Сардана Ордахова - Балаган и его обитатели

– Кобак Шорган, когда ты вернешь мне мои консервы? – спросила она, увидев рядом одеяло.

Все ахнули.

– Какие консервы? – удивился Левушка.

– Австралийские. – с гордостью ответила Коала.– Вы забыли, откуда я?

– А почему они должны быть у него? – поинтересовалась Эдьиэйка.

Коала, ничего не говоря, подошла к стулу, на котором развалился Кобак Шорган, и начала бить его лапками.

– Ай-ай-ай! – заверещал Кобак Шорган. – Больно!

Левушка взял Коалу за шкирку и поднял вверх. Размером она была не больше Лика. Коала беспорядочно замахала лапками в воздухе, пытаясь освободиться.

– Левушка, отпусти Коалу, – приказала Эдьиэйка.

Левушка после некоторого раздумья с сожалением осторожно приземлил разбушевавшегося плюшевого медвежонка на пол, подальше от Кобак Шоргана.

– Маленьких можно обижать, да?! – заплакала Коала, в бессильной ярости утирая слезы. – Маленьких можно хватать за шкирки! Маленьких можно ловить по всему лесу, запихивать в ящики и потом отправлять в балаганы!

– Ты же сама сюда приехала? – удивился Кусеныш.

– Как же! – пробурчала Коала, прекращая плакать. – Как это вы себе представляете? Сидишь себе спокойно, вдруг тебя срывают с дерева и говорят, что отправляют на другое побережье. Там, мол, листьев больше. А мне туда нельзя, климат не подходит. Если бы подходил климат, я бы сама туда переселилась. И не в ящике-клетке, как какой-то преступник, а купила бы билет на поезд. Уж лучше в балаган какой-нибудь попроситься, как многие наши сделали, чем ехать в чужой лес.

– А здесь что, климат лучше? – участливо поинтересовалась Маша.

– Говорили, что да. Но вообще зависит от балагана, конечно. Куда попадешь.– вздохнула Коала. – В балаганах, где коал уважают и любят, хороший климат.

– А у нас? – спросил Абашикка, приглаживая кудри.

– Здесь хорошо. А там, на другом побережье, другие коалы не любят нас, потому и климат плохой. Мы враждуем. Но теперь мы хотим вернуться. Дома, в лесу, все же лучше, чем в балаганах у чужих жить, – назидательно заметила Коала, и вдруг вспомнила:

– Мои консервы! – и снова кинулась к Кобак Шоргану, явно намереваясь если не разорвать его, то сильно поцарапать. К счастью, тот оказался готов к нападению и высоко подпрыгнул. Коала наткнулась на пустой стул и растерянно посмотрела вверх. Кобак Шорган, насмешливо покачиваясь, повис над ней. Решив подшутить, он принял форму привидения, которое изображал недавно Абашикка, и стал уныло завывать:

– Уууу-уу-ууу…

Когда он размахивал «руками», на Коалу с еле слышным шорохом начали сыпаться листья. Сухие, легкие, но ярко-зеленые и с приятным запахом.

– Мой эвкалипт! Мои листья! – закричала Коала, пританцовывая от радости. Она стала подбирать их и складывать в кучу. Она была абсолютно счастлива.

– Что происходит? – потеряв терпение, строгим голосом поинтересовалась Эдьиэйка.

А произошло вот что. Коала, как и полагается всякому животному, первая обнаружила, что кроме детей и Эдьиэйки, в доме кто-то есть. Конечно, ей и в голову не могло прийти, что этот «кто-то» – одеяло.

Но однажды ночью оно нагло соскользнуло. Как назло было холодно. Этого показалось мало, и оно начало по очереди сдергивать со всех кроватей обычные одеяла, безымянные и потому безъязыкие. Сделав свое черное дело, оно решило спрятаться. Никто, возможно и не заметил бы, что это именно его проделки – дети часто скидывали во сне одеяла – если бы не одно обстоятельство. Оно, злобно шипя, забралось под кровать, до полусмерти напугав бедного Туорааха, который решил провести там ночь, перетащив туда всю свою постель с одеялом, подушкой и матрацем. Вместо плюшевого мишки он обнимал коалу – ее не разрешалось брать в кровать, поэтому Туораах решил проблему таким оригинальным, весьма характерным для него способом. Малыш закричал, Эдьиэйка проснулась, все одеяла, а также сам Туораах были возвращены на законные места. Но Коала все видела. Вне себя от страха, она выбежала из спальни вообще – не то что из комнаты, в которой находилась.

