Анне Вестли - Папа, мама, бабушка и восемь детей в Дании

Но если вся семья останется из-за неё в доме, её план сорвётся. Поэтому она и уговаривала их отправиться на прогулку. Наконец Мона сказала:

– Я уверена, что бабушке будет лучше, если мы уйдём. Поэтому мы уходим!

– Спасибо, Мона! – поблагодарила её бабушка.

И они ушли, а бабушка бросилась в спальню. Она не ошиблась – там никого не было. Две женщины отдыхали после обеда, но, похоже, они спали, поэтому тревожиться было не о чем. Ванная комната рядом со спальней тоже была пуста. «Неплохо бы помыться», – подумала бабушка. Она взяла полотенце, губку, мыло и подошла к раковине. Через минуту она уже надела ночную рубашку. Она расчесала свои длинные волосы, заплела косы и, подхватив свою одежду, вернулась в спальню. И там, в дверях, она столкнулась с другой женщиной. Женщина была полная, на губах у неё играла улыбка, но, главное, она была совершенно чёрная. Нет, чёрное у неё было не платье, а вся кожа! И она была далеко не молода. Наверное, у неё уже были внуки. На плече у неё тоже висело полотенце. Когда они столкнулись, чёрная женщина засмеялась, сказала что-то по-английски и улыбнулась белозубой улыбкой. Бабушка не поняла ни слова из того, что та сказала, но решила ответить этой приветливой женщине.

– Тоже путешествуешь? – спросила она, махнула рукой и поспешила к своей кровати.

Что делать дальше, бабушка не знала. Она выспалась в трейлере, и спать ей ни капельки не хотелось. Но, к счастью, у неё было с собой вязанье! Бабушка вязала папе кофту, правда, это был секрет, и потому бабушка вязала только в его отсутствие. Она быстро достала вязанье и устроилась на кровати. Ей было очень удобно. Чёрная женщина тоже вернулась в спальню. Теперь на ней была светло-розовая пижама. Несмотря на полноту, у женщины была лёгкая, летящая походка. Она снова улыбнулась бабушке и подошла к соседней кровати. Они оказались соседками.

«Это хорошо, – подумала бабушка. – С этой женщиной я уже немножко знакома».

Спать чёрная женщина не легла, она уселась в кровати, совсем как бабушка. Сначала она читала какую-то книгу, потом начала что-то писать. Бабушка решила, что она пишет письмо. Кончив писать, чёрная женщина устроилась поудобнее и долго смотрела на бабушкино вязанье. Казалось, она следит за каждой провязанной петлёй. Бабушка занервничала и несколько раз сбилась со счёта, ей даже пришлось распустить несколько рядов. Но потом она привыкла, что за её работой следят, подняла на чёрную женщину глаза и кивнула ей.

– Я вяжу кофту для нашего папы, – сказала она.

Женщина покачала головой и засмеялась. Неожиданно она вскочила с кровати и достала бумагу и карандаш. Потом подсела к бабушке на кровать и нарисовала себя с рюкзаком и спальным мешком. После этого она достала карту, показала бабушке Африку, ткнула пальцем в Нигерию, потом нарисовала пароход и показала, что он плывёт из Африки в Испанию. После этого она встала и начала маршировать вдоль кроватей, будто совершает поход, а вернувшись к бабушке, показала на Испанию, Францию, Бельгию, Голландию и, наконец, на крохотную Данию. При этом она смеялась от гордости, что забралась так далеко от дома, и у неё даже что-то булькало в горле. Посмеявшись, она дала бабушке бумагу. Бабушка растерялась. Рисовать она не умела, однако, увидев все линии, которые начертила чёрная женщина, почувствовала себя увереннее: так рисовать она тоже могла. Ей захотелось рассказать чёрной женщине, что она – бабушка и путешествует со своей семьёй. Поэтому она нарисовала сначала себя. Ниже – папу и маму, под ними восемь детей, а в самом низу – велосипеды. При виде велосипедов чёрная женщина всплеснула в испуге руками, но бабушка тут же нарисовала и ипподромную коляску. Женщина показала на себя и сказала:

– Роза.

– Красивое имя, – сказала бабушка. – А я Матеа, но все зовут меня просто бабушка. Бабушка! – крикнула она громко, чтобы Роза получше поняла её.

– Бабушка, – повторила Роза.

Снизу послышалось громкое пение. Роза вскочила, прислушалась, потанцевала на месте, показала вниз, покачала головой, как будто спрашивала у бабушки, не хочет ли она спуститься в парк и послушать, как там поют.

Бабушка вспомнила, что на ней уже надета ночная рубашка, и растерялась. Но она не успела и глазом моргнуть, как Роза закатала пижамные штанины выше колена, натянула через голову юбку, накинула на плечи шаль и была готова. Бабушка проделала то же самое – надела юбку прямо поверх ночной рубашки. Накинула на плечи шаль и повязала голову платком. Теперь и она была готова идти слушать музыку.

Внизу собрались почти все, кто жил на туристической базе. А поскольку здесь жили люди из разных стран, то и песни тоже звучали самые разные. Иногда одну песню пели несколько человек, и это был настоящий хор. Когда бабушка и Роза появились в дверях, все захлопали от радости, ожидая новых песен. Роза не заставила себя ждать. Она спела старинную нигерийскую песню. Песня была такая красивая, что бабушка растрогалась до слёз. Но потом наступила её очередь. Что же ей спеть всем этим людям? Она знала только две песни – «Курицы Пола» и «Пер Скрипач». Бабушка спела «Курицы Пола», а после этого красивые переливы, которыми она когда-то в молодости манила коров с пастбища домой. Как раз когда она исполняла переливы, в дверях показались папа, мама и восемь детей. От удивления они чуть не замычали в ответ, как коровы, услышав пастушьи призывы, но каково было их удивление, когда бабушка подошла к ним, держа за руку чёрную женщину.

– Это моя подруга, – сказала бабушка. – Её зовут Роза. Она из Нигерии. Это в Африке.

Роза улыбалась, смеялась, и ей было очень приятно познакомиться с большой бабушкиной семьёй, а папа, мама и восемь детей были довольны, что бабушка нашла себе подругу.

На другой день рано утром папа поехал в город и купил там два больших альбома для рисования. На всякий случай он купил и карандаши. Один альбом с карандашом он отдал бабушке, а другой – Розе, и подруги вместе пошли в буковый лес. А папа, мама и старшие дети поехали на велосипедах на прогулку. Но Милли, Мина и Мортен захотели остаться с бабушкой и Розой. Они ещё никогда не встречали такого доброго человека, как Роза. Даже Мортен, который всегда ходил, держа за руку только бабушку, сразу протянул Розе руку. Уж очень она ему понравилась.

– Можете пойти вместе с нами, – сказала бабушка детям, – но обещайте, что не будете нам мешать.

– Обещаем, – сказала Милли, – мы будем только смотреть.

Роза засмеялась, потрепала Мортена по голове и уселась на землю.

– А вы можете пока побегать и поиграть, – сказала бабушка детям.

Бабушка села рядом с Розой, обе взяли свои альбомы и начали рисовать. Они не произносили ни слова, только время от времени поглядывали на рисунки друг друга. Ни дать ни взять два художника за набросками. Иногда они задумывались и смотрели по сторонам. Но рисовали они совсем не то, что было у них перед глазами. Сначала казалось, что они смотрят глубоко в себя и ищут там что-то давно спрятанное и забытое. Потом начинали быстро рисовать. Так продолжалось до самого обеда.

В обед они сделали небольшой перерыв, а после снова принялись за дело. К вечеру оба альбома были заполнены рисунками. Тогда они поменялись своими альбомами. Бабушка и дети долго сидели и листали большой альбом Розы, и, когда папа, мама и старшие дети вернулись домой, Милли сказала:

– Теперь я знаю, как жила Роза с самого детства. – И начала рассказывать: – Роза жила в маленькой хижине с папой и мамой. Угадайте, сколько у неё было братьев и сестёр?

– Восемь, – сказал Мортен, который не мог и предположить, что в семье бывает меньше детей.

– Правильно, – сказала Милли. – Поэтому ей было интересно познакомиться с нашей семьёй. Они были очень бедные, есть им было почти нечего, но её папа и мама были добрые, и она помнит, что в те дни, когда в доме не было никакой еды, папа с мамой по вечерам пели детям песни, чтобы им было легче заснуть. В один прекрасный день им пришлось переехать в город, потому что кто-то купил землю, на которой стояли их хижины. В городе жить было ещё труднее, потому что её папа никак не мог найти работу.

– Ему нужно было купить себе грузовик, – сказал Мадс.

Папа кивнул, он был согласен с Мадсом.

– Много лет им жилось очень трудно. Иногда им приходилось жить даже в сараях, – продолжала Милли. – Но, несмотря на свою бедность, они по-прежнему пели по вечерам, и потому Роза знает великое множество песен. Ей часто говорили, что у неё красивый голос, и она начала петь на улицах, а её младшие братья и сёстры ходили с ней и собирали деньги, если кто-то хотел отблагодарить певицу. Однажды, когда она пела, подошёл какой-то человек.

Он долго слушал и насыпал ей в миску много монет, а потом спросил, не хочет ли она петь у него в цирке. Она бы ездила с ними и стала наездницей и танцовщицей. Он обещал ей хорошо платить.