлик. Пани Кристина подала племяннику стакан чаю, тот напился и обрел способность говорить.

— Хотите верьте, хотите нет, но за свою собственную машину ему пришлось заплатить какие-то бешеные деньги! Взятку, что ли... Не знаю уж, сколько миллионов, только выгреб он из торбы порядочную кучу, и выражение лица у него было... такое... В конце концов эти бандюги выгрузили из «тира» его собственность, его драгоценный «гольф». Как там было дело, не знаю, я не подходил к ним, из машины смотрел.

— А почему же не подходил? — высказал претензию Павлик.

— Потому что должен был стеречь его холерную торбу. Не хватало еще, чтобы и ее украли. Говорю же вам — я за нее нес ответственность.

— А дальше что? — спросила тетя Моника.

— А дальше подбежал он ко мне, значит, с тем самым выражением лица и быстренько так, в двух словах, сообщил, что за машину отвалил такую сумму, что лучше и не говорить, схватил сумку, мне три миллиона сунул, адрес взял на всякий случай и к своему «гольфу» помчался. И на нем уехал, так что обратный путь мы по отдельности проделали и подробностей я не знаю. И деньги отдал бандюгам все или часть таможенникам — тоже не знаю, может, те сами делятся с таможенниками... Слышал я, что там стреляют...

— Кто в кого?

— Воры отстреливаются! Мафия у них. Один таможенник так прямо сказал: у меня две возможности — взять взятку и пропустить краденый товар или с жизнью расстаться. Из двух зол он предпочел деньги, а не могилу.

— Каждый бы предпочел, — согласилась Яночка. — А ты сам мафию видел?

— Кабы я знал, как она выглядит, эта мафия... А подозрительного жулья там вокруг много крутилось, — задумчиво произнес Рафал и добавил: — А вторая машина так и отчалила в синюю даль...

— Какая вторая? — спросил Павлик.

В этом самом «тире» спрятаны были две машины, его «гольф», и чей-то «мерседес». «Фольксваген» он забрал, а «мерседес» отправился в заграничное турне, потому как за него никто не предложил взятки. И сдается мне, я еще видел там, на границе, кое-что интересное. Мимо проехали два «фольксвагена», сами проехали, нормально, в каждом один водитель, с немецкими номерами. Вот я и подумал, что их увели где-то на Западе, а через нас они только транзитом проехали. И проехали без всякой очереди, хотя там стояла такая очередь из машин, что конца ее не было видно.

— Господи Боже мой! — с ужасом произнесла тетя Моника.

— Из того, что он успел мне рассказать... — продолжал Рафал...

— Интересно, когда же он успел тебе что-то рассказать? — спросила Яночка. — Ведь вы же по разным машинам расселись и ехали отдельно.

— По разным, — подтвердил Рафал, — но до Пшемышля держались рядом, он не жал на газ. И в Пшемышле пригласил меня на ужин... а может, на завтрак, уж не знаю... Так вот, из того, что он мне там в кафе рассказал, я понял: дело у угонщиков поставлено на широкую ногу. Таможенники только зубами скрежещут, но воспротивиться боятся. Да и что они могут сделать? Нет закона против таких вот угонщиков.