Елена Нестерина - Письмо, которого не было

В этот день Васька даже есть не смог. Тоня уложила его на диван – а то на печке его и не достанешь и заставила мерить температуру, показывать горло, язык. Все было нормально.

– Это он, значит, у Чичеровых дрова сегодня колол! – тут же узнала Ваську баба Феня, которая наконец добралась к девчонкам в гости. – А мы все с Валей думаем, что за работник к ним нанялся.

– Не я! – зашипел на нее Васька.

Но Тоня уже все поняла.

– За бензопилу, да? – начала она, подсаживаясь к больному. – Чтобы я больше никогда, чтобы…

Баба Феня остановила ее.

– Это ж такая редкость, Тонечка… – с улыбкой сказала она. – Пусть старается. Не всем дается такое сердце. Ух, парень… Ну, даст бог – хороший человек из тебя вырастет.

Васька смутился и отвернулся к стенке.

– А что ж он у вас тут – так и живет? – удивилась баба Валя, которая чуть с опозданием явилась вслед за подругой.

– Сам хочет потому что… – смутилась Тоня.

– Да ладно, ладно! – замахали бабки руками.

И стали выкладывать на стол гостинцы. Тоня хотела категорически завопить: «Не возьму!» Но ради Васьки, которого надо накормить, напоить, вылечить, – она не стала ни от чего отказываться.

Больной выздоровел быстро. Утром вскочил с дивана, оделся и заявил, что он уже в порядке. А Тоня ради него снова пропустила сегодня школу – так ей хотелось, чтобы Васька был здоров и весел, что это совершенно не тревожило ее. Поэтому она опять заставила своего пациента улечься под одеяло.

– Ну, завтра я схожу в школу, посмотрю, что вы там проходите, и можем начать заниматься, – сказала она, поднося Васе чай с блинами и вареньем.

Машуня, которая тоже помогала – держала тарелку и ложку, стала просить лучшего друга поиграть с ней.

– Маш, как не стыдно! – одернула сестру Тоня. – Болеет же человек!

– Да ничем человек не болеет! – возмутился Вася. – И в школу я сам завтра с тобой пойду.

Пришлось рассказать ему о заявлении Ираиды Андреевны.

– Да… – протянул Васька. – А в школу-то я как раз конкретно ходить собрался. Честное слово, Тонь… Что-то надо делать. Все, тогда я отца уговорю с ней поговорить. Когда они приедут…

– А когда они приедут?

Но Вася беспечно махнул рукой, схватился за кружку и тарелку, быстренько съел завтрак и, сощурившись на луч заглянувшего в окно солнца, произнес:

– Погодка-то, кажется, наладилась. Пойдемте, девчонки, на улицу.

– Но ты же… – начала Тоня.

– Сказал же – нормально все со мной! – и Васька решительно отбросил одеяло. – Устал – отдохнул – проблем нету!

Девочки с посудой отправились на кухню. Куда через минуту прискакал и Василий, схватил свою дубленку, шапку и выскочил на улицу.

Тоня и Маша поспешили за ним. Действительно, солнце часто выглядывало из-за туч, играло искрами свежего снега.

Увидев чурбаки и колун, оставленный Тоней, Васька тут же схватился за него и принялся тюкать им, разбивая чурбаки на поленья.

– Хватит, хватит! – запротестовала Тоня.

– А давайте на лыжах кататься! – предложил Васька, отбрасывая колун. – У тебя еще есть лыжи?

Лыжи были, правда, одна пара, и еще более старые, чем те, на которых Тоня в школу ездила. И палки к ним нашлись, правда, слишком длинные, Ваське не по росту. Но это не смутило его.

Вытащив лыжи из сарая, он закрепил их себе на ботинки и поехал по картофельному полю. Тоня на своих лыжах направилась за ним. Маша, которой лыж не досталось, по глубокому снегу помчалась за ними. Она прихватила санки – в надежде, что ее покатают. Кузя тоже было наладился сопровождать – но вернулся к дому.

Ездил Васька плохо – потому что навыка у него не было. И это придавало ему задора: Тоню хотелось обогнать. Вскоре они оказались на высоком берегу реки.

Замерзшая Дебрянь казалась широкой белой дорогой от леса в дальнюю даль.

– Красота! – остановившись, воскликнул Васька. – Помнишь, Тонь, мы осенью тут с тобой сидели?.. А сейчас снег – ух!

– Помню, – улыбнулась Тоня.

– А я вот не помню, куда Дебрянь течет – отсюда туда или оттуда сюда?

– Во-он туда течет! – Тоня махнула рукой в сторону заснеженных лугов. – А начинается, говорят, где-то в Алпашевском лесу. В самой глухомани – такой, что, дедушка рассказывал, там человек раз в пятьдесят, а то и в сто лет только бывает.

