Николай Сладков - Планета чудес

На первой странице было написано: «Планета чудес». Редактор перевернул страницу: «Я ехал по морю верхом на акуле…»

Редактор опять посмотрел на Парамона и произнёс:

— Должен напомнить, конкурс врунов кончился. В книге должна быть одна правда!

— Я знаю, — ответил Парамон.

— «Планета чудес». Вы описали путешествие по какой-то планете? — спросил редактор.

— По планете, — ответил Парамон.

— По какой планете?

— Не скажу, — ответил Парамон.

— Тэ-эк! — протянул редактор. — Ну что ж, фантазируйте. Планеты, как и бумага, — редактор ткнул пальцем в рукопись, — планеты и бумага пока ещё всё терпят.

Рукопись осталась у редактора на столе. Вот она.

Я расскажу вам о мечте моего детства — удивительной планете чудес. Планета эта туго набита самыми невероятными приключениями. На ней происходят события, которые не могут больше произойти нигде. Я очень хотел попасть на эту планету. Всю жизнь я искал её и без конца смотрел в телескоп. И, наконец, я её нашёл! Но нашёл я её совсем не там, где искал. А как нашёл, — сейчас же собрал свой походный рюкзак. Самым трудным оказалось найти дверь в эту страну чудес и переступить через её порог. Дальше всё пошло само собой. Я открыл дверь, переступил порог и… плюхнулся в воду!

Я плюхнулся в воду и пошёл ко дну. Радости в этом было мало. Не стало мне веселее и после того, как я вынырнул из воды. Вокруг дышал океан…

Ни земли на горизонте, ни дымка парохода, ни белого паруса. Одна вода — зелёная и солёная. Так начались мои удивительные приключения на удивительной Планете Чудес.

Скоро я увидел, что ко мне приближается большая лодка с чёрным парусом. Я обрадовался и поплыл навстречу. Но это была не лодка. Из воды поднимался огромный чёрный плавник какого-то чудовища, длиною в два телеграфных столба. Акула! Она смотрела на меня зелёными глазами пристально и неподвижно.

Я стиснул в руках свой большой нож и окунул голову под воду. На меня медленно надвигалась чёрная раскрытая пасть — огромная, как подводная пещера. Стаи рыб кружили около этой пещеры, то вплывая, то выплывая из неё. Рыбы, видно, служили чудовищу вместо зубочистки: они очищали пасть от остатков пищи.

«Так они очистят эту пасть и от моих остатков», — подумал я. Путешествие моё кончалось, не успев начаться.

Но акула не проглотила меня. Она под меня поднырнула, и я очутился у неё на спине! Я ухватился за чёрный плавник и поплыл по океану, как в лодке.

Акула меня даже не замечала. Она не спеша гребла хвостом и плыла по океану, не опускаясь в глубину. Явь это или сон? Я не переставая щупал жёсткий акулий плавник и щипал себя за ногу.

От нéчего делать я стал шлифовать свой ржавый нож о жёсткую, как наждак, акулью кожу.

К вечеру на горизонте показалась земля. Акуле это не понравилось; она медленно стала опускаться в глубину. Я в последний раз похлопал её по спине и спрыгнул в воду. Я был спасён! Кем спасён? Акулой!

Нет, не зря я стремился сюда. Путешествие продолжается!

Прибойная волна подхватила и вынесла меня на белый песок. Ни деревца, ни птицы, ни зверя не видели мои глаза; остров казался необитаемым. Только чьи-то чёрные норы покрывали его так густо, что остров был похож на кусок дырявого сыра.

Я пожалел, что покинул спину акулы; может, она довезла бы меня до обетованной земли. Но жалеть было поздно.

Да я был и не одинок. Со мной были верные мои друзья: твёрдая рука, зоркий глаз и находчивость. Мог пригодиться и остро отточенный нож.

Наступил вечер. Я растянулся на тёплом песке, подложив под голову большую морскую раковину. Надо мной дрожали звёзды, рядом шумело море, и раковина пела, убаюкивая, свои песни…

В полночь раздался страшный визг и вой; будто тысячи кошек сцепились в драке. При свете луны я увидел, как из всех нор стали вылезать какие-то чёрные существа. Глаза их сверкали. Задрав хвосты, визжа и хрипя, неведомые звери бросились к берегу моря и стали хватать и пожирать рыбу, оставшуюся после отлива. Я был поражён и напуган. А звери с зелёными глазами всё лезли и лезли из нор, и не было им конца!

