Коллектив авторов - Отечественная социальная педагогика

Все прочее сделается удобным, когда воспитание достигнет возможной степени своего совершенства; законы успевают тогда сами собою; религия в величестве своем исполнена простоты, пребывает тем, чем вечно бы быть ей надлежало, то есть душою всякой добродетели и твердым успокоительным предметом духа; науки делаются неисчерпаемыми источниками действительных выгод для государства; художества украшают жизнь, дают благородство чувствию, становятся ободрительными средствами добродетели; всякий отдел граждан пребывает верен своему определению; и всеобщее трудолюбие, подкрепляемою умеренностью и добрым домостроительством, доставляет и самому многочисленному народу безопасность от недостатка и довольствие своим состоянием (ст. 6).

Детей нередко заботятся снабдить знаниями, а первое, великое, столь много в себе заключающее дело воспитания, то есть образование сердца, пренебрегается; когда вместо того, чтоб приучать разум их к правильному размышлению и вести к познанию истины и добра, наполняют головы их ветром, и вместо того, чтоб очистить волю их и направить склонность к добру, благородству и величеству, делают сердце их чувствительным только к малостям или совсем к глупости и пороку Воспитание есть весьма запутанное, трудное дело. Оно есть особенная тонкая наука, предполагающая себе многие знания и в исполнении требующая много наблюдательного духа, внимания и просвещенного практического рассудка (ст. 7).

Не следует задаваться посторонними и специальными целями при воспитании (например, сделать ученого), ибо «главный предмет воспитания <…> образовать детей счастливыми людьми и полезными гражданами» (ст. 21). <…>

Не нужно, чтоб родители всегда упражнялись в трудах, или большую часть дня посвящали своим детям… Но непременно нужно, чтоб все родители подавали детям своим пример полезного упражнения, и никогда не были бы образцом проспания своей жизни или проведения ее в безделках и чтоб они, хотя один час в день, содействовали воспитанию своих детей приличным сему предмету с ними разговором. Итак, если сын знает, что отец его по несколько часов в день занимается в кабинете своим важным чтением или письмом, либо чем-нибудь иным; а дочь равным образом видит мать свою упражняющуюся в домостроительстве, пристойным рукоделии, или тому подобном: то сего уже довольно для отвращения худова примера у таких родителей <…>. (ст. 34).

Образовать разум, или дух, детей называется вперять в них справедливые представления о вещах и приучать их к тому образу мыслей и рассуждений, который соразмерен истине, и посредством которого могли бы они быть мудрыми (ст, 322)… <…> Разум их должен быть не упражняем и обогащаем разными познаниями, но и так упражняем, чтобы они мало-помалу приобретали способность исследовать и разбирать то, что они знать желают, удобно отличать истинное от ложного, и при сих исследованиях и рассуждениях следовать всегда надежнейшим правилам и по кратчайшему идти пути. Но сие делается не столько посредством научения их сим правилам размышления и впечатления оных в память их, как наипаче посредством того, когда при всех случаях учат их примечать, справедливо или несправедливо они мыслили и рассуждали, и для чего то делали; также когда обще с ними и соразмерно их возрасту думают, рассуждают, исследуют, сомневаются, или решат, (ст. 323). Это всеобще предписание сделается более понятным, когда станут наблюдать следующие правила.

Первое правило есть сие: не погашайте любопытство детей ваших или питомцев. Второе правило есть сие: упражняйте детей ваших или воспитанников в употреблении чувств, научайте их чувствовать справедливо. Впечатления, делаемые в нас внешними вещами посредством наших чувств и представления, происходящие от того в душе нашей, суть якобы материалы, которые дух наш обрабатывает, и на которых основываются, наконец, все познания и науки человеческие. Чем многоразличнее, справедливее и полнее сии представления, тем более может упражняться в размышлении, и тем удобнее и безопаснее может он подниматься к высочайшим и всеобщим познаниям. Но как мы чувственные вещи гораздо лучше научаемся знать по впечатлениям, делаемым в нас их присутствием, нежели по описаниям, какие делают нам о них словами; то не заставляйте детей ваших из книг или по изустному наставлению учиться тому, что они сами могут видеть, слышать и чувствовать; но показывайте им то действительно, как скоро и как часто будет находить к сему случай. Так давайте им видеть и примечать красоты природы, чудеса царства растений и животных, многоразличные воздушные явления, великолепие усеянного звездами неба и помогайте им мало-помалу различать и приводить в порядок множество темных представлений, теснящихся со всех сторон в их души <…>. Но давайте им видеть все сие собственными глазами и чувствовать свойственным им образом, и ослабляйте получаемых ими от того впечатлений неблаговременными и издалека занятыми изъяснениями, (ст. 324).

