Чувства добрые - Ямиль Мустафиевич Мустафин

На следующий день Чириков встретил меня у раздевалки школы. Он отозвал меня в сторону и сказал:

— Смотри, никому ни слова о вчерашнем.

— За кого ты меня принимаешь? — возмутился я.

— Я так…

— Дома ничего не сказал? — спросил я, вглядываясь в лицо друга.

— Нет, стыдно было говорить, — медленно сказал Женька.

Валерка зашел в класс, как всегда, минут за семь до начала урока. В нашу сторону не смотрел.

Мы с Женькой тоже не могли смотреть на Приходько. Нас сковывал какой-то неизъяснимый стыд. Такое состояние души я испытывал позже, будучи уже взрослым, когда встречал явного лицемера, ханжу и пройдоху, который самонадеянно думал, что окружающие ничего не знают о его мерзких делах.

Приближался ноябрьский праздник. Всем классом мы пошли в тайгу за еловыми ветками для украшения школы. Пошел и Валерка. Только потом узнал я от друга, что у нас почти одновременно появилась мысль: заманить Приходько в глубь тайги и там посчитаться с ним за все. Не оглядываясь, мы, как зайцы петляя меж деревьев, побежали к пади, где, нахохлившись, стояли разлапистые ели. Мы были абсолютно уверены, что Валерка непременно побежит за нами. Мы задыхались, нам все чаще приходилось обегать валежины и протискиваться между густо росшей порослью. Мы уже не замечали 20-градусного мороза, не слышали визга и смеха девочек. А когда остановились в изнеможении и, едва переводя дух, оглянулись, то были поражены: Валерка, тяжело дыша, тащился за нами. Я до сих пор не знаю, зачем это он сделал. Только когда встретились наши взгляды, Приходько понял свою ошибку, которую исправить было уже нельзя.

Мы подошли к перепуганному Валерке. Долго все стояли молча. Я и Женька не знали, что делать с нашим врагом. Когда бежали, вроде все было ясно — заманить и поколотить как следует.

Оказывается, не так-то просто бить беззащитного, обезумевшего от страха, потерявшего волю к сопротивлению, даже если он твой недруг.

Красивые глаза Валерки бегали испуганно. Он ожидал удара, мщения, а мы медлили. Наконец, нервы его не выдержали:

— Ну, бейте, бейте! Рады? Заманили? — Губы его затряслись, и он, заплакав, стал подступать то ко мне, то к Женьке, смешно размахивая руками. Но тут же остановился, широко раскрыл глаза, полные слез, и по его лицу пробежала судорога. Валерка, захлебываясь, торопливо проговорил:

— Ха-ха, Тайшет ваш, конечно, будет не меньше Москвы-ы…

Стало тихо-тихо. Мы слышали наши прерывистые дыхания и, пожалуй, даже дыхание тайги. Валерка смотрел на нас с еще большим страхом.

— Ты не только подлец, а еще и трус поганый! — наконец выдавил Женька. — Нужен ты нам!

Мы, усталые, шли молча. Валерка, шмыгая носом, тащился за нами.

Не знаю, пошел впрок этот случай или что-то другое, но больше Валерка Приходько не приезжал в школу на рысаке, и как-то само собой даже учителя стали относиться к нему как ко всем нам. Вот только девочки продолжали посылать записки друг другу по-прежнему через Валерку. Но мы с Женькой и другие ребята на это уже не обращали внимания.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Черный волк.

Сухая брынза.