Татьяна Полякова - Дело особой важности

— Загорулько, почему ты сидишь за партой задом наперёд? Справился с задачей? Тогда сдавай тетрадь.

— Нет! — сказал я и сел как положено. — Я ещё не закончил! — И стал прямо-таки вгрызаться глазами в затылок Кошкиной.

Но Кошкина была непоколебима. И тогда мне ничего не оставалось, как заняться той самой злосчастной задачей, которую я собирался списать либо у Кошкиной, либо у Сливки.

Бывают же на свете чудеса! Вижу, задачка-то знакомая попалась. Чего я, растяпа, раньше условие не прочитал? Успел всё же я её решить, хоть и сдал тетрадь последним.

На перемене вышел из класса, а в коридоре меня уже ждут Сливка с Кошкиной.

— Мы согласны, — говорят. — Давай дружить. Просто на контрольной некогда было тебе ответить: задачу решали.

— Нужны вы мне теперь! — отмахнулся я. — Лучше со Светкой Мороз подружусь. Во-первых, она рядом со мной сидит, во-вторых, лучше неё грамматики никто не знает, а в-третьих, завтра у нас диктант по русскому языку!

— Ну и как, согласилась Света с тобой дружить? — поинтересовался я.

— А! — расстроенно махнул Тарас рукой. — Тоже мне друг! В день диктанта взяла да заболела. Ну и вкатили мне… Не могла потерпеть со своей болезнью. В общем, невозможно с девчонками дружить!

Я рассказал о Тарасе двум друзьям из параллельного класса — Жене и Боре.

— Ну, нет, — возмутился Боря. — В нашем классе мальчики дружат с девочками не из-за выгоды.

А Женя воскликнул:

— У нас дружба настоящая! Мы стараемся девочкам во всём помогать, чтобы они чувствовали нашу мужскую силу. Правда, Боря!

— Угу, — кивнул тот.

— Мы их в обиду никому не даём, всегда защищаем, если надо. Вот Борю, например, старший брат научил приёмам самбо: он теперь запросто справится с любым хулиганом. Скажи, Боря?

— Угу, — сказал Боря.

И надо же случиться такому! Неподалёку от нас какой-то мальчишка стал задираться к девочке.

— Отдай мышиный хвост! — верещал он и дёргал её за косичку.

Девочка прижалась к стене, и глаза её были полны слёз. А мальчишка стоял к нам спиной и не подозревал, что к нему приближаются мужественные защитники девочек.

— Ну-ка, Боря, покажи приёмчик! — сказал Женя.

Приёмчик сработал безотказно: раз — и Женя лежит на обеих лопатках и спрашивает торжествующе:

— Видал? Я даже пикнуть не успел! Вообще-то я тоже могу любого поколотить, особенно если разозлюсь, — добавил он, поднимаясь и отряхивая пальто.

Мальчишка, который приставал к девочке, услышал возню, обернулся и пустился наутёк. Может быть, подумал, что он следующий на очереди. А может, испугался моего сердитого вида.

— Как же так? — упрекнул я мальчиков. — Что же вы не поспешили на помощь этой девочке?

Они страшно удивились:

— Так она же не из нашего класса!

С учеником второго класса Лёшей Завирюхой мы вместе были в воскресный день в цирке. После представления, по дороге домой, Лёша разговорился:

— Вот ты, Игорь, весёлый человек. Ведь правда, тебе клоун понравился? Я же видел, как ты смеялся его шуткам. Я и сам люблю пошутить. Но есть люди, у которых совершенно нет чувства юмора. В этом я убедился первого апреля.

Утром проснулся и думаю: сегодня со всеми буду шутить, как и полагается в День смеха. На завтрак бабушка подала оладьи.

— Фи, — поморщился я, — какие невкусные!

Я, конечно, пошутил, но бабушка даже в лице переменилась: она ведь знала, что оладьи всегда были моим любимым блюдом.

— Что с тобой? — заволновалась мама. — Ты заболел? Почему завтрак тебе кажется невкусным? Лёша, в школу ты сегодня не пойдёшь.

Тут я поспешил крикнуть: мол, первое апреля! В мгновение ока проглотил все оладьи на радость бабушке и маме. В какой-нибудь другой день можно было бы и поболеть для разнообразия, но первого апреля… Сколько народа осталось бы без моих шуток! Я не мог этого допустить. И пошёл в школу. Во дворе гулял соседский карапуз Васька.

— Иди конфетку дам! — позвал я.

Васька подкатился ко мне, а я развёл руками и говорю:

— Конфеты нету — первое апреля!

Он рот разинул да как заревёт. Вот чудак — шуток не понимает!

На улице я догнал Авдотью Лукиничну из пятой квартиры. Она за молоком шла с бидончиком. Я сделал страшные глаза и рявкнул:

— У вас из форточки дым валит!

