Борис Воскресенский - Основы психиатрии. Учебник для студентов теологического, религиоведческого и других гуманитарных направлений и специальностей высших учебных заведений. Часть 1 : Понятие психического расстройства. Расстройства ощущений и восприятий.

26

Вежбицкая А. Сопоставление культур через посредство лексики и прагматики. С. 161–162.

Локализация психики в гениталиях и животе – омфалопсихия (от омфалон – пупок) – лишь начальный этап формирования человеческого в человеке. Именно поэтому ненормативная лексика воспитанным человеком и воспринимается – даже интуитивно – как неприемлемая. К более подробным размышлениям на эту тему мы обратимся в разделах «Расстройства влечений» и «Расстройства сознания и самосознания».

Также мы не найдем в списке «есть» (принимать пищу) и «пить». Все это, полагаем, свидетельствует о том, что биологические потребности человека, будучи необходимым условием его существования, не определяют его именно как человека.

Обратим внимание читателя на то, что в списке А. Вежбицкой отсутствует слово «Бог». Но в полном перечне (табл. 1) находим слово «есть» (существует). Полагаем, это обстоятельство требует особых размышлений.

См.: Савенко Ю. С. Об антипсихологизме в психиатрии // Психология и медицина: Материалы к симпозиуму. М.: Институт психологии АН СССР, 1978. С. 105–111; Воскресенский Б. А., Носовец Н. А. Некоторые аспекты переформирования сознания при психической патологии // Российский психиатрический журнал. 2010. № 5, доп. выпуск № 2. С. 9–11.

Уместным представляется следующее сопоставление: и в Священном писании, и в работах современных богословов неоднократно встречается сравнение души – психики-ансамбля переживаний то с замутненным, то с цветным стеклом, то с витражом, ясность которого может изменяться в соответствии с внутренним состоянием человека.

Понятие переживания, также как и понятие психики, точно определить невозможно. Каждый специалист вкладывает в него собственные оттенки смысла, которые становятся понятными из контекста. Мы будем понимать под переживанием внутреннее субъективное душевно-духовное состояние, в котором интегрированы все психические процессы.

Подразумевая – негласно – нарушения именно такого рода, нередко говорят о нервно-психических расстройствах, стремясь этим эвфемизмом смягчить пугающую обывателя необъяснимость, непонятность собственно психических расстройств и сблизить психиатрию и соматическую медицину.

Не раз доводилось слышать рекомендацию изменить последовательность кругов в схеме на противоположную, расположить «дух» в центре и этим подчеркнуть его определяющую в онтологическом смысле, ядерную роль. Например, так, как представлено устройство мироздания в поэтических образах Елены Шварц: «Когда я умру – / К земному ядру / Мотыльком на свечу / Полечу. / Фонтан, лепечи! / Там в утробушке / Горький рай. / Жаркий рай. / …К раскаленному в гневе ядру / Вниз – не вверх – подсказали мне Музы» (Шварц Е. Вино седьмого года: Книга новых стихотворений. СПб.: Пушкинский фонд, 2007. С. 17).

Это разномыслие в построении пространства объяснимо, ибо, как писал в одной из своих работ Н. А. Бердяев, в природе нет верха и низа, но эти понятия очень важны для психики человека. Действительно, достаточно вспомнить феномен космической невесомости или сегодняшнюю зловещую вертикаль власти.

Переживание пространственно-временных структур и их «наполненности ценностями» не раз привлекало внимание специалистов. Специальные исследования, в контексте обсуждаемых проблем, проводились и нами. См.: Воскресенский Б. А., Сторожева М. С., Котов А. А. Некоторые аспекты переживания пространства и времени при психической патологии // Амбулаторная и больничная психотерапия и медицинская психология. Вып. 10. М., 2012. С. 80–82; Воскресенский Б. А. Некоторые аспекты клинического подхода к душевнобольным верующим // Московский психотерапевтический журнал. 2004. № 4. С. 131–140. Их результаты будут представлены в главе, посвященной расстройствам шизофренического спектра.

Полагаем, что предлагаемый вариант схемы отчетливее и содержательнее выражает иерархическую и эволюционно-историческую связь обсуждаемых антропологических структур: «Душа больше пищи…» (Лк 12:23), а дух – тем более, дерзнем мы продолжить исключительно для научной однозначности строку Писания.

