Вадим Белоусов - Кто главнее?

— Ну хорошо, посидите.

Гальваник закончил начатую раньше операцию и принялся за облицовку. Те ее части, которые не требовали обработки, замазал специальным покрытием. Подготовив ее к работе, опустил в ванну. Теперь пришлось неудачливым водителям запастись терпением. Когда же гальваник передал им покрытую свежим сверкающим хромом облицовку, шоферы даже растерялись.

— Надо же, лучше новой, — поднес один из них решетку радиатора к самым глазам. — Как сияет!

— Забирайте, — усмехнулся гальваник. — Только теперь поаккуратнее, не разбивайтесь, а то больше ремонтировать не буду, — пошутил он.

— Нет уж, если что, прямо к вам! — Шоферы были в полном восторге. Вскоре они закончили ремонт, и машина снова вышла на линию. Однако гальванический цех существует на заводе не ради случайных ремонтных работ.

В некоторых северных городах зимой улицы посыпают солью. Это делается для того, чтобы они поскорее очищались от снега. На дворе вроде мороз, а у вас под ногами хлюпают лужицы. Если вы сомневаетесь, что прошли по соли, поставьте обувь к теплой батарее. Скоро на ней выступят белесые соляные разводы. Не расстраивайтесь, их можно удалить сапожным кремом.

Суда круглый год находятся в «соляных ваннах» — зимой и летом, днем и ночью об их борта бьются соленые морские волны. Соль проникает в каждую щель и начинает там свою разрушительную работу. Образуется ржавчина, которая может причинить серьезный вред, ослабить корпус судна. Поэтому суда защищают от коррозии — красят, покрывают различными мастиками и лаками. Но все же лучший способ защиты металла — его гальваническое покрытие. Оцинкованные или никелированные теплоходы стоили бы очень дорого. Весь теплоход не заложишь в электролизер. А вот наиболее ответственные детали — не только можно, но и нужно.

Опытный рабочий-гальваник хорошо знает цену своей профессии. Где еще можно свободно регулировать толщину металлического покрытия, наносимого на обрабатываемые детали, регулировать даже его свойства? А какой способ обработки гарантирует такую равномерность покрытия по толщине? Даже распыляя обыкновенную краску из пульверизатора, нельзя быть абсолютно уверенным, что вы наносите ее ровным слоем. Где-то у вас дрогнула рука — и «пистолет» ушел чуть в сторону, или засорилось отверстие пульверизатора — и он стал выбрасывать меньше эмали. Наконец, пульверизатор приходится часто заправлять — его емкость невелика. Это делается для того, чтобы рука маляра не уставала. Один раз вы нальете жидкую краску, другой — погуще, опять-таки на металле получится антикоррозийный слой разной толщины. Иное дело — гальваническое покрытие. Все оно идеально ровно, без неприятных проплешин.

Знает гальваник и другое — если, например, сталь оцинковывается горячим способом, ее на несколько минут погружают в расплавленный цинк с добавкой алюминия. Температура такого расплава четыреста пятьдесят градусов! Целые четыре минуты «вываривается» здесь сталь. Когда ее извлекают и, покрытую таким антикоррозийным слоем, охлаждают, может показаться, что ничего в ней не изменилось. На самом же деле высокая температура металла изменила его структуру, местами даже покоробила, что, конечно же, скажется на качестве деталей, которые будут из него изготовлены. Ничего подобного нет при гальваническом покрытии металла хотя бы даже тем же самым цинком. Весь процесс протекает при весьма умеренной температуре.

Все бесспорные преимущества гальванических покрытий в то же время могут быть сведены на нет простой небрежностью рабочего. Достаточно, например, плохо обезжирить металл — оставить на нем прилипшую корочку машинного масла — и это место останется необработанным. Что пользы от великолепного, высококачественного покрытия стального листа, если на нем «белое пятно». Это — как дыра в отлично собранной и подогнанной крыше. Спрашивается: зачем с величайшей тщательностью подгонять друг к другу куски черепицы, не оставляя между ними ни малейшего просвета, если дождь свободно проникнет в эту дыру?

То же самое и с металлом. Отличная антикоррозийная защита теряет смысл, если она покрывает не весь металл.

Обстоятельность и аккуратность очень нужны гальванику. Ведь только на первый взгляд его работа элементарна — открыл ванну, опустил в нее детали, и дело с концом — вытаскивай через положенное время «продукт производства». Нет, все, конечно же, сложнее. Внимательно осматривает гальваник каждую деталь, прежде чем решить, готова ли она для обработки. Смотрит, нет ли на ней жирных пятен, прилипшего лака или краски, которые тоже могут нарушить нормальный процесс в электролизе.

