Владимир Машков - Между "А" и "Б"

— Ну и что? — спросил Семка.

— Сейчас все поймешь.

Мы перелезли через забор и стали перед экскаваторщиком. Он как раз выключил свою машину и копался в моторе.

— Вот, наверно, домина будет, — затянул я и подтолкнул Семку.

— Этажей пятнадцать, а может, и больше, — вторил мне Семка. Он был отличный парень, мой друг, и все понимал с полуслова.

— Человеку надо копать котлован, а тут забор мешает, — продолжал я, хитро глядя на экскаваторщика.

— Землю некуда девать, — поддержал меня Семка.

— Совсем некуда, — вступил в разговор экскаваторщик. Он был очень высокий, как и его машина. — Крутишься, будто в малогабаритной квартире.

— Мы только что были в домкоме, — соврал я, честно глядя парню в глаза. — Домком сказала, пусть ломает забор, если другого выхода нет.

— Ну нет же выхода, — развел руками экскаваторщик. — Вы же сами видите.

Мы кивнули.

— Ну, спасибо, ребята, — белозубая улыбка засияла на лице экскаваторщика. — Теперь и норму вытяну.

Он влез в машину, а мы отправились на чердак. По лестнице мы взбежали стремглав и прильнули к окну.

Экскаватор торжественно нес ковш, набитый землей и какими-то железяками. Вот он замер прямо над забором. Ковш раскрыл свою пасть, и забор застонал под ударами земли и камней. Но выстоял. После второго захода он покосился. Третий и четвертый ковши его добили.

Пока это увидели жильцы, пока они сообщили Ириной маме, большая часть забора была поломана и засыпана землей.

Мы наблюдали из окна, как на бедного экскаваторщика налетели Ирина мама и другие женщины, как он им пытался что-то объяснить и, наверно, все свалил на нас. Потому что женщины стали озираться по сторонам — они явно кого-то искали.

— Спектакль окончен, — сказал я. — Теперь надо подумать, как выкрутиться.

Ирина мама, конечно, догадалась, что это наша с Семкой проделка. И мы ожидали основательной взбучки. Но гром не грянул. Наверно, потому, что назавтра в нашем дворе строили новый забор. Его строили уже не жильцы, а рабочие. И поднялся он почти посредине нашего двора, гораздо ближе к дому, чем прежний. Молодой инженер, который привел рабочих, сказал, что этот забор временный, пока новый дом построят, а потом его снесут и посадят здесь цветы и деревья.

— А заборы, граждане, — устаревшее дело, — сказал молодой инженер.

Вместе с рабочими охотно возился и дядя Кузьма. Он покрикивал даже, если что не так было. Его слушали внимательно и не вступали с ним в пререкания.

Все были довольны.

Мы с Семкой — потому что старый забор был разрушен.

Дядя Кузьма — потому что снова нашел работу для своих умелых рук.

Ирина мама — потому что какой-никакой, но забор стоит. "Когда забор во дворе, сразу уютнее становится", — говорила она.

Жильцы тоже были довольны. Потому, что не надо было снова возводить забор, — они и так устали.

Только Ира ходила надутая, она злилась на меня.

Я человек незлопамятный, и мне уже хотелось как-нибудь помириться с Ирой. Но пока ничего не получалось.

Как помириться с Ирой? От этой простой мысли моя голова просто раскалывалась. Но тут произошло такое, что я забыл о нашей ссоре.

На одной переменке Витька Мелюх вошел в класс с очень уж кислой физиономией. Витька был вообще мямля и еле двигался. Я просто удивлялся, за что его избрали председателем совета отряда? Разве можно его сравнить с нашей Галкой? Галка — огонь, а Витька — это одно недоразумение. Но ребята мне сказали, что классная за него. Он ей очень нравится — тихий, спокойный и хорошо учится.

Так вот, Витька, еле переставляя длинные ноги, вошел в класс и сел за парту.

— Ребята, — жалобно протянул он, — нам опять не повезло. И все из-за Коробухина.

— Что такое? — крикнул я.

— 6 "А" протестует, будто нам неправильно дали первое место. Коробухин, мол, уже успел все двойки у нас исправить, а вы польстились на готовенькое, — передразнил Витька Галку и еще ниже опустил голову: — Нет, ребята, не видать нам первого места. Знаете, какие в 6 "А" горлопаны. Одна Новожилова чего стоит.

Ребята обмерли. Такого крутого поворота никто не ожидал. А казалось, первое место у нас в кармане вместе с поездкой в Беловежскую пущу.

Все поглядели на меня как на прокаженного. И никто даже не захотел вспомнить, что это я привел старика-чапаевца, что из-за меня назначили одиннадцатиметровый.

