Коллектив авторов - Общая часть уголовного права

С этим предложением трудно согласиться. Во-первых, за счет такого нововведения раздел 7 Уголовного кодекса будет значительно расширен, что в конечном итоге приведет к трудностям в правоприменении. Во-вторых, чтобы определить, есть ли в конкретном случае основание для привлечения лица к уголовной ответственности, нам необходимо выявить все элементы состава преступления, в том числе и объект преступления, причем в первую очередь именно основной. Однако в приведенном выше примере преступление посягает в первую очередь не на жизнь человека, а на безопасность дорожного движения и эксплуатации транспортных средств. И, наконец, в-третьих, на наш взгляд, могут возникнуть сложности в установлении причинно-следственной связи, так как не совсем ясно, «причинение смерти по неосторожности» является последствием или непосредственно самим деянием и между чем и чем необходимо устанавливать эту причинно-следственную связь.

Поэтому мы не считаем, что предложенная выше конструкция статей УК и его структуры позволит ярче отразить гуманизм уголовного права.

Часть вторая рассматриваемой нами статьи, указывающая на то, что «наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, не могут иметь своей целью причинение физических страданий или унижение человеческого достоинства», в большей степени реализуется в целях наказания, закрепленных в ч. 2 ст. 43 УК. По всей вероятности, это обстоятельство дает В. Д. Филимонову основание считать, что положение, сформулированное в настоящее время в ч. 2 ст. 7 Уголовного кодекса, в качестве принципа рассматриваться не может, так как оно имеет частный характер и относится к регулированию лишь целей наказания.[180] Мы полагаем, что в какой-то степени В. Д. Филимонов прав, но согласиться с ним полностью нельзя. Прежде всего потому, что сфера действия положения ч. 2 ст. 7 УК не ограничивается только наказанием, а распространяется и на иные меры уголовно-правового характера.

Некоторые авторы обращают внимание еще на один аспект проявления принципа гуманизма в отношении лиц, совершивших преступления. Так, по мнению В. В. Похмелкина, «одним из основных уголовно-правовых проявлений гуманизма и критерием справедливости при назначении наказания выступает принцип экономии карательных средств, требующий ограничения наказания пределом, минимально необходимым для достижения его целей».[181]

В настоящее время данный принцип не потерял своей актуальности. Частично он нашел свое отражение в ч. 1 ст. 60 УК, согласно которой «более строгий вид наказания из числа предусмотренных за совершенное преступление назначается только в случае, если менее строгий вид наказания не сможет обеспечить достижение целей наказания».

Следует отметить, что отдельные исследователи придают принципу экономии мер уголовной репрессии более существенное значение. Так, в юридической литературе есть мнение, что этот принцип является самостоятельной частью принципа гуманизма. Одними из первых данное предложение высказали С. Г. Келина и В. Н. Кудрявцев.[182] Затем оно нашло отражение в работе Ю. Е. Пудовочкина и С. С. Пирвагидова.[183] В. Д. Филимонов также указывает на то, что принцип гуманизма «состоит из двух требований, каждое из которых, если рассматривать его изолированно, может считаться самостоятельным принципом. Одно из них – требование, сформулированное в ч. 1 ст. 7 УК РФ… другое – требование, которое не включено в текст ст. 7 УК РФ, но которое сформулировано в ст. 60 УК РФ».[184]

Данная точка зрения нашла свое отражение и в Модельном УК для государств – участников СНГ, где ч. 2 ст. 10 (Принцип гуманизма) сформулирована следующим образом: «Лицу, совершившему преступление, должно быть назначено наказание или иная мера уголовно-правового воздействия, необходимая и достаточная для его исправления и предупреждения новых преступлений».[185] Подобная норма содержится также в ст. 9 УК Республики Таджикистан и в ст. 7 УК Республики Узбекистан.[186]

Мы, в свою очередь, не разделяем предложенный авторами подход.