Если же предстоит обрабатывать более «тонкие» детали — например, панели приборов или декоративную отделку кают, где кроме надежности покрытия нужен еще красивый внешний вид изделия, — гальваник полирует поверхности, доводит их чуть ли не до зеркального блеска. Зато уж и детальки получаются такими ладными, что глаз от них не оторвать.

Особенность гальванического производства еще и в том, что химические реакции, которые протекают в электролизных ваннах, сопровождаются выделением веществ, порой вредных для человека. Опытный гальваник знает, как избежать их неблагоприятных последствий. На его рабочее место подводится эффективная вентиляционная система — вернее, целых две. Одна — отводящая. Поворот рубильника — мощный электромотор приводит в действие вытяжку — внушительных размеров крыльчатку, которая высасывает из цеха загрязненный воздух. Одновременно, но уже по другой трубе, подается с улицы свежий воздух — работает обычная входная вентиляция. Обе системы за считанные минуты способны обновить воздух в цехе — высосать старый и накачать новый, чистый.

Но бывает, начинающий рабочий пренебрегает этим правилом. Здесь самое время поправить его опытному рабочему. Ценна такая подсказка, но она ценней вдвойне, если сделана в дружеском, доброжелательном тоне.

Заканчивая наш рассказ о профессии гальваника, заметим, что она новая. Еще сравнительно недавно мало кто ее знал. А есть в судостроении и такие профессии, которые возникли задолго до того, как самый первый корабль был спущен на воду…

…Рассказ о гальванике закончился, но и на этот раз Тима остался верен себе — он по-прежнему уклонялся от прямых ответов, но настаивал на том, чтобы его знакомили с новыми профессиями. Выбрав подходящий момент, я отозвал мастера в сторону.

— У меня есть идея, — предложил я. — Нет ли среди судостроительных профессий таких, которые одной ногой стояли бы, так сказать, в глубоком прошлом, но чтобы в отличие от профессии, скажем, кузнеца они мало изменились? Дело в том, что Тима любит историю, — может быть, это его заинтересует.

— Хорошо, есть у меня в запасе две такие профессии, — заговорщицки прошептал Олег.

— Ну и хорошо, расскажи об обеих.

Почему я решил, что специальность, сохранившая связь с прошлым, увлечет Чижика? Потому что вспомнил прекрасные модели судов, которые он мастерил дома, на Черном море. Были среди них современные пассажирские лайнеры, катамараны, но больше всего было старинных парусников. Их белоснежные паруса, тонкая паутинка такелажа — все было почти как настоящее, только совсем крошечное. Однажды мы сфотографировали модель фрегата с близкого расстояния. Результат ошеломил. На фотографии было запечатлено настоящее судно. Кому бы я ни показывал фото, все были уверены, что это учебный парусник; а один моряк, когда я открыл ему секрет снимка, так и не поверил, что это модель, — слишком уж тщательно и грамотно был выполнен такелаж фрегата.

И вот теперь Тиме предстояло познакомиться с работой настоящего такелажника…

Древнегреческое предание гласит, что родоначальник одной из фригийских династий Гордий, основав новый город, пожертвовал в честь столь знаменательного события в храм Зевса свою колесницу. К дышлу колесницы хитроумным узлом он привязал ярмо. Узел был настолько сложным, что распутать его не удавалось никому. Поэтому никого не удивило, когда оракул предсказал, что человек, развязавший гордиев узел, станет владыкой Азии. Предсказанию суждено было сбыться. Когда Александр Македонский вступил в Гордиан, так был назван город в честь его основателя, он, не утруждая себя распутыванием узла, разрубил его ударом меча.

С тех пор прошло немало времени. Морской флот, бывший поначалу преимущественно гребным, стал оснащаться парусами. Привязывая снасти, моряки научились вязать узлы не хуже знаменитого Гордия. Сначала морских узлов было немного. Завязать и развязать их мог почти любой член экипажа. Но со временем количество их видов достигло пятидесяти, а сколько было «подвидов» и разновидностей! Сотни.

Теперь не каждому члену команды было под силу распутывать замысловатые сплетения канатов. Воспользоваться же способом Александра Македонского моряки не могли: корабль не колесница. Волей-неволей приходилось искать, кто завязал узел. Приходил хмурый бородатый матрос и одним движением распускал узел, к всеобщему изумлению.