Елена Евстратова - Скульптура

На фризе разворачивается повествование о битве богов с титанами. Титаны, сыновья Геи — богини земли и Урана — бога неба, хотели захватить власть над миром и восстали против богов, возглавляемых Зевсом. Титаны, чудовища со змеиными ногами, иногда с львиными головами и крыльями, — это воплощение темных сил земли, мрака и хаоса, а боги — строгого порядка. Он воцарился на земле после их победы, которая символизировала победу пергамцев и греческой культуры в целом над варварами.

Фигуры сражающихся тесно прижаты друг к другу: воины бегут, замахиваются для удара, обороняются, молят о пощаде. Впечатлению яростной схватки способствуют и резкие контрасты между светом и тенью: резец скульптора глубоко врезается в мрамор, рельефно выделяя каждый мускул мощных тел, завитки волос, искаженные болью лица титанов, глубокие складки развевающихся одежд.

Одна из лучших композиций фриза — «Борьба Зевса с титанами». Фигура Зевса помещена в центре. Он с силой замахнулся, и через мгновение огромный камень полетит в змееногого титана… Лицо Зевса не сохранилось, но от всего его облика веет несокрушимой силой и уверенностью в победе.

Рельефы Пергамского алтаря. Внизу — Афина хватает титана Алкиноя за волосы. На его лице — гримаса боли и отчаяния. Словно из-под земли появляется Гея, мать титанов. Она умоляет богиню пощадить ее сына. Но Афина крепко держит Алкиноя, продолжая свой бег. Справа к ней уже подлетает с венком крылатая богиня победы Ника.

В период господства Древнего Рима (конец VI в. до н. э. — IV в. н. э.) в истории скульптуры наступила эпоха портрета. В отличие от греков, ваявших идеального человека, римляне создавали совсем иные образы — жесткие, порой беспощадные в своей правдивости. Вероятно, эта особенность римского искусства объясняется древним обычаем снимать восковые маски с умерших. Маски предков хранились в каждом знатном римском доме, ими и пользовались скульпторы, работая над портретом.

Когда в музее проходишь мимо рядов мраморных римских портретов, перед глазами словно оживает история Римской империи. Волевые патриции, безмятежные римлянки, мужественные и грозные, жестокие и властолюбивые императоры… Все они жили во времена беспрерывных войн, междоусобных распрей, восстаний рабов, борьбы за власть…

Завоевав Грецию, римляне были покорены ее искусством. Отсюда они целыми кораблями вывозили мраморные и бронзовые статуи, которыми римские вельможи украшали свои виллы. С них делали и копии. Поэтому греческая скульптура оказала огромное влияние на искусство Древнего Рима.

Женский портрет, мрамор, 69–96.

Вот большая мраморная статуя императора Августа (27 до н. э. — 14 н. э.) из Прима-Порты, которая выставлена в Ватиканском музее. Август-оратор обращается к народу. Правую руку он поднял в повелевающем жесте, левой поддерживает императорскую тогу. От древнеримского историка Светония мы знаем, что Август был невысокого роста и не отличался крепким телосложением. Скульптор же, в традициях древнегреческой пластики, представил его совершенным атлетом. Лишь лицо обладает портретным сходством: спокойный взгляд, характерная челка.

Император Август, мраморная статуя из Прима-Порты.

Портрет преемника Августа императора Тиберия производит зловещее впечатление из-за холодного взгляда, злобной отчужденности от происходящего вокруг. Светоний писал о жестокости Тиберия: он казнил всех своих родственников, придумывал изощренные пытки и казни. Смерть удалившегося в конце жизни на остров Капри Тиберия, по словам Светония, «вызвала в народе ликование».

В портретном бюсте Каракаллы, римского императора начала III в., также нет отблеска греческого благородства. Это жестокий воин с грубым лицом, короткими вьющимися волосами и бородой. Нахмуренные брови, взгляд, полный тревожной подозрительности…

Император Каракалла. Скульптор очень точно передал характер деспота, который, по свидетельству современников, в своей утонченной жестокости дошел до того, что бывал особенно ласков с теми, кого он предназначал к смерти, так что больше боялись его ласки, чем его гнева».

