Светлана Лаврова - Про Фросю

— А кто у вас на планете командует?

Фрося толком сама не знала, поэтому ответила, как сама думала:

— Наверное, кто-нибудь крупный. Доги там или сенбернары. Кавказские овчарки тоже вполне бы в правительстве управились.

— И как, хорошо вами управляют?

— Хорошо, — кивнула Фрося. — Люди и те согласны, собачья, говорят, жизнь.

— Ну что же, спасибо, наша беседа была для меня очень ценной. Теперь я расскажу на родине о ваших интересных обычаях. Пусть о вашей планете узнает вся Вселенная. Да, кстати, у нас она идёт без названия, под номером 13-13, и я хотел бы назвать её вашим именем — именем первого разумного существа, встретившегося мне здесь. Вы разрешите?

— Да пожалуйста, — согласилась польщенная Фроська. — Меня зовут Фроська.

— Какое изысканное имя! — восхитился худдо-бендяк. — Какое аристократичное. Ну, до свиданья, мне пора.

— Залетайте ещё, — сказала Фрося, помахала хвостом улетающей тарелке и пошла домой. «Приятный день, приятное знакомство, — думала она. — А сейчас ещё и косточку дадут. Бог с ним, с зайцем».

Косточку действительно дали, потом Фрося поиграла с Лесей и Стасей в любимую игру «Кто кого съест», потом все катались друг на друге верхом и отрывали косички и хвосты — что у кого было.

А в чёрном одиночестве Вселенной летела маленькая тарелка, и зелёный человечек в ней грустно улыбался, глядя, как исчезает в космосе чудесная и необыкновенная планета по имени Фроська.

Была плохая погода. Плохая погода — это когда тучи и дождь. Туч было много, а дождь один, зато противный. Одна небольшая туча младшего школьного возраста ещё только начала работать тучей и по недостатку опыта зацепилась за верхушку большой сосны. Очень основательно зацепилась. Собственно говоря, она вообще на неё нанизалась, как пельмень на вилку. Только пельмень на вилке обычно сидит смирно, а туча очень дёргалась, чтобы освободиться. Дёргалась она дёргалась, прорвала здоровенную дыру и начала падать вниз по сосне. Сначала казалось, что сосна стоит в шляпе с полями, потом — что сосна в пышном воротнике, как испанская королева. Потом — что сосна в балетной юбочке, как лебедь из балета «Лебединое озеро». Только лебедь — грязнуля, и юбочка у него серая. А потом уже ничего не казалось, потому что туча лежала внизу у подножия сосны, прочно на неё надетая.

Фрося, как всякая нормальная собака, дождик любила. Поэтому как с неба закапало, она сразу гулять пошла — со двора, по дорожке, из дачного поселка и в лес. А там туча, на сосну надетая, лежит. Фрося с интересом на неё посмотрела и вежливо так говорит:

— Здравствуйте. Вы туман?

— Нет, — сердито шмыгнула носом туча. То есть шмыгнула бы, если бы у неё был нос.

— Тогда зачем вы тут лежите? — не унималась любознательная Фрося.

— Стихи сочиняю, — фыркнула туча. — Отстань, не видишь — авария у меня.

И туча попыталась заплакать, но раздумала. Потому что тучи плачут чем? Дождём. А если туча лежит на земле, дождю идти некуда.

— Ишь ты, — с уважением сказала Фрося. — Стихи. И авария. Какая у вас жизнь интересная. Может, вам помочь от сосны отцепиться?

— Ты не сможешь, — вздохнула туча. — Ты маленькая.

— И ничего не маленькая, а очень даже крупная для своей породы, — возмутилась Фрося. — А могучая — ну прямо как сенбернар.

И она стала дуть на тучу снизу, чтобы она взлетела и отцепилась от сосны. Фрося дула очень старательно и даже ушами помахала, но туча не пошевелилась.

— Тоже мне, могучий сенбернар, — хмыкнула туча.

— А никто не знает, умеют ли сенбернары сильно дуть, — оправдывалась Фрося. — Может, у них дутельный насос как раз слабенький. Я сейчас знакомых воробьев приглашу. Они вас клювами подхватят и вверх поднимут. У меня везде знакомства.

Но опять ничего не вышло. Потому что клювы воробьев никак за тучу зацепиться не могли. Это всё равно что пытаться поддеть ножом облако пара.

— Очень уж вы бестелесная, — упрекнула Фрося. — Надо вам какой-нибудь скелет сделать.

— Ни за что! — гордо сказала туча. — Лучше я умру, сосной пронзённая. Скелет у тучи! Это какой-то кошмарный сон с привидениями!

Но Фрося всё равно не сдалась. Она пошла домой — ну, в дачный домик, и посмотрела в верхний правый угол. Там жил паук Пахомыч. Вернее, не жил, а от мамы прятался. Потому что мама пауков очень боялась, и как увидит Пахомыча — так начинает, на взгляд Фроси, гавкать очень громко. А Пахомыч пожилой был, и у него инфаркт мог сделаться, а по-старинному — разрыв сердца. Сердце у пауков, конечно, не такое, как у людей, а трубочкой, но всё равно разрывать его жалко. А Фросю паук не боялся. Она его всегда о приближении мамы предупреждала, и Пахомыч вовремя прятался.

