Хейно Вяли - Марью пишет сочинение (рассказы эстонских писателей)

Да, пионеры нашего звена — ребята отличные! А Отть — из отличных отличный. Представляете, вчера он возился с паровой машиной, и она заработала. Запыхтела: пых-пых-пых! А потом вдруг странно заурчала и смолкла.

— Молодец! — похвалили мы Оття. — Может, ты теперь и автомобилю колёса сделаешь?

— Конечно сдеваю! — согласился Отть. — Только сперва паровую машину закончу.

Правда, слово «сделаю» Отть произнёс не совсем так, как он его пишет, но — не беда. Теперь ведь только в этом у Оття слово расходится с делом.

Странно, как это раньше никому из мальчиков третьего класса ничего такого и в голову не приходило? Может, потому что тогда они ещё не были пионерами? А теперь они вступили в пионеры и даже выбрали звеньевого — Юри Кээрукамара.

И уже на второй день после этого Юри Кээрукамар так напрямик и заявил:

— Девчонки никуда не годятся! С ними мороки не оберёшься. Они только и умеют хихикать да реветь, и вечно путаются под ногами. Девчонки — тяжкий крест на шее нашего звена!

Юри Кээрукамар сказал это мальчикам. Мальчики выслушали Юри, боязливо оглянулись, — как бы не услышал их кто-нибудь из девочек — и опять с любопытством уставились на звеньевого.

— Будет лучше, если мы станем держаться от них подальше, — добавил Юри.

— Вообще-то нам от них ни холодно ни жарко, — решили мальчики. — Но раз ты так считаешь, можно с девчонками и не связываться. Ты наш звеньевой, тебе виднее.

Трудно сказать, как именно это получилось, но в один прекрасный день звено в полном мужском составе принялось мастерить луки для стрельбы в цель.

Ни одной девочки нигде не было видно.

Луки были готовы, и в следующий раз звено стало выстругивать стрелы. И опять ни одной девочки и в помине не было.

Наконец звено — снова в полном мужском составе — отправилось стрелять из луков в цель.

Энн Какуотс натянул тетиву и выпустил стрелу. Стрела завихляла туда-сюда и свернула в сторону, не долетев до цели.

— Т-теперь м-моя очередь! — сказал Яан Каннельпулк и оттеснил Энна Какуотса в сторону.

Яан Каннельпулк вытянул губы трубочкой и стал старательно целиться. Он целился так долго, что всем уже надоело ждать.

Наконец он пустил стрелу. Стрела летела на загляденье ровно, только чересчур рано упала на землю.

Юри Кээрукамар почесал подбородок и произнёс:

— До чего хорошо, что с нами нет девчонок! Они бы сразу подняли нас на смех.

— Но я всё-таки выстрелил лучше! — похвастался Энн Какуотс. — Не всякий сумеет пустить стрелу таким зигзагом!

— Н-не х-хвастайся зря! — распетушился Яан Каннельпулк. — Моя стрела л-летела гораздо точнее. Не х-хвастайся!

— Зато моя была кручёная!

— Сам ты к-кручёный!

Тут Энн Какуотс провёл ладошкой по носу Яана Каннельпулка снизу вверх. Но Яан Каннельпулк тоже был парень не промах. Он огрел Энна Какуотса пучком стрел по спине.

— Ах ты, К-какуошка! — вскричал Яан Каннельпулк.

— А ты Каннельпошка! — заорал Энн Какуотс.

— Как хорошо, что девчонок нету! — повторил Юри Кээрукамар. — Если бы с нами были девчонки, крику стало бы вдвое больше.

— Верно! — согласились мальчики хором. — Крику было бы в два раза больше. — А кто-то добавил: — Интересно быть пионерами! И Юри Кээрукамар знает, что нам надо делать.

Когда стрельба из лука надоела, звено стало мастерить воздушных змеев. Кто выстругивал деревянные палочки, кто нарезал бумагу, кто разматывал шпагат, клеил, рисовал змеям всякие физиономии… Девочек снова не было видно.

— Вырасту, стану лётчиком, — сказал Мати Пендельвярк.

— Лучше стать шофёром, голова не закружится, — возразил ему Калле Хоостекоппель. А Юри Кээрукамар воскликнул:

— Я чувствую странный запах!

— Это воняет к-клей, — объяснил Яан Каннельпулк и потёр переносицу. — Это вонь от к-клея!

Юри Кээрукамар со всех сторон обнюхал банку с клеем, отошёл на несколько шагов в сторону, снова потянул носом воздух и сказал:

— Клей тут ни при чём! Это и не вонь вовсе! Пахнет чем-то вкусным!

По примеру звеньевого мальчики задрали головы и потянули носами воздух. — Да, пахнет вкусным! — подтвердили мальчики. — И запах идёт из-за двери.

