Мишкина война - Виктор Федорович Карпенко

Глава 9

В разведке

Жизнь в Стекольном потихоньку налаживалась. Задымили печи – правда, по ночам, днем не топили – боялись налетов фашистской авиации. Утеплились на зиму: пришлось обойти ближайшие деревни с протянутой рукой. Отыскалась и соль. Ее выменяли на зерно в деревне Строгановке: соль приготовили скотине, а пригодилась людям. Поднабрали сил бывшие пленные красноармейцы и рвались в бой. Но майор Кравцов, не зная обстановки, сдерживал их. Пришел черед проявить себя разведке.

Сержант Никонов, получив задачу, наметил рейд в районный центр на конец недели. А все оставшееся время разведчики посвятили тому, что учились ходить на лыжах, которые притащили соколовские мальчишки из налета на пустующую школу села Родинки.

Вот и долгожданная суббота. Мишка в тренировках разведчиков не участвовал. Он и так бегал на лыжах по любому снегу, что лось, как выражалась его матушка. Вот уже месяц подросток каждый день с самого утра отправлялся к Эльвире Рудольфовне учить так ненавистный ему язык, а после обеда шел на кухню, где освоился личный повар гестаповского офицера Курт, – проверять и закреплять полученные знания. Все бы ничего, и Мишка уже смирился со своей участью, если бы не друзья – Колька и Родька. Они каждый день звали его с собой: то на заготовку дров, то на рыбалку по перволёдку. И всякий раз Мишка вынужден был отказываться, – обязал его учить язык лично майор Кравцов.

Перед разведчиками стояла задача: необходимо узнать подходы к городу и железнодорожному узлу, по возможности добыть карту Колюжного – так назывался райцентр, – а если не получится, то запомнить как можно больше улиц. И Мишка лично поставил себе еще одну цель: добыть во что бы то ни стало белого материала для халатов, а то разведчики на снегу как на ладони.

Вышли рано утром, еще затемно. До райцентра около тридцати километров – далековато. Лыжи пришлось снять и припрятать, как только спал ночной морозец. В общем, когда показался сквозь деревья Колюжный, сил оставалось только упасть и отдышаться.

– Дальше я пойду один, – категорично заявил Мишка. – Вон там справа видна протоптанная в снегу тропинка, ведет к озерку. Видно, кто-то из местных рыбкой по перво-лёдку промышляет. Вот по ней я войду в город. Приду как стемнеет. – И, передав Никонову автомат, зашагал в сторону чернеющей на белом снегу полоски.

Вначале шли избы, темные, насупленные… Народ почти не встречался. Так, редкие прохожие прошмыгивали по делам, и опять улица пустела. На одном из домов Мишка прочитал: «…имени Пирогова». Далее пошли дома в два этажа – это и понятно: город. Проехал мотоциклист – и опять тишина.

«Странно, – размышлял Мишка, – где же немцы?»

А вот и они… «Не буди лихо, пока оно тихо», – припомнилась поговорка. По середине улицы двигался патруль: трое немецких солдат и двое полицейских. Немцы уже прошли мимо, как вдруг один из полицейских окликнул подростка:

– Эй, малец! Подойди! – И, когда Мишка приблизился, спросил: – Чей, откуда идешь?

– Я ничо, дяденька… Мишка Давыдов. За рыбкой на озеро ходил… – нашелся с ответом подросток.

– А где улов?

– Так не клюет… – развел руками мальчишка.

– А снасти где?

– Там припрятал. Не таскать же с собой… – как само собой разумеющееся, сообщил Мишка. – Ну, я пойду, а то мать, поди, уже обыскалась!

– Иди, рыбак! – рассмеялся полицейский и что-то объяснил немцам, коверкая язык.

Те тоже рассмеялись и потопали дальше.

«Кирпичная… – отслеживал улицы разведчик. – Карла Маркса. Стоп. – От неожиданности он даже остановился. – Карла Маркса, дом одиннадцать. Здесь же тетка Лёшкина живет. Как же ее, дай Бог памяти? Тетя Фрося! Вот к ней и надо наведаться», – решил Мишка и быстро зашагал вперед, разыскивая глазами дом с номером одиннадцать.

Дом оказался в два этажа. Из подъезда выходила женщина. Мишка, поздоровавшись, спросил, знает ли она, в какой квартире проживает тетя Фрося.

– Восьмая… На втором этаже, первая слева, – ответила женщина.

Вот и нужная квартира. Мишка постучал. Дверь открылась, и… Мишка не поверил своим глазам: на пороге стояла тетя Аня – мама Лёшки.

– Миша! – увидев мальчишку, с порога заплакала женщина, обняв и прижав к себе оторопевшего подростка. – Да как же так? Ты живой! А мне сказали, что всех соколовчан фашисты постреляли… и Соколовку пожгли…

– Аня, ты с кем там разговариваешь? Дверь прикрой! Холоду вон напустила! Не лето, чай, – послышался из квартиры незнакомый голос.

– Фросенька! Так это же наш, из Соколовки, Лёшеньки моего покойного лучший друг. – И, подтолкнув Мишку в спину, добавила: – Проходи! Проходи, родной!

Поздоровавшись с дородной женщиной, он замялся у порога.

– Чего стоишь, как барышня на смотринах? Проходи, раздевайся. Чай пить будем! Анна, как там наш самовар? – громко спросила тетя Фрося.

– Еще горяченький, – засуетилась Лёшкина мать. И только когда расселись за столом и налили в кружки горячей воды, она спросила: – Ты был с ним тогда… в его последний час? – Губы у нее задрожали, но тетя Аня сдержала слезы.

Мишка кивнул и, обжегшись кипятком, тихо произнес:

– На колонну фашистские самолеты налетели, начали бомбить… Мы, тетя Аня, его похоронили. Как все закончится, я покажу его могилку. Я запомнил где…

Помолчали.

– Миша, ты уж прости меня, что не спросила… Ты-то где сейчас обитаешь? Соколовку-то сожгли, ироды!

– Да я здесь, теть Ань, недалеко… Пришел в город, а ничего не знаю. В первый раз… Тетя Фрося, у вас случайно карты города нет? А то заплутаю ненароком…

– У нас заплутать трудно: улицы от вокзала веером идут. Но карту дам. Есть. – Женщина поднялась из-за стола и вышла в соседнюю комнату. – Держи. Раскладывай, – скомандовала она. – Смотри и запоминай. Вот вокзал, – показала она на карте, – а это главная улица. Раньше называлась улица Ленина, а теперь – Кайзерштрасса какая-то. Вот это здание райисполкома, теперь здесь комендатура немецкая, напротив ресторан, там немецкие офицеры едят, чтоб им пусто было! А вот здесь, – ткнула она пальцем, – школа номер девять, там разместились солдаты, человек семьдесят. Офицеры же живут в городе на квартирах.

– А патруль где? – поинтересовался Мишка.

Но тетя Аня вмешалась:

– Ты зачем ребенку мозги задурила? – Ему не о фашистах думать, а том, как прожить… Война ведь!

– Эх ты! Вот и рассказываю, потому что война. Так вот, – отмахнувшись от двоюродной сестры, продолжила тетя Фрося: – Патрули на въезде – здесь, здесь и здесь, на вокзале постоянно толкутся и по городу тоже. Есть на машине, есть и на мотоциклах. Вот тут