Георгий Скребицкий - Лесной голосок (сборник)

Береговушка сродни ласточке-касатке и похожа на неё, только не такая нарядная. Спинка у береговушки тёмно-бурая, а хвост, как коротенькая тупая рогатинка.

Поглядишь на обеих ласточек, на то, как они гнёзда мастерят, и невольно подумаешь: вот какие замечательные строители. Только одна строитель-каменщик, а другая – строитель-землекоп.

В саду с ветки на ветку перелетает небольшая шустрая птичка, ростом поменьше воробья. Спинка у неё серая, грудка жёлтая, на головке чёрная бархатная шапочка. Это птица-синица. В сад она за добычей прилетела: за жучками и за гусеницами.

Большой вред приносят они садам. Одни грызут листья на фруктовых деревьях, другие портят плоды. Возьмёшь яблоко, разломишь его пополам, а внутри червячок. Вот этих-то вредителей и ловит синица. Недаром её называют сторожем наших садов. Увидит своим зорким глазом добычу, схватит её клювом и съест. А клюв у синицы тонкий, как шильце, в любую щёлку пролезет. Много разных насекомых съедает она за день. Даже не верится, что у маленькой птички может быть такой аппетит. А сколько она поклюёт их за лето, сколько перетаскает своим птенцам – и не сочтёшь!

Зато зимой ей приходится трудно. В эту пору все насекомые от мороза прячутся, да так далеко, что редко кого удаётся поймать.

Тут-то и надо помочь синице, накормить её. Зимой она неприхотлива – всё будет есть: и хлебные крошки, и зёрнышки, и от каши, пожалуй, не откажется.

Но особенно любит синица свежее сало. Попробуйте привязать кусочек к какому-нибудь сучку – синица живо найдёт угощение, уцепится за него коготками, повиснет и давай клювом долбить. Долбит, а сама раскачивается, будто на качелях.

Забавно тогда на неё смотреть!

Про кого в загадке говорится: «На колу дворец, а во дворце певец»? Наверное, все угадали: конечно, про скворца.

Март. Ещё снег не растаял, а на деревьях уже развешаны деревянные домики – скворечники. Вернутся скворцы весною с тёплого юга, погуляют денёк-другой в полях и лугах и разлетятся парочками по садам и огородам занимать приготовленные для них уютные квартирки.

Скворцы для нас всегда желанные гости. Прилетают они немного позже грачей, когда уже в поле много проталин и солнышко как следует пригревает.

Вот они целой стайкой хлопотливо бегают по оттаявшей земле. Их ярко-чёрные, блестящие пёрышки так и переливаются на солнце. Скачут скворцы по полю, ищут в земле червей, слизняков, жучков разных. Это их любимая пища.

Много вредных насекомых переловят они за лето для себя и для своих скворчат.

Потому и стараются люди принимать скворцов поближе к полям и огородам. Потому и развешивают для них скворечники. Добро пожаловать, дорогие гости!

Полезная птица скворец, а уж какая занятная! Занятнее, пожалуй, и не найдёшь.

Послушайте как-нибудь, как он, сидя на ветке около домика, песенки распевает. То засвистит, затрещит, а то вдруг лягушкой заквакает, или, как курица, закудахчет, или начнёт скрипеть, как немазаное колесо у колодца… Слушаешь его – и дивишься: какие только звуки в его песенке не встречаются!.. Что услышит скворец, что запомнит, то и старается повторить.

Это было в самом начале весны.

В лесу под деревьями ещё лежал снег, но зато на открытых местах уже темнели первые проталины.

Древесные почки начали надуваться, и от этого ветки кустов и деревьев казались не такими голыми, как зимой, а чуть-чуть мохнатыми. Кругом в вершинах деревьев на разные голоса распевали овсянки, синицы, и где-то вдали отбивал барабанную дробь лесной барабанщик – дятел.

Мы с сыном шли по тропинке, прислушиваясь к голосам весеннего леса. Вдруг слышим – впереди нас застрекотали сороки, да тревожно так, словно что-то заприметили.

Вышли мы из-за кустов на лужайку. Смотрим – и понять ничего не можем, что там происходит. По лужку взад-вперёд мечется заяц, а около него – две сороки; то взлетят, то на землю сядут. Заяц на них так и наскакивает. Только какая-нибудь близко подлетит, он – прыг! – прямо к ней, норовит передними лапами ударить.

Отлетит сорока, а вторая уже сзади подлетает. Обернётся заяц и на ту бросится. Глядим мы и никак не разберём, кто же на кого нападает.

Стали подходить ближе. Заметил нас заяц и поскакал в лес. Сороки тоже прочь полетели. Летят, а сами стрекочут: видно, очень не хочется им улетать.