При этом упражняйте их всегда по внимательности. Внимательность есть мать всякого основательного познания. Приучайте их не переходить слишком скоро от одной вещи к другой, всякую вещь рассматривать со многих, и есть ли возможно, со всех сторон, смотреть не только на целое, но и особенные части его (ст. 324).

Третье: остерегайтесь подавать детям ложные или не довольно точно определенные понятия о какой-либо вещи, сколько бы ни была она маловажна. Гораздо лучше не знать им совсем многих вещей, нежели несправедливо оные себе представлять, (ст. 325).

Четвертое правило: не учите детей ничему такому, чего они по возрасту своему, или по недостатку других предполагаемых познаний при том разуме не могут (ст. 326).

С сим предписанием соединяется пятое, не менее важное: старайтесь не только умножить и распространить их познание, но и сделать его основательным и верным (ст. 327).

Научайте их смотреть на все с практической стороны и при всех способных случаях производить то в действо. Преимущественно же и беспрестанно старайтесь научать их судить право о цене вещей. Сия есть истинная мудрость, которая гораздо дороже всех наук вообще, и которую не можно вперить в человеке слишком рано, если надлежит ей быть путеводительницею в его жизни» <…> (ст. 328).

Русская педагогика в главнейших ея представителях. Опыт историко-педагогической хрестоматии./Сост. М.И. Демков. Изд. 2-е, испр. и сокращ. – М.: Книгоизд. К.И. Тихомирова, 1915.-С. 104–109.

А.Н. Острогорский[19]

<…> Так как тему настоящей брошюры составляет воспитательное значение отношений людей, связанных в семью, то мы и имеем в виду собрать здесь наблюдения, которые дает нам семья, и сделать из них выводы.

Прежде всего следует иметь в виду, что мысли и интересы детей отнюдь не ограничиваются теми рамками, какие мы воображаем, предполагая, что их мир – это детская и сверстники. Они интересуются взрослыми, ищут их общества, по-своему наблюдают их, предъявляют к ним свои требования и судят их. <…> Им <…> есть дело до того, как живут между собою отец с матерью, какое занимает общественное положение отец, любимы ли и уважаемы родители и пр. Жизнь взрослых членов семьи кладет свои отпечатки в их сознании гораздо раньше, чем они начинают отдавать себе отчет, что у них уже сложились привычки, потребности, вкусы, готовые представления и сознание. Психический организм воспринимает впечатления и перерабатывает их, часто незаметно для самого субъекта, и копит умственное достояние, которое позже приводится им к ясности и убедительности.

Родители воспитывают, а дети воспитываются той семейной жизнью, какая складывается намеренно или ненамеренно. <…> Жизнь, та или иная, семьи тем и сильная, что впечатления ее несостоятельны, обыденны, что она действует незаметно, укрепляет или отравляет дух человеческий, как воздух, которым мы дышим, укрепляет или отравляет наш физический организм. <…> Бывает нередко, что дети вырастают со складом, как раз обратным тому, какой должен бы получиться, если бы семья неизбежно засасывала. Но, во-первых, и у самых горячих протестантов всегда замечаются следы того, что детство было проведено ими именно в такой среде, против которой они протестуют, <…> а во-вторых, семейные впечатления служат почти единственным источником чувств и мыслей в том возрасте, когда человек наиболее восприимчив и делает приобретения на всю жизнь. Это самая ранняя и самая влиятельная пища, которую питает дух человеческий.

Искусственное воспитание часто отвергается в самом принципе. Понятно, что воспитывать можно только во имя какого-либо идеала, в силу стремления склонить или заставить ребенка поступать так, а не иначе, усвоить известные привычки и воззрения. Но справедливо указывают, что мы не имеем права насиловать человека и навязывать ему наш идеал, так как и мы можем ошибаться и считать идеалом то, что вовсе не должно быть ставимо на пьедестал, да и нашему питомцу предстоит жить, может быть, в других условиях, в иное время. Указывают, кроме того, что натура человека намечается весьма рано и что все наши благие меры к тому, чтоб переломить натуру, сделать человека тем или иным, по нашему плану, ни к чему не приводят. <…>