Владимир Мельник - Введение в политическую теорию

18.3. Понятие геополитики и основные геополитические доктрины

В настоящее время явно усиливается интерес исследователей и практических политиков к геополитическим аспектам международных отношений. Причина тому – новые геополитические реалии, которые сложились в мире в начале XXI в.

Как уже отмечалось, претензия геополитики на статус самостоятельного научного направления или даже особой научной дисциплины основывается на допущении зависимости политики государства от его географического положения. С позиций основоположников геополитики, именно географическая среда является постоянным и незыблемым фактором, оказывающим существенное влияние на международно-политическое поведение государств. Потому они считают геополитику особой наукой, предметом которой является изучение закономерных связей между географической средой государства и его внешней политикой. При этом само собой полагается, что государства в своей практической внешнеполитической деятельности должны следовать выявленным геополитическим закономерностям как своего рода императивным требованиям.

На данном исходном положении основывались теоретические построения таких основателей и классиков геополитики, как шведского профессора Рудольфа Челлена, который ввел термин «геополитика», немецкого географа Фридриха Ратцеля, немецкого политика Карла Хаусхофера, английского ученого и политика Хэлфорда Дж. Макиндера, американского адмирала Альфреда Мэхэна, русского экономиста Петра Николаевича Савицкого и др. Их методологические подходы лежат также в основе различных проектов современных теоретиков геополитики.

X. Дж. Макиндер выдвинул представление о том, что с планетарной точки зрения в центре мира находится Евразийский континент – географическая ось истории. Это геополитическое понятие, утверждал он, тождественно России. А поэтому Макиндер полагал, что главной задачей англосаксонской политики является недопущение создания стратегического континентального Союза вокруг географической оси истории, т. е. вокруг России. Для этого необходимо оторвать максимальное количество берегового пространства от евразийского блока и поставить его под контроль островной цивилизации.

Данный подход присутствует и в геополитической доктрине А. Мэхэна, который обосновал необходимость наращивания могущества морских сил США как средства установления мирового господства. Он считал, что у США морская судьба, которая на первом этапе выразится в стратегической интеграции всего американского континента, а затем в установлении контроля над остальным миром. Нетрудно заметить, что выдвинутые Макиндером и Мэхэном идеи положены в основу геополитики США и Североатлантического союза (НАТО).

Германские геополитики, рассматривая концептуальные положения англосаксов, приходили к аналогичным выводам, только на их основе формулировали иную политическую стратегию. Так, Ф. Ратцель полагал, что пространственная экспансия государства – естественный процесс и потому великими являются те народы, которые обладают чувством пространства и стремятся к его расширению. Эту геополитическую линию разработкой своей теории «жизненного пространства» продолжил К. Хаусхофер. Для него картина планетарного дуализма (противостояния) – «морские силы», или талассократия («власть посредством моря»), против «континентальных сил», или теллурократии («власть посредством земли») – были тем ключом, который открывал все тайны международной политики. Адекватным ответом на англосаксонский вызов, по убеждению Хаусхофера, является создание «континентального блока» по оси Берлин-Москва-Токио.

Геополитическая доктрина П. Н. Савицкого прямо противоположна приведенным выше взглядам. Его основная идея в том, что Россия представляет собой особое цивилизационное образование, которое определяется через качество срединное. Для него существенным является то, что Россия занимает центральное место в рамках Евразийского континента. Россия – не составная часть ни Европы и ни Азии, но отличный от них и в то же время им соразмерный мир; она есть самостоятельная особая духовно-историческая и геополитическая реальность – Евразия [69. С. 99]. В этом состоит материковая и поэтому универсальная судьба России-Евразии. И это должно стать, по мнению Савицкого, основным императивом геополитики России.

Те русские ученые, которые разделяли и развивали подобные идеи, получили известность как «евразийцы». Помимо П. Н. Савицкого в числе основателей этого движения были лингвист Н. С. Трубецкой, философ Л. П. Карсавин, историк Г. В. Вернадский, богословы А. В. Карташёв и Г. В. Флоровский и др. В советское время убежденным евразийцем был этнограф и историк Л. Н. Гумилев. В современной России неоевразийскую идеологию активно разрабатывает А. Г. Дугин, который является лидером общественного движения «Евразия».

Полагаем, что изложенные два противостоящие друг другу геополитические проекты – Х. Д. Макиндера и П. Н. Савицкого, – определяют, с одной стороны, главную задачу англосаксонской политики, а с другой – главную задачу российской политики, еще долго будут находиться в эпицентре международных отношений.

Совершенно очевидно, что США достаточно далеко продвинулись в реализации этой своей задачи, чтобы они могли от нее отказаться. Вот как формулирует геостратегическую задачу этой страны видный теоретик международных отношений, бывший советник по национальной безопасности американского президента в годы холодной войны 3. Бжезинский: «… Не допустить возрождения вновь евразийской империи, которая способна помешать осуществлению американской геостратегической цели формирования более крупной евроатлантической системы, с которой в будущем Россия могла бы быть прочно и надежно связана» [10. С. 108]. Реализуя данную задачу, США стремятся сконструировать такую геополитическую модель, в которой Россия будет окружена надежными стратегическими партнерами Америки – государствами европейского и тихоокеанского регионов.

Маловероятно, чтобы и Россия, которая на протяжении более тысячи лет небезуспешно создавала евразийскую цивилизацию, смогла навсегда отказаться от попыток продолжить эти свои усилия. Прямым подтверждением данного предположения является выдвинутый русским аналитиком А. Дугиным проект образования принципиально новой «Евразийской Империи». В его представлении такая Империя будет являться системой сообществ государств или, точнее, «конфедерацией Больших Пространств», занимающей весь Евразийский континент. Среди них Дугин выделяет четыре основных Империй – Европейскую на Западе (вокруг Германии и Средней Европы), Тихоокеанскую на Востоке (вокруг Японии), Среднеазиатскую на Юге (вокруг Ирана) и Русскую в Центре (вокруг России). Внутри каждой из них также будет действовать конфедеративный принцип. Кроме того, помимо этих блоков будут существовать и самостоятельные «Большие Пространства», например Индия, Панарабский мир, а также, возможно, особый район Китая. Существенным в этом проекте является положение о том, что Россия при строительстве новой Империи должна всячески стремиться к созданию прочного стратегического союза с Европой и Японией, чтобы достичь собственной геополитической стабильности, мощности и гарантировать возможность всем евразийским народам выбирать собственную систему ценностей [27. С. 159–162, 214–249].

Беларусь, как и восточные, и центральные районы Украины, культурно принадлежит, согласно терминологии С. Хантингтона, к славяно-православной или, с нашей точки зрения, к славяно-русской цивилизационной общности, политически же – она есть часть пространства России – Евразии. Если же между белорусской и русской национально-этническими общностями в чем-то и существует культурное различие, то оно может быть сведено к частным и, в сущности, взаимодополняющим деталям, которые не являются препятствием для взаимодействия. По историческим причинам и в силу этнической родственности между белорусами и русскими сложилась, по словам Л. Н. Гумилева, комплиментарная связь, т. е. ощущение подсознательной взаимной симпатии. Именно поэтому становится абсолютно понятным, что ключевым направлением внешней политики Беларуси было и остается российское направление. В этой связи представляется исторически и стратегически выверенным геополитический курс на создание союзного государства России и Беларуси, которое положило начало новому интеграционному образованию на постсоветстком пространстве – Евразийскому союзу. Этот курс есть в равной мере шанс и для России и для Беларуси: для России восстановить свой статус мировой державы, а для Беларуси обеспечить свои национально-государственные интересы.