Со времен Римской империи сохранился самый древний в европейской скульптуре конный памятник — бронзовая конная статуя императора Марка Аврелия (II в.). Могучий конь словно шагает гордой поступью, всадник поднял руку в приветствии… Но лицо Марка Аврелия отрешенное, самоуглубленное, усталое. Реалистический портрет императора-философа кажется противоречащим героическому образу смелого полководца.

Конная статуя Марка Аврелия (166–180). Хотя этот император был философом-стоиком (в своей книге «Наедине с собой» он писал: «…Все относящееся к телу подобно потоку, к душе — сновидению и дыму. Жизнь — борьба и странствие по пустыне»), его бронзовый монумент современники воспринимали как символ военной мощи Рима.

В конце III — начале IV в. римские портреты сильно изменились. Скульпторов меньше занимают красота и величие облика, характер и настроение человека. Внешность начинают передавать упрощенно: огромные глаза, условно-декоративная шапка волос, нередко искаженные пропорции тела. Это было связано с тем, что наступала новая эпоха — эпоха христианского мировоззрения.

Внешняя красота стала считаться неглавной, все внимание уделялось духовному началу в человеке. Яркий памятник того времени — огромная голова Константина I (начало IV в.). В портрете его создателю удалось передать величие духа этого обожествленного императора, при котором христианство стало официальной религией Римской империи.

Голова римского императора Константина I — единственное, что осталось от его колоссальной статуи, установленной в Риме в 315 г.

В XIII в. в Англии, Германии, Испании, Чехии и в Польше строили храмы во «французской манере», как окрестили ее современники. Легкие, почти невесомые, своими остроконечными шпилями они словно выражают устремленность к Небу. Камень превращается в легкое кружево, а стена как будто растворяется, уступая место огромным окнам с цветными витражами… Позже к таким храмам стали относиться презрительно, считая, что им недостает меры и ясности. Поэтому их назвали готическими — по имени варваров — готов, когда-то разоривших Италию. Осталось это название и в те времена, когда отношение к готической архитектуре изменилось.

Скульптура готических соборов — это удивительный мир, населенный христианскими святыми, персонажами Библии и странными чудовищами, рожденными народной фантазией.

Скульптура в храме служила не только для украшения. Она наглядно рассказывала неграмотным об основных христианских истинах, подвигах святых, напоминала о том, что ожидает людей после смерти…

Вверху: Реймский собор, как и все готические соборы Франции, кажется устремленным к небу. Средневековые зодчие научились строить так, что вся тяжесть здания ложилась на его каркас. Это позволило им возводить тонкие стены с огромными окнами и поднимать своды собора на недосягаемую прежде высоту

Внизу: Мадонна с Младенцем. Персонажи позднеготической скульптуры уже кажутся совсем живыми.

В каждом знаменитом готическом соборе Франции — Парижском, Реймском, Амьенском и Шартрском — около двух тысяч скульптур! Они повсюду: в обрамлении порталов (врат), на карнизах между этажами, в нишах декоративных башенок. Средневековые мастера своим необыкновенным трудолюбием стремились совершить подвиг во славу Бога.

Статуи святых (у каждого свои атрибуты — предметы, по которым их можно было узнать) стоят по стенам храма в определенном порядке. Утверждал его не скульптор, а особая комиссия. Согласно христианскому вероучению, храм символизирует весь мир, а каждая его часть — какую-нибудь сторону земли или неба.

Поэтому можно сказать, что скульптура представляла собой «население» этого огромного, сложного, символического мира — храма.

В период раннего средневековья, в скульптуры XI–XII вв., Церковь требовала от скульпторов, чтобы они превозносили лишь религиозные чувства.

Тело, учила Церковь, — вместилище греха, поэтому скульпторам не разрешалось изображать полнокровное и тем более обнаженное тело.