Необходимо заметить, что не менее распространена противоположная точка зрения – примат тела (соответственно – материи) над психикой. Эта проблема обсуждается в разделе «Психосоматические расстройства». См. также: Воскресенский Б. А. Православная философия материи: Медицинские аспекты. М.: Фонд «Духовное наследие митрополита Антония Сурожского»; Б-ка-Фонд «Русское Зарубежье», 2008. С. 6–23.

Эта же тенденция – объединение, даже слияние разных наук с единым корнем прослеживается и в других областях медицины. Так, прежняя наука о заболеваниях нервной системы – невропатология ныне превратилась в неврологию, а врач невропатолог – в невролога. Но неврология как самостоятельная наука о строении и функционировании нервной системы существовала с давних пор. Слияние двух «невро», думается, призвано как можно дальше дистанцироваться от «патологии», т. е. болезни (подразумевающей, повторим, в пределе смерть). Нынешним неврологам виднее, как себя именовать, но психиатрия никогда не сможет полностью слиться с психологией.

И более того. Мы солидарны с Ю. С. Савенко, утверждающим, что в сфере нормы (психического здоровья) психиатрии соответствует не психология, а антропология в ее широком – социокультурном – понимании.

Если они и используются психологами, то почти всегда в ином, чем психиатрическое, понимании, порой даже приближающемся к обыденному.

Применительно к первому субъекту последовательности осмотрительнее было бы сказать «духовный наставник», кого и мы по большому счету будем усматривать за словом «священник». Но для отечественного слуха «духовный наставник» звучит настораживающе, по-восточному.

У Ф. М. Достоевского читаем: «…доктор, как говорят, что духовник…» («Двойник. Петербургская поэма»).

В конце XX в. появилось понятие «синдром выгорания» – угасание «священного огня служения», нарастание безразличия к больным, к профессиональному совершенствованию, порой доходящее до цинизма, появление поведенческих и телесных расстройств. Причины этих преобразований связывают с неблагоприятными микро- и макросоциальными воздействиями (организация труда, психологический климат в коллективе, экономические условия, взгляд на здравоохранение как на сферу обслуживания и т. п.), которые личность определенного склада оказывается не в силах преодолеть, и поэтому ей не удается сохранить в себе созидательно-сострадательное начало. В этой концепции много неубедительного, спорного, не имеющего отношения к сути врачевания. Упоминанием о ней мы также еще раз обращаем внимание на универсальность процессов, описываемых «пирамидой Кандинского».

Исключения, конечно, возможны. Мы упомянем лишь выдающегося иерарха русской православной церкви митрополита Сурожского Антония. Не скрывая собственного благоговейного отношения к этому человеку, заметим, что мнения о нем, высказываемые нашей Церковью, весьма неоднозначны. Не раз доводилось сталкиваться с резко негативными оценками его воззрений как раз в ситуациях, располагающихся на границе религии и психиатрии.

Бердяев Н. А. О назначении человека. М.: Республика, 1993. С. 22. Для более широкого взгляда на проблему представляется уместным привести высказывание одного не почитаемого ныне мыслителя: «Если священник идет к нам для совместной политической работы и выполняет добросовестно партийную работу, не выступая против программы партии, то мы можем принять его в ряды с.-д., ибо противоречие духа и основ нашей программы с религиозными убеждениями священника могло бы остаться при таких условиях только его касающимся, личным его противоречием, а экзаменовать своих членов насчет отсутствия противоречия между их взглядами и программой партии политическая организация не может. Но, разумеется, подобный случай мог бы быть редким исключением даже в Европе, а в России он и совсем уж маловероятен» (Ленин В. И. Об отношении рабочей партии к религии // Он же. Полн. собр. соч.: В 55 т. Т. 17. М.: Госполитиздат, 1961. С. 422).

О себе самом митр. Антоний говорил: «Я не могу разделить в себе человека, христианина… врача» (Антоний (Блум), митр. Труды. М.: Практика, 2002. С. 53). Как известно, основным полем его врачебной деятельности была хирургия, но и душевнобольных он понимал удивительно тонко, ибо, хотя: «Священник не может быть профессиональным психиатром, но священник должен, по крайней мере, достаточно интересоваться тем, что происходит вокруг, чтобы иметь какие-то познания о том, как проявляется душевная болезнь» (Там же. С. 113).