Аннемария Штилер - Повесть об Адольфе Гитлере

О битве под Берлином им пришлось навсегда забыть. Дальше по всей Польше немецкие войска прошли практически беспрепятственно и столкнулись с сопротивлением, лишь подойдя к Варшаве.

Уже 8 сентября первые солдаты вермахта начали укрепляться на окраинах Варшавы, но большая часть столицы еще была занята поляками. Среди осажденных были те, кто предлагал сдать Варшаву немцам без боя: город вряд ли смог бы долго сопротивляться хорошо вооруженному многочисленному войску.

Но поляки так уверенно хвалившиеся разгромить немецкую армию, не захотели сразу сдать свою столицу неприятелю. Кроме того, они все еще надеялись на помощь англичан.

Однако англичане не спешили исполнять свои обещания, а польская пропаганда кормила своих солдат слухами, что якобы французы и англичане уже завоевали Германию и скоро придут освобождать Варшаву.

В результате тысячам оказавшимся в Варшаве мирным жителям пришлось пройти через кромешный ад. С 10 сентября польская артиллерия вела огонь по собственному городу, чтобы изгнать оттуда вторгшихся немцев. На улицах сооружались земляные укрепления; в этих работах принимали участие женщины и дети. Многие дома горели, подожженные снарядами. Катастрофически не хватало еды.

Спасением для жителей Варшавы было бы покинуть город, но это было уже нереально. С 14 сентября польская столица находилась в плотном кольце немецких войск.

Кое-где в городе еще возникали бои между немецкими и польскими солдатами. Тогда охваченные ужасом дети и женщины прятались в подвалах или спускались в метро, если какая-нибудь станция оказывалась поблизости.

Если бы Адольф Гитлер захотел, Варшава оказалась бы в его руках мгновенно. Для этого стоило лишь отдать приказ немецкой тяжелой артиллерии, разместившейся вокруг Варшавы, обстрелять город. Но фюреру великого народа не пристало идти на убийство женщин и детей, даже принадлежащих к вражескому народу. Он предложил польскому командованию перевести мирное население в уже занятую немцами необстреливаемую часть города. Но поляки отвергли это предложение.

18 сентября по варшавскому радио было объявлено о том, что поляки желают вступить с немцами в переговоры; однако и после этого никакой парламентер – так называют человека, который ведет такие переговоры, – к немцам не вышел. Среди польского руководства был разлад. Одни хотели вступить в переговоры, другие все еще надеялись на помощь англичан.

Фюрер ждал еще около недели, а затем, не видя шагов навстречу, объявил, что отдал приказ обстрелять Варшаву. Это подействовало: через несколько часов к немцам пришли парламентеры и предложили безоговорочную капитуляцию.

Столица Польши подверглась сильному разрушению, чтобы ее отстроить, потребуются годы. Польские руководители должны винить в этом сами себя: надо было сразу соглашаться на требования немцев.

Польша почти целиком оказалась в руках Германии. Но уже 17 сентября, до того как пала Варшава, русская армия подошла к восточной границе Польши с намерением занять восточную часть страны. Эта часть Польши издавна принадлежала России, там по-прежнему проживало много русских. Накануне немецкий министр иностранных дел фон Риббентроп [54]летал в Москву, где в подробностях обсуждал эту проблему с руководителями России. Так Германия и Россия поделили Польшу между собой.

Западная Европа была возмущена. До того Гитлер все время называл Россию с ее советами врагом Германии и вдруг стал действовать с нею заодно!

Но понять этот ход было не так сложно. Прежде русские говорили, что хотят создать советскую Германию – установить в ней такое же коммунистическое правление, как в России. Этого фюрер допустить не хотел. Он всегда поощрял стремление немцев стать национал-социалистами, но отнюдь не коммунистами.

Когда же русские отказались от своих планов сделать Германию коммунистической, Адольф Гитлер стал воспринимать их как хороших соседей. Разумеется, западным силам было бы выгоднее, чтобы Россия выступила против Германии, как это было в годы первой мировой войны. Но Адольф Гитлер предотвратил такой ход событий. 29сентября он заключил с Россией соглашение о границах и дружбе. Было решено, что две страны начнут поставлять друг другу те товары, в которых нуждается каждая из них. Например, русские будут снабжать Германию продуктами животноводства, древесиной и кормом для скота, а Германия Россию – машинами.

