Антон Иванов - Загадка красных гранатов

— Факт, — кивнул Луна. — Но ведь такая же точно может быть у кого-то еще. Мы ведь не всю школу прочесали.

— Что вы всем этим хотите сказать? — обозлился Муму.

— Только то, — спокойным тоном произнесла Маргарита, — что нам нужно сперва добыть неопровержимые факты и доказательства, а уж потом решать, как мы будем вести себя дальше.

— Пр-резумпция невиновности, — очень отчетливо выговорил в бабушкиной комнате попугай.

— Молодец, Птичка, — расхохотались ребята.

Герасим надулся.

— Пока мы будем добывать факты, торговля наркотиками в нашей школе достигнет катастрофических размеров, — угрожающе заявил он.

— Пожалуйста, действуй, — повернулась к нему Варвара. — Только, предупреждаю, Герочка: может выйти оч-чень забавно.

— Не вижу ничего забавного, когда речь идет о наркотиках. — Муму впал в окончательный пафос.

— Да я немного о другом, — продолжала Варвара. — Вот ты на Кешу стукнешь, на твой сигнал отреагируют, а потом выяснится, что он передал Лике совсем не наркотик, а пластиночку жвачки или конфетку.

— А почему он сделал это тайком? — не унимался Герасим. — Мог бы и при всех.

— Мало ли почему, — усмехнулась Варвара. — Может, ему с Ликой просто хотелось встретиться с глазу на глаз.

— Нет, — возразил Герасим. — Они с глазу на глаз не общались. Я видел.

— Ах, что же ты молчал? — с иронией покосилась на него Варя. — Выходит, там был кто-то третий?

— Не прикидывайся дурой, — Муму густо покраснел. — Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Интима не было.

— Тр-ретий лиш-шний, — заявили из бабушкиной комнаты. — Гер-расим дур-рак!

— Устами птицы глаголет истина, — немедленно отреагировала Варя.

— К твоему сведению, у птиц не бывает уст. И вообще, мне этот гриль-попугай надоел, — обиженно изрек Герасим. — А доказательства… Что ж, если хотите, будем искать.

— Какая радость! — Варвара всплеснула руками. — Мумушечка нам разрешил!

— Только все равно в результате окажется, что я прав, — добавил Герасим. — Я в этом уверен.

— Ладно. Раз все доели, — Марго окинула взглядом стол, — пошли в гостиную.

— Правильно, — поддержал её Муму. — Там этого птеродактиля меньше слышно.

— Гр-рубиян! — не замедлил с ответом Птичка Божья.

— Сам такой, — минуя дверь комнаты Ариадны Оттобальдовны, бросил Герасим.

— Тар-ракан плеш-шивый, — высокопарно произнес попугай.

— Что-о? — Герасима охватило такое возмущение, что он даже вернулся и заглянул в комнату. — Как ты меня назвал?

— Тар-ракан плеш-шивый! — с явной охотою повторил Птичка Божья. И залихватски присвистнув, заявил: — Мор-рить надо.

— Вы слышали? — позеленел Каменное Муму. — Кто его этому обучил?

— Наверное, по телевизору какую-нибудь рекламу услышал, — хихикнула Варя.

— Телевизор-р, телевизор-р, — оживился попугай.

Он очень любил смотреть вместе с бабушкой разнообразные передачи.

— Телевизор тут совершенно ни при чем, — Герасим просто кипел. — Предположим, про таракана он мог там услышать. Но почему таракан плешивый? Как таракан может быть плешивым, когда эти насекомые вообще без волос?

— Видно, у Птички Божьей свой взгляд на вещи, — предположил Луна.

— Тогда, значит, он сам придумал. — Муму воплощал собой оскорбленную добродетель. — Давно ведь вам говорю: он тут сидит и все свободное время придумывает специально про меня разнообразные гадости.

— Делать ему больше нечего, — встала на защиту попугая Марго.

— Естественно, нечего, — Герасим готов был начать новую дискуссию. — Вы бы сами в клетке посидели.

— Я как-то не понимаю, Герочка, ты Птичке Божьей сочувствуешь или его осуждаешь? — поинтересовалась Варя.

— И вообще, не расстраивайся, — подхватила Марго. — Могу его выпустить. Пусть погуляет на воле.

— Свобода уз-зникам пр-роизвола! — весьма к месту провозгласил попугай.

— Марго, — Павел молитвенно сложил руки на груди. — Выпусти его, пожалуйста.

— Только через мой труп, — заартачился Каменное Муму.

— Тр-руп, — раздалось из клетки. — Гер-расим тр-руп.

— Ну! — Муму простер руку в сторону комнаты с попугаем. — Я ж говорю: на ходу сочиняет.

— Плеш-шивый, — вкрадчиво прошептал попугай.

— Почему плешивый? — кинулся к клетке Герасим. — Ты, курица слепая! Видишь? У меня шевелюра!

И он взъерошил волосы на голове.

