Семён Узин - Тайны географических названий

Понсе де Леон с тайным волнением взирал на приближающийся берег. Неужели и на этот раз их постигнет неудача?

Корабли насколько возможно приблизились к берегу, шлюпки были спущены, и испанцы, сгорая от нетерпения, поспешили на сушу.

Когда они вступили на твердую почву, восторгу их не было предела. Им казалось, что обетованная земля найдена. Ласкающий ароматный воздух, роскошная растительность, лазурное небо, переливы птичьих трелей — все это навевало думы о вечном блаженстве. Где искать источник вечной молодости, как не в этом райском уголке?

И мореплаватели упорно искали. Две недели двигалась флотилия испанцев на север вдоль сказочно прекрасного побережья. Две недели изо дня в день высаживались испанцы на берег и купались в ручейках, речках и озерах, какие только попадались на их пути. Но увы, — юность оставалась далекой мечтой. Источник вечной молодости не давался им в руки.

Поиски Бимини, как и следовало ожидать, оказались бесплодными, но новая земля была найдена и наречена Флоридой, что в переводе с испанского означает — Цветущая.

Более удачное название трудно было придумать, настолько оно гармонировало с благодатной природой этого края. Впрочем, Понсе де Леон вряд ли руководствовался этим соображением при выборе названия. Имя Флорида получила в память дня, когда она была открыта, первого дня христианской пасхи — по-испански Паскуа Флорида, что означает пасха цветущая.

 Известие о покорении конкистадорами[31] сказочно богатой страны инков[32] вызвало ликование при дворе короля Испании. Да и как было не радоваться королю и его приближенным. Ведь это значило, что опять из-за океана потечет золото в их сундуки.

Но жадность всегда соседствует с подозрительностью, и король, опасаясь, как бы завоеватель Новой Кастилии (так была названа первоначально порабощенная страна), почувствовав силу и власть, не вышел из повиновения своему законному государю, счел необходимым установить за Франсиско Писсарро (таково было имя главаря испанцев, силой и обманом захватившего государство инков) неусыпный контроль.

В год основания города Лимы, столицы нового заокеанского владения, которое ныне именуется Перу, по повелению испанского монарха из Панамы отправился епископ Берланга с тайным поручением осуществлять негласное наблюдение за Писсарро.

Предстоял немалый путь по малоизведанным водам Тихого океана.

Вскоре после отплытия корабль Берланги оказался во власти противных ветров. Несмотря на все усилия экипажа, судно все больше отдалялось от берега материка в открытое море. Этому способствовало и холодное течение, следовавшее вдоль побережья Южной Америки и отклонявшееся к западу.

Все обитатели корабля пребывали в унынии, так как неменявшийся ветер мог отнести их далеко на запад, в совершенно неизвестные воды, откуда не легко будет найти путь к Новой Кастилии. Даже показавшаяся в один из дней земля не обрадовала мореплавателей. Это был одинокий остров. Он далеко отстоял от испанских владений в Америке и от привычных торговых путей, а потому не мог представлять для них какого-либо интереса. Поглощенные заботой о скорейшем возвращении к материку, испанцы даже не потрудились дать обнаруженной земле какого-нибудь наименования.

Об открытии новой земли, а здесь оказался целый архипелаг, хотя и вспомнили после благополучного прибытия Берланги в Новую Кастилию, но этим дело и ограничилось — никаких попыток обследовать его и заселить испанцы не предприняли.

Но вскоре этот уединенный полузабытый архипелаг был найден пиратами, которые рассудили, что лучшей стоянки для их кораблей не сыщешь. Они создали на островах опорные пункты и оттуда с успехом совершали нападения на испанские суда, идущие с золотом и другим ценным грузом, после чего возвращались с добычей обратно.

Военные суда испанского флота не раз пытались расправиться с лихими корсарами, но те были неуловимы, а острова, на которых они скрывались, обнаружить никак не удавалось, несмотря на все усилия. Не удивительно поэтому, что в течение длительного времени острова эти были известны под именем Энкантадас — по-испански Зачарованные. Суеверные испанцы были убеждены, что они заколдованы и что здесь не обошлось без нечистой силы.

На самом деле трудность обнаружения архипелага объяснялась тем, что в районе, где он расположен, господствуют штили, а упомянутое морское течение, известное сейчас под названием Перуанского, относит корабли в сторону.

