Богумил Ногейл - Сказочное наказание

Кастелян не дал Станде договорить. Побагровев, он завопил, что не позволит командовать над собой какому-то молокососу, он-де поедет в район и тогда всем нам покажет…

— Вот и поезжайте! — сказал Станда. — Я только сообщаю вам то, что черным по белому написано в официальной бумаге, которую я хотел вам показать. Не хотите читать — как хотите, не пришлось бы и в город ездить.

— Подавитесь вашей бумагой, я до вас еще доберусь! У меня брат в районном комитете…

— Идемте, ребята, — спокойно предложил Станда и направился в замок, оставив кастеляна стоять во дворе. Воспользовавшись моментом, когда пан Клабан запнулся, Станда сухо заметил: — Через полчаса я жду вас у входа, пан Клабан. Прихватите с собой ключи от всех комнат, кроме вашей квартиры, подвала и сарая. Все остальные мы осмотрим вместе и составим акт о передаче.

Кастелян судорожно вздохнул и покраснел, как мак. Он резко повернулся и, замысловато выругавшись, исчез в боковой двери, ведущей в его жилье. Прежде чем мы со Стандой успели домчаться до замка, пан Клабан уже вывел из коридора велосипед, вскочил на него и рванул через ворота прочь от замка. Тут из дома выбежал старый пес и со всех ног бросился к нам.

— Бояр, домой! — взвизгнула, высунувшись из распахнутого окна второго этажа, пани Клабанова и сопроводила свой призыв присказкой о бродягах и хулиганах.

Как вкопанный, пес замер на полдороге.

— Пойдемте в дом, — сказал Станда, и мы с тяжелым сердцем оставили Казана за дверью.

Поскольку с Иваной разговор шел на самые обычные темы (как тебя зовут, откуда ты, в каком классе учишься), у меня есть время рассказать вам, как, собственно, мы пробрались в замок.

Обойдя его по внутренней стороне ограды, мы со Стандой направились прямо к воротам. Ключ долго искать не пришлось — хорошо зная людей, Станда погрузил руку в нишу стены, рядом с входом, и выудил оттуда увесистый кусок железа с большим ушком. Сунул его в замок, висевший на воротах; щелк — и вот Миша, Тонда и Алена, навьюченные рюкзаками, вступили во двор замка.

Станда сильно толкнул железную створку, и ворота закрылись с оглушительным грохотом. Этот звук подействовал на неприступного кастеляна сильнее, чем пистолетный выстрел. Окно второго этажа распахнулось, и на нас посыпался град таких ругательств, которые даже неприлично повторять. Кастелянша усердно вторила своему мужу, и нам впервые довелось прослушать необыкновенный ругательный дуэт. Станда предоставил кастеляну возможность выговориться и спокойно провел нас через двор к запертому главному входу, развязал рюкзак, и в руках у него появился ключ, который по своим размерам явно предназначался для главных ворот Праги. Но — вот чудо! — подошел и к дубовым дверям замка.

Тут на ступеньках ближайшего входа раздался грохот.

— Откуда вы стащили этот ключ, разбойники? Вон, сию минуту вон, убирайтесь, пока целы, не то я вам кости переломаю и милицию позову!.. — шумел кастелян, набрасываясь на Станду. — Отдавай ключ, жулик, а не то…

Ключа Станда не отдал. И даже позволил кастеляну ухватить себя за ворот рубахи и что-то злобно прошипеть ему в лицо.

— Я новый временный смотритель замка, — спокойно объявил Станда, осторожно отцепив руки кастеляна и доставая из нагрудного кармана лист бумаги. — Вот что имею честь вам передать, это копия моего назначения, пан Клабан.

Бывший кастелян невольно потянулся к бумаге, при этом руки у него дрожали от злости. Уставившись в документ покрасневшими глазами, начал читать и при этом шевелил губами.

— Сожалею, что нам пришлось пробираться сюда таким способом, — произнес Станда, — но это не наша вина. Вы должны были меня выслушать, и тогда бы все разом прояснилось.

Пан Клабан ничего больше не сказал. Резко повернулся и умчался в свою конуру.

Станда открыл скрипящую створку двери, и мы очутились в замке.

Кастелян ключей так и не принес. Прошло еще полчаса, вдали прогрохотал послеобеденный поезд, Аленины часы показывали пять. Приведя в порядок комнаты, захламленные во время заселения, мы со Стандой и Иваной пошли осматривать две комнаты на первом этаже.

Одна из них когда-то служила кухней, по крайней мере, об этом свидетельствовала большая каменная плита, а другая — прачечной.