— Тар-рантул, — брезгливо и одновременно с оттенком скорби констатировал попугай.

— Он… Он… — потыкал Герасим пальцем в клетку. — Эта тварь меня ненавидит.

— Клас-совая вр-ражда, — подтвердил Птичка Божья и демонстративно повернулся к противнику ярко-красным хвостом.

— Пошли, пошли, Мумушечка, — Варя решительно подтолкнула его к выходу. — Не нервируй птичку.

— Почему плешивый? — кинулся к клетке Герасим. — Ты, курица слепая! Видишь? У меня шевелюра!

— Птичка Божья — хор-рошая птичка, — плаксиво протянул попугай.

— В гробу я таких хороших видел, — свирепо рявкнул Муму. — И в белых тапочках.

— В гр-робу, в гр-робу, в гр-робу, — забормотал попугай. Похоже, он стремился запомнить понравившееся слово.

— Вот видишь, — покачала головой Варя. — А ты ещё спрашивал, кто его учит. Он от тебя, Герочка, и набирается.

— Кур-ра, кур-ра, кур-ра, кур-ропатка недожар-ренная, птер-родактиль, — Птичка Божья будто подтвердил Варины слова.

— Пошли, пошли, — взяв Герасима за руку, Варя поволокла его в гостиную.

Тот упирался:

— Нет, нам сперва надо выяснить отношения.

— Раз так, — сказала Марго, — я сейчас его выпущу. Иначе у вас неравные условия.

— Хочу к бабуш-шке! — жалобным голосом возопил попугай. — Где бабуш-шка? Подр-руга дней моих сур-ровых!

— Нет уж, лучше пойдемте, — направился в гостиную Каменное Муму.

Все последовали за ним. Плюхнувшись в кресло, Герасим поморщился:

— У меня была какая-то важная мысль. Но из-за этой курицы все из головы вылетело.

— Неудивительно, если такая головка слабая, — фыркнула Варя.

— Эй, может, вы потом поругаетесь? — взмолился Баск. — Мне ведь уже скоро уходить, а мы так ничего и не решили.

— Гер-расим р-решил! Ха-ха-ха-ха-ха! — сардонически расхохотался попугай.

— Баск, все претензии к нему. Он мешает, — буркнул Муму и плотно затворил дверь, отделяющую гостиную от коридора.

— Вся беда в том, — с трагикомическим видом заметила Варя, — что у нас тут не один попугай, а два.

— И одна очень глупая девчонка, — не остался в долгу Герасим.

За что был снова наказан. Ибо Варя воскликнула:

— Обожаю самокритичных людей! Видите? Сам признается, что попугай.

— Ребята! — возопил Сеня. — Ну, я же прошу: будьте людьми! У меня вот какая идея возникла: если это и впрямь наркотики, то у нас в школе сейчас столкнулись две группировки.

— Как это две? — не понял Иван. — Ты хочешь сказать, что одна группировка я, раз у меня сумку стырили?

— Да нет, — отмахнулся Баскаков. — В одной группировке предположительно Кеша, а в другой — те, кто сумку тырил. Они ведь надеялись свистнуть у Кеши «товар».

— Братцы, а ведь это похоже на правду, — Луна хлопнул себя по колену.

— Ну! — выкрикнул Сеня. — Кому-то из враждебной группировки стало известно, что Кеша сегодня приволок товар в школу. Вот они и решили увести его.

— Только, по-моему, маловато товара, — засомневалась Марго.

— Почем ты знаешь, — возразил Луна. — Может, у него в сумке много таких ма-аленьких симпатичных пакетиков с порошочком.

— Жаль, мы дальше за ним не последили, — сказала Марго.

— Слушайте, — перебил её Иван. — А Лика тоже что-нибудь Кеше отдала?

— Нет, — внес ясность Муму. — Она просто ушла.

— Значит, в кредит отпустил, — с бывалым видом заявил Сеня. — Ребята, кажется, я врубился, с чего нужно начать. Завтра же наведу справки о Кеше. Если он такими делами занимается, наверняка это кто-нибудь знает.

— Правильно, — поддержал его Луна, — а вы, девчонки, попробуйте выяснить все о Лике. Кстати, Варька, откуда ты знаешь ее?

— Вообще-то, я лично её не знаю, просто в курсе, что она из десятого класса и зовут её Лика. Но есть у кого расспросить о ней побольше.

— И у кого же? — пристально воззрился на неё Герасим.

— Много будешь знать, Мумушечка, скоро состаришься. А ты уже и сейчас занудный и противный.

— Сама очень умная, — огрызнулся Герасим.

— Ребя-ята! — в который раз воззвал Сеня. — Не забывайте про мой лимит времени.

— В общем, узнаю, — пообещала Варвара, ехидно покосившись на Герасима. — Есть человек, который скажет.

— Ох, ох, какие тайны мадридского двора, — с издевкою произнес Герасим и, отвернувшись от Вари, прикинулся, будто с интересом изучает пейзаж, висящий на стене.