Анна Шумилова - Специфика современного медийного словотворчества

Среди подобных «агглютинативных» дериватов распространены структуры с графически неадаптированными частями: С целью завладения денежными средствами пользователей злоумышленники использовали короткие sms-номера… (Российская газета, 16.09.2010); SMS-ополчение. Памятники защитят современные технологии (Российская газета, 05.10.2012); SMS-«зобми». Существует ли психологическая зависимость от мобильного телефона? (Российская газета, 28.02.2013); А если вредный вирус все-таки залез в ваш сотовый телефон, следует как можно быстрее вынуть sim-карту и отнести аппарат в ближайший сервисный центр (Российская газета, 16.09.2010); VIP-пенсионер. Тони Блэр получил крайне выгодное предложение (Российская газета, 17.01.2008); Что VIP-греха таить, тут сложно было не обзавидоваться… VIP-грех – термин, обозначающий «подленькое чувство, заставляющее нас больше работать, чтобы была машина не хуже, чем у соседа», впервые введенный в обиход Ксенией Собчак (Комсомольская правда – Нижний Новгород, 11.02.2011); VIP-трибуна. Кто за кого болеет в нашем футболе? (Российская газета, 25.10.2012); «Молодая гвардия» запускает Wi-Fi-Эпидемию. В российских вузах стартует федеральный проект по установке беспроводного Интернета (Комсомольская правда – Нижний Новгород, 01.03.2011). Подобные деривационные структуры, совмещающие разные алфавиты, некоторые ученые называют графодериватами. К ним относят многочисленные окказионализмы, построенные на сознательной модификации, обыгрывании их графо-орфографического оформления [Попова 2013: 148].

«Ослабление флективности», рост «агглютинативных черт» отмечают также чешские [Bozděchová 2009] и польские ученые: «В словообразовании славянских СМИ растет активность такого способа, как сложение без помощи соединительной гласной» [Коряковцева 2013: 24]. Слова, созданные таким способом, «соответствуют словообразовательной модели немецких композитов», характеризуются цельнооформленностью, общностью специфического словообразовательного значения «синтагматического типа, связанного с выражением неконкретизированных атрибутивно-объективных отношений в рамках сложного понятия об объекте или ситуации», а также общностью способа словообразования, «который состоит в грамматически неоформленном «сцеплении» двух существительных, преимущественно иноязычных» [Коряковцева 2013: 24]: бизнес-виза, допинг-скандал, секс-туризм, фолкпевец и др.

Как показывает анализ новообразований в текстах российских СМИ, в деривационных процессах активизируются те интернациональные элементы, «которые актуальны для данного социума в данный период для номинации определенных социокультурных реалий» [Авина 2009: 72]. Тенденцию к интернационализации и интеграции ученые приветствуют как процесс, который «в конечном итоге упрощает международную коммуникацию и способствует развитию взаимопонимания между народами как в среднеевропейском регионе, так и за его пределами» [Gazda 2003: 72].

Происходящие в последние десятилетия в русском языке изменения отражают нестабильное состояние российского государства, «которое проявляется в коренном переустройстве власти, экономики, мировоззрения, в противостоянии оценок, взглядов, образа жизни людей, смене ценностных приоритетов, росте негативных явлений» [Поцепня 2003: 83]. «Меняется коммуникативная парадигма современного общества: носители языка все больше сознают свое важное место в общественно-политической жизни, формируют собственные оценки происходящих событий, ведут себя в процессе коммуникации в соответствии с собственными целями, мотивами и интересами» [Кормилицына 2008: 14].

В связи с либерализацией общественных отношений ученые говорят о тенденции к демократизации в современном русском языке. Тенденция к демократизации связана с усилением влияния устной речи на письменную и вызвана демократическими преобразованиями в общественной жизни. Усиление демократических тенденций в обществе и языке привело к укреплению позиций разговорной речи, к усилению разговорной составляющей вербальной коммуникации. Наблюдается актуализация жаргонной, арготической и просторечной лексики. Не только в бытовой разговорной, но и в публичной речи лексическое «разностилье» современных СМИ как результат эволюции газетно-публицистического стиля отражает «экспрессию психологического состояния общества» [Лысакова 2006: 119]. Демократизация языка «позволила человеку говорящему раскрепоститься, увеличила долю спонтанной публичной речи. Победа экспрессивного над стандартным раздвинула границы выразительных возможностей языка» [Вепрева 2006: 141]. Раскрепощение личности способствовало усилению личностного начала в языке и речи, особенно в средствах массовой коммуникации.

