Юрий Вронский - Злой город

Над Выселками полтора столетья
Прошло с тех пор, как Колотило бросил
Семью и дом по зову Коловрата
И вместе с ним погнался за Батыем.
На деревенском кладбище могилы
Его потомков — тоже кузнецов,
А где лежит их предок, неизвестно.

Вся Русь стонала полтора столетья
Под нестерпимым игом басурманским,
А пуще всех Рязанская земля —
От Золотой Орды[27] она всех ближе.

Шли годы. И татарские владыки,
Как прежде наши, стали грызть друг друга,
Всё чаще им бывало не до русских
Из-за кровавых споров и раздоров.

Шли годы. И с Москвою во главе
Неспешно, потихоньку, понемногу
Из множества разрозненных земель
Единое слагалось государство,
Как из перстов слагается кулак.

И вот по русским городам и весям
Прошла молва: Великий князь московский
Теперь повсюду собирает войско —
Намерен он с татарами сразиться
И Русь от ига тяжкого избавить.

И вот к нему все русские князья
Пришли с друяшнами и ополченьем,
И даже из Литвы пришли два князя —
Димитрий Брянский[28] с Полоцким Андреем[29].

И Троицкой обители создатель
Премудрый старец Радонежский Сергий[30]
Благословил на битву это войско,
Сказал, что в ней прольётся много крови,
Но русские одержат в ней победу.

И отпустил с московским ополченьем
Двух чернецов, Ослябю с Пересветом,
Что мужеством прославились в миру.
И лишь Олег[31], рязанский князь, в то войско
С дружиною своею не пошёл.

Он не поверил в силу русской рати
И торжества Мамая убоялся —
Рязань-то ведь всех ближе от Орды!

Молва о том, что будет бой великий
И в Выселки рязанские пришла.
Кузнец Иван, потомок Колотила,
Сказал: — Князь не идёт, так сам пойду
Поцеловал жену и малых деток,
Взял молот и отправился в Москву.

Пыль густая над Доном клубится,
Точно лес, колышутся стяги,
Боевые хоругви и копья,
Золочёные шлемы сверкают,
Будто главы церквей православных —
Это войско Великого князя
Вышло степью к синему Дону.

И задумался Дмитрий Иванович[33],
И созвал воевод многомудрых,
Чтоб решить, на каком берегу
Лучше встретить Мамаево[34] войско.

— Перейди, — говорили одни,—
Через Дон: пусть нас Дон охраняет
Со спины от рязанского князя!

— Не ходи! — говорили другие.—
Коль случится, что нас одолеют,
Никому не уйти из-за Дона!

Князю по сердцу первое мненье,
Не затем мы явились сюда,
Чтобы спины подставить татарам!
Он велел, чтоб мостили мосты
И надёжные броды искали.

Всплески, клики, стук топоров,
Звон доспехов и конское ржанье
Не стихали всю ночь над рекою,
А наутро в тумане густом
Близ Непрядвы[35], за Доном широким,
К битве строилась русская рать.

Кто без удержу весел, гогочет,
Сыплет шутками, словно из торбы,
Кто, напротив, тих и задумчив —
Где он мысленно? В прошлом? В грядущем?

Шутят старые над молодыми,
Молодые смеются смущённо.
И иной, из весёлых весёлый,
Обрывает свой хохот внезапно,
А в глазах печаль и тревога.

Вот над Доном туман поредел,
Проглянуло сентябрьское солнце
И прошло по рядам ополченцев,
Ждущих встречи с Мамаевым войском.

Заскрипели телеги вдали,
На холме показались татары
И, как воды морские, с холма
Потекли на широкое поле.

Имя полю тому — Куликово.

Разом двинулась русская рать
И сошлась с басурманскою ратью,
Будто в небе две тучи сошлись
И низвергли разящие громы.

Началась великая брань,
Небывалая, страшная битва —
О подобных побоищах раньше
На Руси никогда не слыхали.

Степь ковыльная на десять вёрст
Загудела от топота, звона,
Криков, стонов и конского ржанья,
Кровь лилась, как вода в половодье.

В тесноте задыхались бойцы,
И коням преграждали дорогу
Горы трупов татарских и русских.

Где же пешие ратники наши?
Их великое множество было!
Нету ратников — всех покосила
Смерть с кривою татарскою саблей!

Вот лежит богатырь из Рязани
И сжимает рукою недвижной
Молот, бурый от вражеской крови.

Обессилел могучий Ослябя,
Меч иззубрил, как будто о камни,
О татарские шлемы стальные,
Шуйцей[36] рану в боку зажимает,
А десницей[37] рубит врагов.

Нет с ним храброго Пересвета —
Чернеца поразил в поединке
Челибей[38], богатырь басурманский.

Где же знамя Великого князя?
Уж не плещет оно над войсками!
Может, тело Великого князя
Топчут в поле татарские кони?

А Мамай — тот стоит на холме.
Пять князей знатнейших с ним рядом.
По татарскому обыкновенью,
Самый главный начальник не должен
Рисковать драгоценною жизнью:
Он лишь издали смотрит на битву.

Битва радует сердце Мамая:
Хоть и много татарских голов
На засохший ковыль покатилось,
Скоро сломят татары урусов
И, как прежде, хлынут в их землю
Жечь и сечь, надругаться и грабить.

Золочёных шлемов московских
И московских червлёных[39] щитов
Меньше, меньше виднеется в поле.
Лишь осенняя роща сверкает
Золочёной листвой и червлёной.

И не знает Мамай, что в той роще
Притаилось русское войско
И что брат Великого князя
Храбрый князь Владимир Андреевич[40]
Истомился, сидя в засаде,
Исстрадался, глядя на поле,

Где татарская конница гонит,
Топчет, рубит нашу пехоту.
Рядом с ним воевода московский,
Седовласый Дмитрий Михайлович[41].

Не стерпел Владимир Андреевич,
Говорит воеводе с обидой:

— Для того ли мы шли на Мамая,
Чтоб трусливо глазеть из укрытья,
Как безбожные топчут конями,
Рубят саблями ратников наших?

— Потерпи, Владимир Андреевич!
Скоро будет самое время,
Чтоб ударить в спину врагам!

И когда из рощи, как ястребы,
Полетели русские всадники
В тыл татарам, топтавшим пехоту,
Ужаснулся всем сердцем Мамай.

Видя гибель татарского войска,
Он не стал дожидаться, покуда
И его, как курёнка, изловят —
Прочь от страшного места помчался
На своём жеребце белогривом.

Наши гнали татар сорок вёрст,
Надевали проклятых на копья
И тупили мечи о кольчуги.
Мало кто из Мамаевой рати
В Золотую Орду воротился!

То не клик журавлиный над полем
И не рёв олений осенний —
Это князь Владимир Андреевич
Громко в грубы трубить приказал,
Чтоб живые на зов собирались.

И явилось на зов сорок тысяч,
А четыреста тысяч осталось
Возле рек Непрядвы и Дона.
Там лежат они и поныне.

А московского князя искали
По всему Куликовому полю
И нашли чуть живого средь трупов.
Князь очнулся, узнал о победе
И велел возвращаться домой.

Грады великие,
Малые веси
Громоподобная
Весть огласила:

Русская сила
Татарскую силу
На Куликовом поле
Сломила!

Слава, как буря,
К морю рванулась,
К Кафе[42], к Царьграду[43],
К Дербенту[44] и к Риму:

Русь одолела
Злых басурманов!
Русь победила
Татар окаянных!