– Почему?

– А нечего людям там делать. – Тоня, прикрыв от солнца глаза ладонью, смотрела на лес. – Больно уж глухие места, дикие. Дебри – одно слово! Поэтому и Дебрянь… И я всю жизнь мечтаю найти лодку и отправиться туда, где бьет родник – исток Дебряни! Потом в этот родник ручьи впадают, мелкие речушки – и получается наша речка. Плыть чтобы, плыть против течения, смотреть, что там творится. Все глухоманные дебрянские берега разведать, посмотреть, какой же он – самый настоящий лес.

– Я найду лодку! – с жаром воскликнул Васька. – Поплывем обязательно! А в той стороне что? Я там ни разу не был.

– А туда, за лугом и полем – Посконский лес. Видишь, чуть-чуть краешек темный виднеется.

– Люди-то там живут?

– Конечно. Там деревня Посконь.

– А давай туда сгоняем! – предложил Васька, усаживая Машу на санки и спуская ее с горки вниз.

Маша с радостным визгом катилась на санках, которые по глубокому пухлому снегу ехали медленно.

– Ну, Тонь, давай посмотрим на эту Посконь – знаешь, как мы классно, одни на всей равнине, помчим! – уговаривал Васька.

А почему бы и нет? – подумала Тоня. Машку домой загнать – потому что она валенками наверняка опять снега начерпала. Да и покататься малость – а к обеду вернуться.

– Давай! – согласилась она.

Но загнать Машу домой сразу не удалось. Она заковырялась с санками внизу, Васька бросился ей на помощь, выкатил их на бугор, затем уселся с ней и поехал по первому следу. Сани катились живее. Следующим рейсом отправилась Тоня, после нее снова Маша, потом Тоня и Васька, который уселся вместе с ней. Так они гору и накатали на славу!

– Все, домой! – спустя сорок минут или даже больше скомандовала Тоня, в очередной раз отряхивая сестру, выкидывая снег из ее валенок и заправляя в них штаны.

Домой Васька тащил Машу на закорках – так что Тоня, которая обогнала их, успела поставить чайник и собрать на стол.

– Сейчас перекусим, а обедать будем, когда мы вернемся! – заявила она, укладывая после чая Машу поспать.

– А вы скоро вернетесь? – спросила она, хлопая осоловелыми глазками.

– Конечно! – уверенно ответила Тоня. – На лыжах покатаемся, придем – и суп будем есть.

Смазанные ссохшимися остатками специальной мази, лыжи скользили на удивление бодро, даже у Васьки, который старался – причем все увереннее и увереннее, идти «коньковым ходом». Тоня «коньковым» не умела и даже не пыталась – мчала себе, с приятным свистом взрезая лыжами снежную целину. Солнце то выглядывало, ослепляя снегом, то пряталась за тучами – и широкая равнина сразу казалась темной, неприветливой.

Деревня Посконь встретила их мрачной тишиной. Тоня хотела въехать в деревню по дороге – и не нашла ее. Лишь у самых домов обнаружились покосившиеся столбы упавшей околицы.

– Что же – не ездит и не ходит сюда никто, не пойму? – удивился Васька. – Или жители по другой какой дороге сюда добираются?

– Нет, по этой…

Прокладывая лыжню мимо занесенных снегом домов, ребята смотрели по сторонам. Признаков жизни найти не удавалось. Ни расчищенного двора, ни самой маленькой тропинки. Ни из одной трубы не валил дым. Ни звука, ни шороха. Только ветер поскрипывал деревянно то отвалившейся от заколоченного окна доской, то перекошенной дверью.

Так они проехали всю деревню. К нескольким домам они въехали прямо во дворы – но везде было глухо, дико и пусто. Разве что следы на снегу попадались – в основном заячьи и лисьи. Зайцы прибегали сюда глодать кору сладкую сливовых и вишневых деревьев. А лисы – за зайцами охотиться.

– Мертвая деревня… – произнес Васька, и слова его гулким ужасом охватили сознание Тони.

Неужели все отсюда уехали? Бросили эту славную Посконь? А когда-то здесь жизнь кипела – даже ферма молочная была. Вон – виднеется провалившаяся крыша длинного коровника. Сюда приезжали трактора, увозили большие фляги с молоком, доярки работали, пастухи стадо гоняли. С дедушкой Тоня столько раз в эту деревню ходила – его, плотника, звали починить-подправить что-нибудь.

Жалко…

– Поехали отсюда, – махнула Тоня Ваське.

– А вон тот лес – и есть Посконский? – спросил он.

– Ага.

– Ну так давай до него добежим – и тогда уже обратно повернем.

И они побежали. За коровником спугнули с высокой рябины стайку бодро объедавших ягоды свиристелей, которые вспорхнули с дерева дружной командой и унеслись, тоненько попискивая.