Бетонный пол тут растрескался, в углу был замурован котел. Всюду валялись разбитые ящички, бутылки, рюмки, старые картонные коробки, гниющая древесная стружка, рваные ботинки, куски железа и тому подобный хлам. Станда встал в дверном проеме, соединяющем кухню с прачечной, и одним взмахом руки определил их будущее:

— Слева — кухня, справа — столовая и гостиная.

Ивана наморщила нос:

— Это здесь я должна работать? Ты шутишь — в таком бедламе нельзя ни готовить, ни есть. Нет ни стола, ни стула, не говоря уж о посуде.

— Бедлама не будет, а все остальное найдется, — уверенно пообещал Станда и посмотрел на часы. — Скоро все прояснится. Остальное зависит от нас. Очень устали?

— Не… — неуверенно протянул я, предчувствуя возможные последствия. — Есть малость…

— Значит, нам нужно устать как следует, чтобы хорошо спалось, — сделал вывод Станда.

Так началась наша первая генеральная уборка. В углу двора росла гора всякой рухляди, а когда не осталось ничего, что нужно было выносить, мы пошли в лес за дровами. Потом подвергли испытанию плиту. Поначалу она походила на полыхающую цистерну с нефтью. Из щелей валили клубы едкого дыма, и в кухне стало нечем дышать. Один за другим мы выскакивали на свежий воздух. Дольше всех продержался Станда, но наконец даже он капитулировал и сел вместе с нами на край газона, беспомощно глядя, как из открытого окна выплывают облака дыма.

Рев подъехавшего, грузовика вывел нас из оцепенения.

— Они уже здесь! — крикнул Станда и побежал открывать ворота.

— Кто? — полетел вслед ему вопрос, но Ивана пожала плечами:

— Не знаю, Станда и от меня это держал в секрете. Вероятно, что-то привезли.

А привезли нам мебель. Сплошное старье, которое откопали в какой-то школьной столовой, но все-таки это были столы и стулья, старый буфет и несколько полок. Ну и, само собой, горшки, кастрюли, кружки, крышки, ведра и лохань. Перво-наперво Станда вручил нам лопаты и веники. Только я хотел отвертеться — сказать, что в том чаду, который наполнил кухню, работать нельзя, как заметил, что из дымохода поднимается столб дыма. Тут мы очень обрадовались — вам, может, этой радости не понять, но если вы вдумаетесь в то, что эти две комнаты на целый месяц должны заменить нам дом, то, наверное, разделите наше воодушевление.

Когда в плите загудел огонь, Ивана послала нас за водой — благоустройство кухни и гостиной шло своим чередом. Тут же мы составили план действий на завтра.

Среди привезенных материалов было и несколько банок охры, светло-зеленой и коричнево-красной краски, так что до сумерек мы покинули нашу кают-компанию, составив точный график малярных работ.

В жизни я не ел такого вкусного картофельного супа, как тот, что приготовила нам Ивана вечером. Вероятно, повариха была тут ни при чем, потому что она сделала его из бульонных кубиков, но всем показалось, что обеда лучше быть не может.

Потом мы умяли большую часть домашних припасов и пошли проверить, насколько уютно и удобно стало в гостиной. Ивана рассказала о своих впечатлениях от поездки по Италии, и никому из нас в голову не пришло грустить о том, что каникулы мы проводим не дома в Градиште.

Станда посидел немного с нами, потом встал и похлопал меня по плечу, кивком указывая на дверь.

— Пройдемся по замку, — предложил он, когда мы очутились в коридоре. — Надо научиться ориентироваться, знать, где что находится, на случай если ночью что произойдет.

— А что может произойти?

— Как знать. Ведь нельзя сбросить со счета того молодца, у которого есть ключ не только от задней калитки, но и от главных дверей, и бог весть еще от чего.

— Откуда вам это известно?

Станда молча шел со мной по лестнице, что вела на второй этаж, освещая фонариком ступени. На пыльном ковре, покрывавшем лестницу, отчетливо вырисовывался тот же узорный отпечаток, который мы разглядели за оградой замка.

— Вот тебе раз! — прошептал я. — Но кто же это может быть? Уж не кастелян ли?

— Нет. Будем жить так, будто об этом незнакомце ничего не знаем, надо только быть наблюдательнее. Тут какая-то чертовщина творится.

Мы поднялись наверх, осторожно ступая, то есть аккуратно обходя ковер и стараясь держаться края лестницы, где отпечатки легко терялись.

Станда посветил фонариком на стену и задержал пучок света на выключателе.

— Свет не зажигать, — прошипел Станда, когда я потянулся к выключателю, — запомни место, где его найти, а пока посидим в темноте.