Подошли мы к тому месту, где сороки с зайцем дрались. Вдруг видим – прямо под ногами лежит в ямке маленький серый комочек.

Да ведь это зайчонок! Совсем крошечный, только недавно родился.

Тут мы и поняли, почему заяц на сорок нападал. Это зайчиха своего детёныша так храбро защищала. Значит, неверно говорят, что заяц – трусишка.

Взяли мы зайчонка, отнесли в ближайшие кусты, куда зайчиха только что ускакала, и посадили под самый кустик.

Мать его там непременно найдёт. Звери постоянно своим же следом назад возвращаются. Побежит зайчиха обратно и наткнётся на него. А сорокам зайчонка в кустах ни за что не найти.

Вышли мы обратно на лужайку. Глядим – сороки уж опять на том же месте вертятся. Прыгают, к земле приглядываются, зайчонка ищут. Вот ведь какие! Разбойники, да и только.

Шёл я однажды зимой по лесу.

Было особенно тихо, по-зимнему, только поскрипывало где-то старое дерево.

Я шёл не торопясь, поглядывая кругом.

Вдруг вижу – на снегу набросана целая куча сосновых шишек. Все вылущенные, растрёпанные: хорошо над ними кто-то потрудился.

Посмотрел вверх на дерево. Да ведь это не сосна, а осина! На осине сосновые шишки не растут. Значит, кто-то натаскал их сюда.

Оглядел я со всех сторон дерево. Смотрю – немного повыше моего роста в стволе расщелинка, а в расщелинку вставлена сосновая шишка, такая же трёпаная, как и те, что на снегу валяются.

Отошёл я в сторону и сел на пенёк. Просидел минут пять, гляжу – к дереву птица летит, небольшая, поменьше галки. Сама вся пёстрая – белая с чёрным, а на голове чёрная с красным кантиком шапочка. Сразу узнал я дятла.

Летит дятел, несёт в клюве сосновую шишку.

Прилетел и уселся на осину. Да не на ветку, как все птицы, а прямо на ствол, как муха на стену. Зацепился за кору острыми когтями, а снизу ещё хвостом подпирается. Перья у него в хвосте жёсткие, крепкие.

Сунул свежую шишку в ту расщелинку, а старую вытащил клювом и выбросил. Потом уселся поудобнее, опёрся на растопыренный хвост и начал изо всех сил долбить шишку, выклёвывая семена.

Расправился с этой, полетел за другой.

Вот почему под осиной столько сосновых шишек очутилось!

Видно, понравилась дятлу эта осина с расщелинкой в стволе, и выбрал он её для своей «кузницы». Так называется место, где дятел шишки долбит.

Засмотрелся я на дятла, как он своим клювом шишки расклёвывает. Засмотрелся и задумался:

«Ловко это у него получается: и сам сыт, и лесу польза. Не все семена ему в рот попадут, много и разроняет. Упадут семена на землю. Какие погибнут, а какие весной и прорастут…»

Стал я вокруг себя оглядываться: сколько сосенок тут из-под снега топорщится! Кто их насеял: дятел, клесты или белки? Или ветер семена занёс?

Едва выглядывают крохотные деревца, чуть потолще травинок. А пройдёт тридцать – сорок лет, и поднимется вот на этом самом месте молодой сосновый бор.

В доме у нас жил ёжик, он был ручной. Когда его гладили, он прижимал к спине колючки и делался совсем мягким. За это мы его прозвали Пушок.

Если Пушок бывал голоден, он гонялся за мной, как собака. При этом ёж пыхтел, фыркал и кусал меня за ноги, требуя еды.

Летом я брал Пушка с собой гулять в сад. Он бегал по дорожкам, ловил лягушат, жуков, улиток и с аппетитом их съедал.

Когда наступила зима, я перестал брать Пушка на прогулки, держал его дома. Кормили мы теперь Пушка молоком, супом, мочёным хлебом. Наестся, бывало, ёжик, заберётся за печку, свернётся клубочком и спит. А вечером вылезет и начнёт по комнатам бегать. Всю ночь бегает, лапками топает, всем спать мешает. Так он у нас в доме больше половины зимы прожил и ни разу на улице не побывал.

Но вот собрался я как-то на санках с горы кататься, а товарищей во дворе нет. Я и решил взять с собою Пушка. Достал ящичек, настелил туда сена и посадил ежа, а чтобы ему теплей было, сверху тоже сеном закрыл. Ящик поставил в санки и побежал к пруду, где мы всегда катались с горы.

Я бежал во весь дух, воображая себя конём, и вёз в санках Пушка.

Было очень хорошо: светило солнце, мороз щипал уши, нос. Зато ветер совсем утих, так что дым из деревенских труб не клубился, а прямыми столбами упирался в небо.