«Для современного языка средств массовой информации характерно формирование авторского начала, замещение информативной функции воздействующей. В этой связи журналисты-словотворцы, привлекая широкий арсенал средств оценки и экспрессии, вводят в публицистические тексты маргинальные слова (жаргонизмы, сленгизмы, профессионализмы), созданные по маргинальным словообразовательным моделям с суффиксами стилистической модификации <…>. В словообразовательных процессах <…> довольно часто участвуют жаргонно-просторечные основы, от которых образуются еще более стилистически сниженные новообразования: фанерщик, лохотронщик и др.» [Коряковцева 2013: 23–24].

Раскрепощенность как один из ярких показателей современного речевого поведения коммуникантов способствует активизации процессов словотворчества в медийной речи, при водит к появлению большого количества новообразований, которые становятся ярким экспрессивно-эмоциональным средством в текстах СМИ. Основные эмоциональные доминанты многих текстов современных СМИ определяются объективными социально-политическими и экономическими процессами в обществе.

Демократические тенденции в медийном словотворчестве связаны с различными актуальными социальными процессами, и в частности с распространением в современном обществе массовой культуры: «В плане коммуникативных норм общества массовой культуры действует четко прослеживаемая закономерность – табуирование патетики везде, где это можно. Все общение сводится к обиходу. <…> все исходят из презумпции равенства, и поэтому общаются легко и свободно со всеми, статусные, возрастные и гендерные признаки учитываются только в ситуативном плане» [Карасик 2011: 23].

Соответствующий стиль общения характерен и для современных российских СМИ: «Общая динамика развития прессы в нашей стране свидетельствует о том, что средства массовой информации резко приблизились к читателям, стали играть роль собеседника, а не рупора официальной власти. Прямое воздействие на адресата сменилось на косвенное» [Карасик 2010: 179].

Основные тенденции современного общения, которые находят отражение в текстах СМИ, состоят, по мнению ученых, «в сужении диапазона стилевых регистров, примитивизации понятий, игровом переворачивании важнейших запретов и превращении массово-информационного дискурса в форум для всего населения, в информационно-эмоциональное взаимодействие всего общества» [Карасик 2010: 182]. В основе этих тенденций лежит общее направление демократизации социальной жизни и общения.

В словопроизводстве заметно увеличение стилистического варьирования суффиксов, спектра оценочной лексики, в том числе деминутивов; наличие экспрессивного фона у новообразований – абстрактных существительных, универбов и др.; создание компактных номинаций (универбов, относительных прилагательных, наречий и проч.) [Нещименко 2013]. Стирание стилевых границ исследователи видят в образовании слов по стилистически маркированным моделям, в сочетаемости стилистически нейтральных или книжных основ с разговорно-оценочными аффиксами [Ohnheiser 2013: 68].

Проявлением демократического начала в медийном словотворчестве становится активное вовлечение в деривационные процессы стилистически сниженной лексики и сниженно-маркированных словообразовательных средств, а также деривационных моделей, характерных для разговорной речи.

Так, иноязычные префиксы активно сочетаются с исконными и стилистически сниженными производящими словами (основами), что свидетельствует о расширении стилистических возможностей данных префиксов: антиимя Россия, антиЕльцин, контрдействие, псевдороссияне, псевдонароды, псевдородственники, псевдоподдержка, квазильготники, супервыборы, супервредители, суперпивные, супертеплица, гиперхудоба, гипер-Чехов, мега-сады, мега-гости, мегаславяне, экс-нижегородец, экс-жена, экс-привычки, экс-русские, экс-первый и др. Несоответствие стилистической окраски иноязычного префикса и производящего слова, вовлечение в словообразовательный процесс жаргонной и другой стилистически сниженной лексики свидетельствует о проявлении тенденции к демократизации в речи: …очевидная антироссийская, антиэсэнгэшная направленность ряда последних слов и дел Тбилиси, Киева, Кишинева (Российская газета, 12.08.2005); И если раньше она была официозом, то теперь это антигламур, антипафосные клубы (Комсомольская правда, 10.07.2008); …это не какая-нибудь лживо-клеветническая квазиоппозиционная псевдогазетенка с «жовтым» уклоном и «блакитным» лобби, а официальный орган Верховной Рады!.. (Новая газета, 17.03.2009); суперхрущобы для Меркель (Комсомольская правда, 25.04.2006); суперпродвинутый фри-джаз (Завтра, 2006, № 44); Конечно же, экс-бизнесмен, экс-депутат и экс-зэк блефует (Завтра, 2006, № 44); Он считался в этой среде «гиперофигевающим» и «супер-пупер-архикреативнейшим обалдемоном» (Новая газета, 15.05.2006); А что такое уволенный опер? Это находка для коммерческих и криминальных структур… Каковы будут последствия от такого «сращивания» экс-ментов с экс-жуликами, нетрудно представить (Комсомольская правда – Нижний Новгород, 28.01.2011).