У Авдотьи Лукиничны чуть бидончик из рук не вывалился. Она смешно закудахтала и пустилась домой. А дома всё в порядке. Вот умора!

На пути мне лужа попалась. Громадная, на весь тротуар. Стал я её обходить по бровке, и вдруг кто-то как гаркнет мне в ухо:

— Осторожно, машина!

Я с перепугу влетел в лужу по самые щиколотки. Оглянулся — никакой машины и близко нет. Лишь одноклассник мой, Валерка Штукин, со смеху покатывается и распевает во всё горло:

— Первое апреля, никому не верим!

— Вы только подумайте — шутник нашёлся! Я из-за этого Валерки в школу опоздал: пришлось домой идти переобуваться. Шутить — тоже надо уметь! Ты со мной согласен, Игорь?

— Ещё как согласен! — ответил я. — Хорошо, что сегодня не первое апреля.

Пришла ко мне девочка по имени Надя и говорит:

— К нам приехала тётя Оля — такая красивая и нарядная, с ума сойти! А на шее у неё на блестящей цепочке крестик висит. Вспомнила я, что зимой у соседа по парте выменяла на увеличительное стекло крестик, похожий на тётин Олин, только большой. Уж если его надеть — издалека видно будет. Я этот крест на тесёмку повесила и нацепила прямо поверх куртки. Вышла на улицу. Думаю: увидят девчонки моё украшение — лопнут от зависти. Присела на лавочку около сквера с фонтаном.

Вдруг подкатывает автобус, а на нём написано: ««Интурист». Из автобуса высыпали пёстро одетые иностранцы — и прямо ко мне. Один, носатый, в линялых джинсах, говорит:

— О, какой кароший девочка! Мы тебья будем фотографировайт для наши дети за рубьеж. Совьетский девочка верит в бога!

— С чего вы взяли? — возмутилась я. — У нас даже самые маленькие малыши в бога не верят.

— Как? — удивился иностранец. — Кто крест носить, в церковь ходить, тот есть верующий…

— Чушь! — говорю. И поскорее стаскиваю с себя злополучный крестик.

И тут меня осенило: а что, если тётя Оля верующая? Зачем она с крестиком ходит? Надо открыть ей глаза на правду! И я со всех ног помчалась открывать глаза тёте Оле, не сказав даже до свидания иностранным туристам. А они, кстати, передумали меня фотографировать: без крестика какой интерес? Таких обыкновенных, нормальных девчонок кругом хоть пруд пруди.

Прибежала я домой и прямо с порога выпалила:

— Тётя Оля, вы знаете, никакого бога ведь нет. Это наукой давным-давно доказано!

А тётя Оля мне в ответ:

— Вы что со своим дедушкой — сговорились? Я и без вас знаю, что бога нет. У меня этот крестик так просто, для красоты. Могу я помодничать, в конце концов?!

— Какая же в этом мода, какая красота? — поддержал меня дедушка. — С крестами ходят обманутые религией тёмные люди.

Тётя Оля на нас с дедушкой немного надулась, но крестик всё же сняла.

— А я свой вот — тебе принесла, — протянула мне крестик Надя. — Не знаю, что с ним делать.

— Один мой товарищ организовал Музей бесполезного и вредного, — сказал я. — Туда и отдадим твой крестик.

Подумайте, ребята, не найдётся ли у вас экспонатов для этого музея.

Ясным майским днём шёл я по усыпанной жёлтым песком дорожке парка и мурлыкал себе под нос свою любимую песню: «Вместе весело шагать по просторам». Под мышкой у меня была коробка с фильмоскопом и новейшими цветными диафильмами — подарок близнецам Пете и Марине. К ним в гости я и направлялся, и настроение у меня, естественно, было гостевое, то есть превосходное.

И вдруг на повороте я остолбенел от жуткой картины. На обочине лежал перевёрнутый автомобиль, весь искорёженный, без единого колеса. Рядом зацепился за куст чей-то разорванный розовый кружевной передник. Чуть дальше валялась груда непонятных обломков. От этого рокового места вёл шинный след. Я направился по следу, а розовый передничек как вещественное доказательство прихватил с собой.

К моему удивлению, след привёл меня к дому, где живут Марина с Петей. Неужели авария — дело рук их соседей? Может быть, Пете и Марине что-нибудь известно?

Нажимаю кнопку звонка. Улыбающиеся близнецы распахнули дверь и наперебой закричали:

— Входи, входи, Игорь, здравствуй!

Я шагнул в прихожую, и первое, что бросилось мне в глаза, — велосипед с точно такими же шинами, как те, по следу которых я шёл. Поражённый догадкой, я спросил: