Анатолий Алексин - Чехарда

Дирдом что-то объяснял.

Ничего больше не сказав ему, Лукьянов повесил трубку.

— В сегодняшней вечерней газете будет заметка: «Из театра — в самодеятельность. Заслуженный артист приходит к детям!» Или что-то в этом роде, — сообщил он. И взглянул на часы. — Уже пять… Газета печатается.

— Виктор Макарович говорил: «Я счастливый человек: никогда не расстаюсь с детством!» Теперь, значит, придется расстаться… — сказала мама

— Ни о коем случае! — Лукьянов поднялся. — Мы найдем другое место!

— Другого места для него быть не может, — сказала мама.

— А не вернуть ли его на прежнюю должность?

— Дирижером? Там ведь Маргарита Васильевна… — осмелился возразить я.

— Она вернется на свое прежнее место.

— Виктор Макарович не согласится.

— Почему?

— Я вам не могу… объяснить. Лукьянов почему-то поверил мне.

— Надо пораскинуть мозгами! — По примеру отца он чуть не смахнул на пол письменный прибор. И обратился к маме: — Вы зайдите ко мне завтра по этому вопросу. — Потом обратился к отцу: — А вы зайдите сегодня. По поводу третьего цеха… Надо пораскинуть мозгами!

Он ушел к себе в кабинет, так и не поинтересовавшись, кто я такой. Может быть, он догадался?

— И все-таки я люблю его, — сказал папа. — Он — голова.

— А душа? — тихо спросила мама.

— И душа есть. Только ей некогда себя проявлять…

Когда я вечером пришел к Виктору Макаровичу, он уже все знал.

— Откуда? — спросил я.

— Мне позвонил Петя Лукьянов.

Своих бывших учеников он называл так же, как называл раньше, когда они были детьми.

— Но почему же вы не сказали нам, что Лукьянов пел у вас в хоре?!

— Он сам об этом никогда не вспоминал… Я думал, что эта страница биографии ему почему-либо неприятна.

— Неприятна? Ничего подобного! Просто он не стал певцом. Значит, практически это для него не имело значения!

— Он был очень способным мальчиком. Не у меня… А потом. Побеждал на математических олимпиадах. Я на него не сержусь.

— А на этого певца?

— На Женю Наливина? — Виктор Макарович помолчал. — В ошибках учеников, вероятно, и учителя виноваты.

— Ну уж нет! — возмутился я. — Только он виноват. Только он! И еще Дирдом…

— Хорошо, что Маргарита Васильевна дирижирует хором, — неожиданно сказал Виктор Макарович. — Она все сбережет… Я уверен.

— Сбережет! Она сбережет, — закричал я. — А с этим художественным руководством… Лукьянов сказал: «Нехорошо получилось». Он хотел все абсолютно переиграть. Но опоздал…

— Это было бы невозможно, — сказал Виктор Макарович.

— Почему?

— Ну, во-первых, Женя Наливин мой ученик. А во-вторых, победа за чужой счет… это почти поражение. — Он подошел к окну. Мне показалось, для того, чтобы скрыть от меня лицо. — Кажется, пора подводить итоги…

— Ни за что! — закричал я. — Ни за что… Лукьянов с мамой еще такое придумают! А вы пока отдохните… Вот если бы мне предложили сейчас отдохнуть, я был бы счастливейшим человеком! А помните, вы сочинили две песни? Они ведь имели такой успех! Еще сочините… А мама напишет текст. Она сейчас как раз в литературном кружке!

— Добрый ты мой «объявляла», — сказал он, не отрываясь от окна.