Василий Аксенов - Мой дедушка - памятник

И вот в один прекрасный вечер в девятнадцать ровно в рулевую рубку вошли два эдаких франта и шикарная дама, вроде бы какая-то эстрадная певичка. Все трое в масках, господа, и с автоматами. «Руки на голову, говорят, и всем в угол!»-«Спокойно, детки, — говорю я, — насчет киносъемок мы не договаривались». И тут девица шарахнула длинной очередью по приборам — только стекла посыпались! Сразу после этого послышались выстрелы из радиорубки. Вахтенный радист грек Леонид ас вбежал весь в крови и упал замертво. Нас выгнали на палубу, и тут мы увидели, что в двух кабельтовых от «Ван-Дейка» всплывает эта проклятая лодка и сразу же открывает огонь, сбивает нам грот-мачту. Гангстеры, их было человек десять на судне, уже гонят всех пассажиров на бак, а от лодки идут два моторных вельбота им на подмогу. Я, господа, во время войны служил в союзном флоте, ходил с караванами в ваш Мурманск, видел всякое… но здесь, сознаюсь честно, я растерялся, я ничего не понимал… ка-кой-то бред… Кто-то из этих мерзавцев выпустил воду из главного бассейна, всех пассажиров загнали туда, как овец в трюм, а экипаж окрутили тросом на баке. Малейшая попытка к сопротивлению — сразу автоматная очередь и… труп на палубе. Крики, стоны, плач, а вокруг безмятежное море, закатное солнце и полная пустота. Правда, раз над нами прошел межконтинентальный «боинг». Какой-нибудь пассажир небось посмотрел вниз и сказал: «Посмотрите, какой пароход беленький…»

Короче, начался самый безобразный грабеж. Часть бандитов пошла по каютам, другие выворачивали карманы, срывали с дам кольца, серьги, остальные держали нас под прицелом. Из глубины судна иногда доносились выстрелы — в машинном отделении, видимо, шла схватка.

Все это продолжалось не меньше двух часов. Наконец нам было приказано спустить шлюпки и занять в них места. Три шлюпки были повреждены «Ржавой акулой», и оставшиеся, конечно, оказались переполненными. Лодка взяла все шлюпки на буксир, встала в позицию и одной торпедой развалила старину «Ван-Дейк» надвое.

Всю ночь лодка шла в надводном положении я тащила шлюпки за собой. Какую судьбу они нам готовили? Почему не уничтожили вместе с судном? Один из моих матросов сказал мне, что слышал краем уха в Сингапуре о какой-то партии наркотиков. Может, это было столкновение враждующих клик, может быть, мы оказались случайной жертвой?

К утру сгустился туман, и я приказал обрубить буксир.

Я хотел попытаться добраться до островов Кьюри, потому что понимал: свидетелей такого дела вряд ли оставят в живых Должно быть, я был прав. Лодка охотилась за нами с упорством гончей Если бы не вы…

На «Поповиче» тем временем помогали спасенным: делали перевязки, инъекции, поили бромом, валерьянкой, чаем с малиной, кофе с коньяком, молоком, кому что нравилось.

Старая леди, уже подсохшая и взбившая надлежащим образом седые букли, отыскала своего спасителя.

— What's your name my young hero? — со скрипучей нежностью спросила она Геннадия.

— My name is Геннадий Стратофонтов, madam, — вежливо ответил мальчик.

— Oh Lord! — Леди подняла к небу глаза цвета увядших незабудок- Теперь у меня есть два любимых существа! Прежде у меня был один лишь Винстон… — Она поцеловала своего мопса, который осторожно покосился на величественного Пушу Шуткина. — Теперь у нас есть вы — Генна ди Страто… О, это слишком трудно для меня. Я буду называть вас Джин Стрейтфонд… Я включу вас в свое завещание. Винстон получит шестьдесят процентов, а вы, Джин, сорок процентов.

— Благодарю вас, мэм, но это не требуется, — сдержанно поклонился Геннадий.

— Никаких «но»! — категорически заявила дама. — Мой покойный супруг скопил достаточную сумму на моделировании вставных челюстей. На мои фунты, Джин, вы сможете получить приличное образование.

— Мне не нужны ваши фунты, мэм. Я и так получу приличное образование, — ответил Геннадий, слегка задетый за живое.

— Инкредэбл! Невероятно! — воскликнула дама. — Почему вы отказываетесь от денег? Ведь вы же спасли нас с Винстоном?

— Я советский пионер, мэм, и этим все сказано, — суховато сказал Геннадий.

— О Лорд! — воскликнула дама. — Не значит ли это, что вы отказываетесь от нашей с Винстоном дружбы?