Таким образом, к 1 октября 1939 года Германия стала намного сильнее, чем месяц назад. Она победила Польшу и добилась того, чтобы ее не взяли в блокаду, которой стали бы похваляться западные силы. Целую неделю в Германии не умолкали звуки победных колоколов, и первый раз с начала войны на улицах были вывешены флаги.

Польша была побеждена. Фюрер достиг желаемого: Данциг стал немецким, больше не существовало польского коридора, и проживавшие в Польше немцы были освобождены. Правда, приблизительно 58 тысяч немецких мужчин, женщин и детей были замучены поляками до смерти; повсюду в Польше немецкие солдаты натыкались на их захоронения. Уже за эти злодеяния поляки заслужили, чтобы у них не было больше самостоятельного государства, и чтобы над ними властвовали другие народы.

Однако Германия по-прежнему находилась в состоянии войны с Францией и Англией.

Ни англичане, ни французы не помогли Польше, хотя сами втянули ее в войну. Конечно, они не предполагали, что немецкие солдаты смогут так быстро победить польскую армию.

После победы над Польшей Адольф Гитлер заявил, что будет лучше, если в Европе восстановится мир. Ведь если война продолжится, тысячам молодых солдат, причем не только германских, будет суждено погибнуть. Он думал и о матерях, которым предстоит оплакивать своих сыновей и о детях, которые лишатся отцов, и о многочисленных селах и городах, которые будут разрушены.

6 октября 1939 года фюрер держал перед немецким рейхстагом речь, в которой доложил о польской военной кампании.

Затем он во всеуслышанье задал вопрос Англии и Франции: для чего те хотят воевать? Прежняя Польша никогда уже не возродится. На заявление же врагов, что они хотят разгромить немецкий рейх и изолировать фюрера от его народа, он уже теперь может им ответить, что этого они не достигнут никогда. Он сам и немецкий народ не желают быть колонией западных сил.

Еще Адольф Гитлер сказал, что догадывается, каким будет ответ его противников: что он де предлагает мир из страха перед ними. Впрочем, каким бы ни был ответ, ему все равно. Немецкий народ знает, что его фюрер никогда не был трусом.

К сожалению, западные силы даже тогда, после молниеносной победы Германии над Польшей, не послушали Гитлера. Они опять ответили издевкой на его предложение восстановить мир. Это было с их стороны опрометчиво. Они не подозревали, что их ждет. Они и сейчас еще не поняли, кто такой Адольф Гитлер, и на что способен его вермахт.

Вспомним 8 ноября 1923 года, день, когда фюрер держал речь в мюнхенской пивной о необходимости создать новую Германию.

С тех пор давние соратники фюрера заложили традицию ежегодно вечером 8 ноября собираться в том же месте, а Гитлера приглашали выступить перед ними. На торжество, кроме давно испытанных борцов, приходили и совсем молодые, недавно ставшие партийными руководителями люди.

Состоялся такой вечер и в 1939, все были особенно радостны: фюрер только что возвратился на родину после польской военной кампании, принесшей Германии победу.

В натопленном, торжественно украшенном зале собрались соратники фюрера в радостном ожидании скорой встречи с ним. Многие мужчины были в форме пехотинцев, на груди у них красовались новенькие Железные кресты, полученные во время войны в Польше.

И вот с улицы донеслись крики ликования, зазвучал марш "Баденвайлер" – в зал вошел Адольф Гитлер. Радостное волнение захлестнуло зал.

Проходя между рядами, Адольф Гитлер кратко приветствовал стоявших по обеим сторонам старых друзей, а затем подошел к кафедре докладчика, стоявшей рядом с массивной опорой, поддерживающей перекрытие зала.

За четыре недели до этого, говорил Адольф Гитлер, он обратился к западным странам с предложением мира, но те не подали ему руки. И он решил, что они хотят войны. Однако Германии не стоит никого бояться, даже если война продлится три, пять или еще более лет. Страна хорошо подготовлена к военным действиям. Под продолжительные восторженные возгласы старых боевых товарищей фюрер сказал:

– Они не могут победить нас не только военным путем, но и – в сколько-нибудь значительной степени путем экономическим. Победить в начавшейся войне может только одна сторона, и это будем мы!