Ранее, при определении понятия «принципы уголовного законодательства», мы указывали на то, что в качестве одного из признаков данного явления можно назвать обязательность его требований как для правотворческой, так и для правоприменительной деятельности. В нашем же случае сформулированное выше положение о том, что «лицу, совершившему преступление, должно быть назначено наказание или иная мера уголовно-правового воздействия, необходимая и достаточная для его исправления и предупреждения новых преступлений», действует лишь на уровне правоприменения, когда суд, реализуя требования принципов гуманизма и справедливости, выносит приговор. Таким образом, здесь речь скорее идет не о принципе гуманизма уголовного законодательства, а о гуманной или антигуманной практике его применения.

Что же касается стадии законотворчества, то, безусловно, принцип экономии уголовной репрессии проявляется уже и на этой стадии, например, «когда решается вопрос как о круге деяний, включаемых в уголовный закон (криминализация), так и о мерах наказания за них (пенализация)»,[187] но в этом случае мы должны говорить уже о принципе уголовно-правовой политики, суть которого не сводится к положению ч. 2 ст. 10 Модельного УК.

Поэтому мы полагаем, что нет достаточных оснований считать принцип экономии уголовной репрессии самостоятельной частью принципа гуманизма и, следовательно, не согласны с необходимостью закрепления его в ст. 7 Уголовного кодекса.

И в заключение, подводя итог всему сказанному выше, нам хотелось бы еще раз обратить внимание на важность проблемы принципов уголовного законодательства. Ведь от того, насколько четко, точно и обоснованно с научной точки зрения они сформулированы в законе, зависит, прежде всего, эффективность применения последнего. В то же время принципы выступают в качестве своеобразной призмы, через которую мы должны рассматривать все изменения и дополнения, вносимые в действующие уголовно-правовые нормы, на предмет их своевременности, целесообразности и необходимости.

Вопросы уголовной политики с давних пор занимают умы представителей наук криминального цикла. Внимание к ним с течением времени то угасает, то вновь усиливается, но своей дискуссионности проблема не утеряет. На страницах настоящей работы мы попытаемся передать авторское видение некоторых, наиболее сложных и спорных, аспектов уголовной политики, чувствуя при этом огромную ответственность перед авторитетными учеными, работавшими и работающими в данном направлении.

С момента своего зарождения мысль об уголовной политике связывала существование последней с необходимостью противостояния величайшему злу человечества – преступности. Ошибочными в этом смысле представляются суждения тех ученых, которые пытаются объяснить значимость исследования проблем уголовной политики растущей криминализацией общественных отношений, появлением новых форм и видов преступной деятельности, расширением диапазона криминальных интересов, реформированием различных сфер государственной жизни… По нашему глубокому убеждению, данная проблематика в «рекламе» не нуждается: она актуальна сама по себе, во все времена и для всех стран мирового сообщества.[188] Непонимание или недооценка этого обстоятельства могут привести к утрате контроля над ситуацией в сфере противодействия преступности, к несвоевременному реагированию на ее неблагоприятное развитие.

Что же представляет собой уголовная политика и насколько обоснованно оперирование соответствующим термином?

Размышления над поставленными вопросами – с чего традиционно начинается любое исследование уголовной политики, и на чем делается, пожалуй, наибольший теоретический акцент, – сохранили свой дискуссионный характер вплоть до настоящего времени. В литературе можно встретить множество дефиниций уголовной политики, в процессе создания которых использованы самые разнообразные подходы: в одних случаях сделан акцент на объеме определяемого понятия, в других – с различной степенью интенсивности отражены те или иные свойства его содержания, в третьих – предпринято и первое, и второе одновременно.

Объем настоящей работы не позволяет осуществить даже поверхностный анализ существующих позиций, поэтому к их рассмотрению мы будем обращаться по ходу обоснования тех или иных положений, необходимых для формулирования собственного определения понятия уголовной политики. Последнее, будучи отправной точкой в рассмотрении всех связанных с уголовной политикой вопросов и, как следствие, залогом верных научных выводов по проблеме, должно максимально точно и полно передавать сущность исследуемого явления, чего, на наш взгляд, можно достичь только путем предварительного выявления и анализа характерных черт уголовной политики.