Мати Пендельвярк вытер заляпанные клеем руки об штаны, затем вытер тыльной стороной ладони нос, хитро сощурился, выставил вперёд узкий подбородок, словно поднятый кверху боевой топор, и вышел за дверь, — Мати Пендельвярк решил выяснить, что это так пахнет. Вскоре он вернулся, поднял брови домиком и сообщил:

— Тоже наше звено. В полном составе. — Мати быстро замигал глазами и добавил шёпотом: — Пе-е-кут!

— Ого-о-о! — хором выдохнули мальчики.

— Никаких «ого»! — строго приказал Юри Кээрукамар. — Печение — занятие неинтересное! — И почесал себе подбородок… Потом почесал ещё раз и спросил Мати Пендельвярка:

— А что они пекут? Ты видел?

— Яснее ясного! В замочную скважину! — похвастался Мати. — Пункт первый: открыли дверцу духовки. В замочной скважине — только спины. Пункт второй: спины раздвинулись. На противне как на ладони, — тут Мати вздохнул, — ватрушки с творогом. Шесть рядов, в каждом ряду по пять штук. Пункт третий: говорили «скоро испекутся!». Всё!

— О-о-о! — воскликнул Юри Кээрукамар и проглотил слюнку. Но сразу же спохватился, ещё больше надул свои пухлые щёки, строго посмотрел на мальчиков и сказал тоном полного безразличия:

— Ну и пусть пекут! Это скучно. И ватрушки у них всё равно подгорят. Даже здесь, наверху, и то уже горелым пахнет.

Некоторое время в пионерской комнате стояла гробовая тишина. Только булькала банка с клеем, щёлкали ножницы да шуршала бумага. Наконец послышался голос Яана Каннельпулка.

— Н-не н-нашлёпывай столько к-клея! Это тебе не творог. Н-не н-нашлёпывай!

— Сколько хочу, столько и нашлёпну! — возразил Энн Какуотс. Мальчики то и дело поглядывали на дверь.

— Никак уже подгорают? — произнёс Мати Пендельвярк и искоса взглянул на Юри Кээрукамара. — Надо поглядеть!

— Прихвати одну ватрушку с собой! — поспешно крикнул вслед ему Юри Кээрукамар и снова проглотил слюнку. — Пусть все увидят, какая она подгорелая!

Мати Пендельвярк исчез за дверью и словно сквозь землю провалился. Наконец он пришёл назад.

— Ну как? — спросили пионеры в одни голос. Мати Пендельвярк покачал головой.

— Ещё не подгорели! — сообщил он и тайком облизал пальцы. А через несколько минут сказал:

— Теперь-то наверняка уже подгорают! — И Мати Пендельвярк опять направился к дверям.

— Не-ет! — решительно остановил его Юри Кээрукамар и тряхнул волосами. — Теперь пойдёт… — Четверо мальчиков выжидательно смотрели в лицо звеньевого. — Теперь пойдёт… Энн Какуотс. И если ватрушки ещё не совсем сгорели, это ничего не значит. Всё равно девчонки их сожгут, а не сожгут, так вытащат из духовки недопечёнными. Обязательно принеси показать!

Энна Какуотса точно ветром за дверь вынесло.

— Ну, показывай! — приказал Юри Кээрукамар, когда Энн Какуотс вернулся.

— Показывать нечего, — объяснил Энн Какуотс таким голосом, как будто он извинялся, и отвёл глаза в сторону.

— Как это нечего?! — грозно потребовал отчёта Юри Кээрукамар.

— Девчонки не дали. Сказали, что я дёргаю их за косички, и потому мне надо бы не ватрушек дать, а…

— А что у тебя во рту?

— Ничего.

— Почему ты смотришь в сторону? Ну-ка, погляди мне в глаза! — велел Юри Кээрукамар. — А теперь открой рот!

Энн Какуотс быстро задвигал во рту языком, свирепо вытаращил глаза и глотнул. Только после этого он раскрыл рот. Юри Кээрукамар приподнялся на цыпочки и заглянул в рот Энна Какуотса сначала одним, потом другим глазом.

— Ага-а! У тебя во рту полно творожных крошек! — возмутился звеньевой.

— Ого-о! — завистливо загудело звено.

— Это ничего не значит! — оправдывался Энн Какуотс.

— Как это ничего не значит?! — вконец разозлился Юри Кээрукамар. — У самого полон рот творога, и на тебе, ничего не значит!

— А что у тебя во рту? Ничего.

— А вот и не значит… потому что… потому что творог очутился у меня во рту случайно, я даже и не заметил. Но ватрушка не была горелой, и сырой она тоже не была.

— Немножко-то была?

— Немножко, пожалуй, была.

— Ну, что я говорил! — торжествующе воскликнул Юри Кээрукамар. — А вот у нас клей — разве бывает сырой? Нет! У девчонок всегда всё не так.

Вскоре к девочкам отправился Яан Каннельпулк. Он должен был посмотреть, как они добро переводят, и принести звеньевому вещественное доказательство.

— П-плита совсем х-холодная! — крикнул Яан Каннельпулк, как только вернулся. В руке он держал объеденную со всех сторон ватрушку. — Д-девчонки варят к-кофе, а подбросить под п-плиту дров никто не догадался.