Фрося сразу сообразила, что Пахомыч ей поможет. Он оплёл всю тучу паутиной. А за паутину воробьи уже смогли схватиться. И они аккуратно подняли тучу и сняли с сосны.

— Ура! — закричала Фрося снизу.

— А как мне теперь паутину отодрать? — спросила туча вместо благодарности.

— А никак, — сказал паук Пахомыч. — Я самую липкую паутину использовал. Для качества.

— Вам очень идёт, — заторопилась Фрося, чтобы туча опять не огорчилась. — У вас как будто вуаль.

— Ну, тогда ладно, — сказала туча и улетела.

— Хоть бы спасибо сказала, — вздохнул паук Пахомыч. — Никаких моральных основ.

«Основы — это он про скелет», — подумала Фрося.

Но потом оказалось, что туча не такая уж неблагодарная. Потому что по утрам она стала прилетать и устраивать Фросе душ. Маленький такой душ, на Фроську идёт, а на Лесю, Стасю, маму и папу — нет. Только Стася иногда садилась на Фроську верхом, и тогда дождик ей тоже доставался. А один раз вместо воды на Фросю посыпался «дождь» из маленьких живых лягушек. Это редко бывает, но туча уж расстаралась. И Фрося со Стасей бегали за лягушками и ловили, чтобы отнести в пруд, а потом просто так бегали, для веселья.

Это очень здорово — иметь знакомую тучу.

Жили-были в холодильнике три сосиски и ждали, когда их сварят. Вернее, две сосиски ждали, а третья нет.

— Убегу-ка я в лес, — сказала она. — И стану там зайцем. Всю жизнь мечтала.

— Пропадёшь, — заметила старшая сосиска. Её купили аж позавчера, и у неё был большой жизненный опыт. — В лесу дождь, дикие звери…

Но сосиска не послушалась и выскользнула из холодильника, когда его открывали.

Тут её сразу заметил кот Каська. «Ага!» — подумал кот, сцапал сосиску и отнёс во двор, чтобы полакомиться без помех. Сосиска извернулась и шлёпнула Каську по носу.

— Психованная какая-то сосиска, — обиделся Каська. — Наверное, ядовитая.

Бросил её и удрал, оскорблённый в лучших чувствах. Лежит сосиска во дворе и думает: «Хорошо было Колобку убегать от бабушки с дедушкой, он был круглый, катиться удобно». Полежала-полежала и поползла — вот как гусеницы ползают, только медленнее. Потому что гусеницы к ползанью привычные, а сосиски нет.

Долго ли, коротко ли, доползла она до леса и встретила ёжика.

— Ты случайно не заяц? — подозрительно спросила сосиска.

— Нет, я, наоборот, ёжик, — представился ёжик. — А ты кто?

— Я заяц, — неуверенно сказала сосиска.

— Вот и хорошо, — заулыбался ёжик. — У нас в лесу как раз зайца нет. А почему ты такой странный?

— Новая модель, — объяснила сосиска. — Вообще-то раньше я была сосиской, но теперь хочу работать в вашем лесу зайцем. Ты не знаешь, что для этого нужно?

— Прыгать и есть морковку, — сказал ёжик. — Пойдём, я тебе дам.

Он наколол сосиску на иголочку, отвёз к своей норке и угостил морковкой. Сосиска удивлённо посмотрела на морковку, а морковка не менее удивлённо — на сосиску.

— Здоровенная какая, — сказала сосиска. — Больше меня. И чем-то на меня похожа. Может, мы двоюродные сёстры? Не стану я её есть. Я буду зайцем, сидящим на диете. Для хорошей фигуры.

— Тогда попрыгай, — предложил ёжик.

Сосиска попрыгала. Как-то у неё не попрыгалось.

— Ну вот, — расстроилась сосиска. — А я так мечтала… Не получается из меня зайца. — И заплакала бульонными слезами.

И тут из лесу вышла Фроська.

Нет, вы не думайте, что Фроська была дикая собака динго и жила в лесу. Она нормально жила, на даче с хозяевами, как и полагается воспитанной собаке породы бассет. А в лес просто гулять ходила и со многими лесными жителями дружила. Например, с ёжиком.

— Вот пришла и плачет, — огорченно сказал ёжик и указал Фросе на сосиску. — Кто такая — непонятно. Хотела быть зайцем — а не получилось. Наверное, способностей нет.

— Так это же сосиска! — опознала продукт образованная Фрося. Она очень хорошо к сосискам относилась. Тут сосиска вообще рыдать начала — испугалась, что Фрося ее съест.

— Я просто не знаю, что делать, — сказала Фрося. — Как ее успокоить. Может, пусть уж будет зайцем? Розовым, безухим, безногим, безруким, бесхвостым… Ох, фильм ужасов, а не заяц.