С глаз ее слетели две-три зеленоватые старческие слезинки, и одна из слезинок упала на загорелое плечо мальчика. Геннадий был тронут искренностью дамы, и он, конечно, учел особенности человека, выросшего и состарившегося в капиталистическом мире.

— Деньги могут только испортить дружбу, мэм, а от дружбы я не отказываюсь.

— Вы святой мальчик, Джин, — на грани рыдания промолвила старушка- Запишите мой лондонский адрес и телефон. Мы с Винстоном будем ждать вас весь остаток наших дней.

Едва Геннадий записал адрес почтенной миссис Сьюзен Леконсфильд, как по судовой трансляции раздался голос первого помощника Хрящикова: «Всем свободным от вахты членам экипажа и научным сотрудникам собраться в помещении столовой на информацию».

Геннадий сунул адрес в карман, не подозревая о том, что этот клочок бумаги в скором времени спасет ему жизнь.

В помещении столовой висела карта Республики Большие Эмпиреи и Карбункл. Архипелаг напоминал перевернутую вниз головой запятую. Десятки крошечных необитаемых островов грядой-загогулиной тянулись к югу, к голове, к сравнительно большому острову Эмпирей со столицей Оук-портом и ко второму по величине острову Карбункл. Перед картой стоял с указкой перпом Хрящиков с лицом удивленного льва.

— Ну вот, товарищи, — сказал он, откашлявшись-сегодня мы лицом к лицу столкнулись с парадоксом мира чистогана, где каждый мазурик, купив подводную лодку, может превратить законный отдых в чистый ад. В нашей стране такого безобразия быть не может, это всем ясно. Капитан поручил передать мне благодарность экипажу за выдержку, четкость. От себя скажу, что в этом эпизоде мы себя ничем не скомпрометировали, и это большой плюс.

Теперь главное. Мы идем с дружеским визитом в город Оук-порт. Никогда прежде нога советского человека не ступала на эту отдаленную территорию.

— Вообще-то ступала, — скаэал вдруг из третьего ряда плотник Телескопов, — Моя нога и ступала, Лев Африканович.

— А с вами, Телескопов, разговор будет особый! — прикрикнул на него Хрящиков и сделал какую-то пометку в своем блокноте.

— Итак, продолжаю. Нога туда, товарищи, — перпом метнул суровый взгляд на невинную физиономию Телеско-пова, — не ступала. Население там, товарищи, очень неопределенной нации и имеет неопределенный язык, который мы должны уважать, хотя некоторым и смешно. — Он снова взглянул на Телескопова. — Стоять там будем три дня с тремя целями. Первая цель — сдадим спасенных нами граждан разных стран. Вторая цель — пополним запасы пресной воды и продовольствия. И третья, может быть самая главная, — покажем жителям далекой, но близкой страны истинное лицо советского народа.

Следующее немаловажное сообщение, товарищи. Еще за сутки до сегодняшних возмутительных событий мы запросили у властей Оук-порта разрешение на заход. В ответ получено сообщение, которое Николай Ефимович склонен считать юмористическим: «Разрешаем заход в порт при условии вашего согласия на футбольный матч со сборной республики». Я со своей стороны считаю этот вызов суровым испытанием наших моральных и физических качеств. Надеюсь, что наши судовые спортсмены не ударят в грязь лицом и проведут состязание с присущим им огоньком и задором. Кто бы ни победил, победит дружба. Всё, товарищи. Телескопов, останьтесь.

Утром следующего дня с «Алеши Поповича» увидели первый остров архипелага под смешным для русского уха названием Фухс. Весь день шли вдоль гряды островов, и они возникали один за другим, похожие на клумбы, а некоторые с сахарными головками остроконечных гор.

Солнце стало уже клониться к закату, когда показались отвесные базальтовые стены острова Карбункл. «Алеша Попович» вошел в пролив между Карбунклом и Эмпиреем. На горизонте, как сказочное видение, возник Оук-порт.

Гена стоял на ходовом мостике и завороженными глазами смотрел на приближающиеся стены древней крепости, на некогда мощные, то круглые, то острые, как нос корабля, бастионы, на красные черепичные крыши, на купола и шпили соборов, ракетоподобные башни минаретов, на пагоды, похожие на гигантские ели.

— Невероятный город, Гена, правда? — сказал за его спиной капитан Рикошетников. — Он похож на сказку, — прошептал Геннадий. — Скорее на сновидение, — сказал капитан. Древний центр Оук-порта был расположен на небольшом круглом полуострове, соединенном с Эмпиреем узкой перемычкой. Когда-то его мощные бастионы прикрывали две бухты, на набережных которых сразу за причалами высились теперь пяти- и шестиэтажные дома с зеркальными окнами и лепными украшениями, построенные, по всей вероятности, в конце прошлого века. В одну из этих бухт заворачивал теперь самым малым «Алеша Попович».