Что, подумал я, делать? Перейти еще в один класс? Но у нас в школе только два 6-х класса — "А" и "Б". Я пошел по коридору, грустно напевая песенку: "А" и "Б" сидели на трубе". Вообще-то песенки такой нет. Есть только слова. Но я на ходу придумал мотив. И так как мне было невесело, то и мотив получился унылый и неинтересный.

— О чем задумался, парень? — раздался над моей головой бодрый голос.

Я поднял голову и сразу улыбнулся. Передо мной, улыбаясь, стоял высокий широкоплечий Борис Михайлович, вожатый нашего класса. Он учился в пединституте, а в школе проходил практику.

— Не грусти, парень, — сказал Борис Михайлович, — дело в шляпе, понял?

Я ничего не понял, но кивнул. Говорил Борис Михайлович всегда очень непонятно, но мы его любили. Он был чемпионом института по боксу и обещал при первой возможности научить нас боксировать. Но эта возможность все не появлялась.

— Пойдем в класс, — Борис Михайлович взял меня за плечо, — у меня есть новости.

Когда мы вошли в класс, то застали ребят в тех же грустных позах.

Два дня оставалось до конца учебного года, и разве успеешь тут совершить что-нибудь выдающееся, чтобы тебе присвоили звание лучшего отряда в дружине?!

При виде Бориса Михайловича все вскочили, захлопали крышками парт, закричали: "Здравствуйте, Борис Михайлович!"

— Ребята, — улыбаясь, начал вожатый, — значит, так будет. Наши два класса — 6 "А" и 6 "Б" — отправятся в туристский поход-соревнование. У каждого отряда будет задание. Кто его быстрее выполнит и придет в условленное место, тот и победит. Тому и присвоят первое место в дружине.

— Ура! — зашумели ребята.

Потом начались расспросы:

— А когда пойдем в поход?

— А куда пойдем?

— Как только занятия кончатся, — едва успевал отвечать Борис Михайлович. — Маршрут еще разрабатывается, но надо уже готовиться. С вами пойду я.

— Ура! — снова закричали ребята.

— Мы обгоним 6 "А"! — завопили ребята.

— Мы будем самыми первыми! — заорали ребята.

— Ой, девчонки, а приключения будут? — воскликнула Лена Кублицкая.

При слове "приключения" все на минуту затихли, а потом зашумели и заговорили с новой силой. Все ребята обожали приключения, жить без них не могли. Но так до обидного мало было приключений у каждого в жизни, что все начали их потихоньку выдумывать.

— Я был в Беловежской пуще, — сказал Сашка Акулик, — и видел там живых зубров. Я ни капельки их не боялся и даже кормил и гладил самых маленьких. — Тут глаза у Сашки предательски моргнули.

— А я лазила по Кавказским горам, — сказала Лена Кублицкая, — они такие высокие, что пароходы на море похожи на чаек. Правда, правда.

— А у меня на спиннинг попалась щука, — принялся сочинять Мишка Зайцев. — Она была такая огромная, что я не мог ее вытянуть. А потом, честное слово, щука потащила мою лодку по реке. Я много километров проехал, как на водных лыжах, за рыбиной, пока меня и щуку не перехватили у моста рыбаки.

Борис Михайлович попробовал было перебить этот ровный, как дождик, гул воспоминаний, но у него ничего не получилось. Тогда Борис Михайлович крикнул:

— Тихо, ребята, вы еще в школе.

Мы знали, что мы еще в школе. Но уроки уже кончились, и можно было наконец пошуметь вволю.

Борис Михайлович попробовал еще раз крикнуть: "Тихо, ребята!", но шум не улегся. Тогда вожатый махнул на нас рукой и вышел из класса. Он, наверно, хорошо помнил свое детство и помнил, какими бывают ребята, а поэтому не стал нам мешать. Хорошо, когда взрослые помнят свое детство. Мы таких сразу узнаем и любим по-настоящему.

А воспоминания о приключениях не прекращались. Только я тихо сидел и не встревал в разговор. И когда ребята охрипшими голосами досказывали последние воспоминания, я спросил:

— А кто одной спичкой может зажечь костер?

Дождик воспоминаний иссяк. Ребята стали глазеть друг на друга — а кто и вправду сумеет зажечь костер одной спичкой? Оказывается, на Луну легче слетать, чем костер одной спичкой зажечь.

— А ты умеешь? — ехидно спросил Мишка Зайцев.

— Запросто, — улыбнулся я.

— Врать ты умеешь, — скорчил рожу Мишка.

И все засмеялись. Им понравилась Мишкина глупая шуточка. А на меня совсем перестали обращать внимание.

Я запихал книжки в сумку и отправился домой. Два класса против меня. А я ни в чем не виноват. Просто так все получается, что я виноват.