Название Энкантадас не удержалось за архипелагом. Перестав быть загадкой, он получил новое имя: Галапагос, что означает по-испански черепахи. Изобилие разновидностей этих пресмыкающихся и особенно большое число гигантских, как их называют, слоновых, черепах и послужило основанием дать архипелагу такое наименование. А черепахи были поистине гигантские — с длиной панциря до полутора метров и весом до четырехсот килограммов! Но кроме колоссальных размеров, они обладали еще одним неоспоримым достоинством — их мясо и яйца были очень вкусны. Поэтому частыми гостями на островах стали промышленники, которые варварски истребляли этих представителей животного мира архипелага.

В итоге к середине прошлого столетия черепах на островах фактически не осталось, и название Галапагос стало по сути дела символическим.

Правительство республики Эквадор, которой принадлежит этот архипелаг, в конце XIX века, руководствуясь благим намерением увековечить имя Колумба еще в одном географическом наименовании, официально переименовало Черепашьи острова в архипелаг Колон (испанская транскрипция фамилии Колумба). Но традиция оказалась сильнее правительственных постановлений, и название Галапагос по-прежнему фигурирует на географических картах.

 Карл II со скучающим видом слушал доклад своего первого министра герцога Бекингема. Английский король был в охотничьем костюме и собирался ехать в Виндзор[33]. Скрепляя своей подписью различные бумаги, он мысленно представлял себя скачущим во весь опор в сопровождении блестящей свиты за борзыми, преследующими зверя.

Когда последняя подпись была проставлена, Карл, облегченно вздохнув, поднялся из кресла и направился было к двери.

— Простите, ваше величество, — остановил его герцог, — мне не хотелось бы вас задерживать, но есть еще одно дело.

— Ах, Бекингем, — недовольно передернув плечами и возвращаясь к столу, произнес Карл, — как вам не надоест терзать меня всеми этими скучными делами! Боже, и зачем только я родился королем? Все дела, дела, и ни одной минуты покоя! Ну что там еще?

— Позволю себе напомнить вам, ваше величество, что вы назначили на сегодня аудиенцию Вильяму Пенну. Было бы недальновидным отказывать ему в этом, памятуя, что его отец в свое время выручил вашего родителя в трудный момент, ссудив ему деньги, и в дальнейшем…

— Хорошо, хорошо, Бекингем, — кусая усы от нетерпения, перебил король, — я приму его, я приму моего кредитора, но только, ради бога, избавьте меня от нравоучений. Где он? Надеюсь, мне не придется его ждать?

— Ваше величество, Пенн явился во дворец три часа назад и готов ждать еще столько же, но мне кажется, что…

— Довольно, герцог! — в раздражении воскликнул Карл. — Зовите сюда вашего Пенна и поскорее покончим с этим!

— Воля вашего величества священна, — почтительно кланяясь, ответил Бекингем и вышел из королевского кабинета. Двумя минутами позже он возвратился в сопровождении человека, одетого в скромный черный костюм.

— Рад вас видеть, любезный Пенн, — милостиво обратился к нему Карл, протягивая руку для поцелуя.

Прибывший, низко кланяясь, приблизился к королю, небрежно развалившемуся в кресле, поцеловал протянутую руку и замер в почтительной позе.

— Мне вдвойне приятно видеть вас, — продолжал, привычно улыбаясь, Карл II, — после того, как я смог вернуть вам небольшую сумму, которой ссудил наше семейство в свое время ваш отец. Полагаю, вы не остались в накладе. Земли, полученные вами в Америке, право же, стоят этой суммы. Или, быть может, вы недовольны? В таком случае говорите, сударь, говорите!

— Помилуйте, ваше величество, — умоляюще сложив руки, произнес Пенн. — Разве осмелился бы я являться во дворец к своему государю с недовольством в сердце? Щедрость вашего величества превзошла все мои ожидания. И я добивался высокой чести быть принятым вашим величеством лишь для того, чтобы принести свою благодарность, а также, чтобы испросить разрешения назвать дарованные мне в Новом Свете территории Новым Уэлсом.

— Нет, нет, милейший Пенн, — после минутного раздумья отвечал король, — если хотите знать мое пожелание, мне было бы приятнее, чтобы эти земли получили имя их хозяина. Пусть будет просто — земля Пенна или любое другое название, в котором ваше имя должно быть непременно представлено.