Всю ночь по острову шныряли чёрные тени, сверкали зелёные глаза и не утихал визг. Но, когда первые лучи солнца веером взметнулись над горизонтом, — остров опять был тих и безжизнен. Только бесчисленные следы вели от моря к чёрным норам. Мне ли было не знать эти следы! Круглые, пятипалые, без когтей — всем известные следы обыкновенных кошек!

Так я попал в царство кошек. Тысячи кошек жили на острове. Тысячи кошек — и ни одного человека, кроме меня!

Я стал повелителем кошачьего царства.

Прогремел гром, и на землю шлёпнулась первая тяжёлая… селёдка! Я бросился в укрытие. На кошачье царство хлынул селёдочный дождь. Скоро везде по земле побежали селёдочные ручьи и собрались большие селёдочные лужи.

Из всех нор вылезли коты и стали хватать селёдки прямо на лету. Так и казалось, что они прыгают и кричат: «Дождик, дождик, пуще!»

Много разных дождей видывал я, но селёдочный дождь впервые падал на мою голову. Было не до раздумий; я целые сутки ничего не ел. Селёдки же оказались на редкость вкусные и, главное, совсем не солёные!

Тут снова прогремел гром и на кошачий остров полил настоящий дождь, но только красного цвета! Сверкнула молния, и дождь стал белым! Я своими глазами увидел, как в красных кисельных берегах потекли белые молочные реки.

Погода испортилась не на шутку. Я замёрз и промок насквозь. Но, на моё счастье, хлынул из туч сухой дождь. Под сухим дождём я быстро согрелся и совершенно высох. Интересный этот сухой дождь! Из чёрных туч низвергаются потоки воды, а на землю не падает ни капли! На земле сушь и жара!

Я совсем было повеселел, но тут мне на голую шею шлёпнулось что-то мокрое и холодное. Я схватился за шею рукой; в руке оказался маленький лягушонок! Я бросился бежать; по спине моей забарабанили крупные лягушки. На земле они собирались в зелёные лужи, и выпученные глаза их были похожи на водяные пузыри.

Наши лягушки всегда квакают перед дождём, а местные начали свой лягушачий концерт после дождя. Они, наверное, радовались, что, наконец, попали с неба на землю.

Лягушки квакали, а я думал о том, что не плохо бы достать зонт. В лягушачий дождь носил бы его как положено, ручкой вниз, а в дождь селёдочный — ручкой вверх. Очень удобно: и сам сухой, и полный зонт свежих селёдок!

Помню, когда я первый раз показал эту рукопись редактору, он меня спросил:

— А тут всё правда или, так сказать, ху-до-жест-вен-но? — И он покрутил пальцем в воздухе.

— Всё научно, — ответил я. — Честное слово охотника!

Редактор так и закатился:

— Ну и ну! Честное слово охотника! Ха-ха-ха!

Может, ребята, и вы мне не верите?

Тогда я должен вам ещё раз напомнить, что все мои рассказы — истинная правда. Честное слово охотника!

Разгадывать загадки и тайны — моя страсть. С замиранием сердца вступил я в густой лес. И — началось!

Стволы деревьев, что высились вокруг меня, были не круглые, а… прямоугольные, как четырёхугольные бруски, будто специально обструганные рубанком. Но никто их, конечно, не строгал: на стволах была кора, и густая листва шумела в вышине.

Своим тесаком, отшлифованным на спине акулы, я срубил одно деревцо и увидел, что годовые круги на срезе вовсе и не круги, а квадратики! Помню, дома один лесник как-то говорил мне, что наш год потому и называют круглым (круглый год!), что за один год на всех деревьях нарастает новый годовой круг. Если это так, то значит, тут год не круглый, а квадратный. Весь квадратный год предстоит мне разгадывать удивительные загадки!

Роща четырёхгранных деревьев осталась позади. Впереди была большая поляна. Посреди поляны росло одно дерево. Я опустился в траву и стал считать. Вот это дерево! Я насчитал у него шесть тысяч стволов! Не дерево, а целый лес!

В тени этого дерева-леса я и решил построить свой временный шалаш.

Вечером я записал в дневнике: «У нас говорят: я укрылся в тени дерева. В тени же моего дерева могут укрыться по меньшей мере семь тысяч человек!»