С тех пор она боялась даже заходить в спальню. Но Кобак Шорган, опасаясь разоблачения, искал контакта с ней. Каким-то образом ему удалось поймать ее, хотя Коала была очень осторожна.

– Эй, мохнатый, если ты не выдашь меня, я достану свежие эвкалиптовые листья!

Коала и не думала его выдавать, но очень уж изголодалась по натуральной пище. Обещание Кобак Шоргана выглядело фантастически привлекательным, несмотря на тайную обиду по поводу оценки качества ее великолепной шубки.

– Как ты это сделаешь? – спросила она наивно.

– Ты мне будешь давать свои консервы, я их превращу в свежие листья, – убедительным, проникновенным голосом, интонации которого он весьма удачно позаимствовал у какой-то тетеньки, выступавшей недавно по телевизору, ответил Кобак Шорган.

Коала согласилась. Откуда же ей было знать, что Кобак Шорган просто-напросто обманщик! И что он решил попробовать чем-то попитаться, раз осознает себя живым существом. Ведь все живые, даже растения, что-то едят.

Коала открыла поднадоевшие консервы и извлекла оттуда листья. Они были слегка влажные, но прекрасно сохранились. Упругие продолговатые листья блестели и благоухали почти так же, как свежие. Все листья, которые находились в банке, она положила внутрь Кобак Шоргана. Из нескольких дырочек в одеяле она выбрала одну маленькую – там, по мнению Коалы, мог бы находиться ротик. Так она в течение недели скормила ему несколько банок, отсутствие которых так встревожило Кусеныша. Как она потом получит свежие листья, Коала не подумала. А Кобак Шорган это заботило меньше всего. Главное, он нашел существо, согласившееся его кормить. Немного найдется людей и животных, согласных кормить одеяло. Он теперь, наверное, совсем живой, по-настоящему живой! Что делать с «едой», Кобак Шорган не представлял. Меж тем листья внутри копились…

Письма в Австралию пока оставались без ответа, а еды у Коалы на данный момент осталось ничтожно мало. Поэтому сейчас она решила, что Кобак Шорган должен вернуть хотя бы консервы, раз предоставить обещанные свежие листья ему не под силу.

– Они противные! Ешь сама! – кричал Кобак Шорган, размахивая «руками». А листья все сыпались. Коала их собирала, Туораах бросился помогать ей. Так дети и не узнали никогда, зачем кому-то понадобилось запихивать листья в одеяло. Балаган сейчас занимали совсем другие вопросы.

– Ты что, возвращаешься домой, Коала? – первым опомнился Абаашикка, опережая ее возможную реплику на неблагодарное заявление Кобак Шоргана. Их перепалка могла вылиться в бесконечную и бесполезную склоку.

– Да, я еду домой! – радостно подтвердила Коала, бережно подобрав последний листочек. – Мне сказали, что консервов в Австралии больше нет.

– О! – воскликнули все сокрушенно.

– Ничего страшного, – утешила их коала. – Зато коалы с другого побережья решили не враждовать с нами, и нас зовут обратно. Да, коалиная почта мне сообщила обо всем этом на днях. – заявила она, приняв горделивый вид.

«Коалиная почта?» – переглянулись Маша, Кусеныш и Туораах. Эдьиэйка выглядела спокойной, ведь она знает абсолютно про все на свете, даже про коалиную почту. Левушка шепнул Маше: «Мы с Абаашиккой потом вам расскажем».

– В самом деле, не погибать же нам с голоду вдали от родины из-за какой-то глупой вражды. – продолжала она. – А пока мне сделают визу и купят билет, я могу питаться вот этими листьями… Между прочим, они лучше консервов. – Она поднесла один темно-зеленый продолговатый листочек к носу, с наслаждением понюхала и отправила в рот, благоговейно прикрыв глазки.

Маша подошла к ней и взяла на руки. Коала крепко обняла ее мохнатыми лапками.

– Мы будем скучать по тебе!

– Мы будем скучать, мы будем скучать! – закричали все дети хором. Коала была тронута. Улыбаясь, она помахала лапкой и обещала:

– Я напишу вам письмо.

Дети окружили Машу и стали передавать Коалу друг другу. Коала охотно шла на ручки каждому, крепко обнимала за шею и нисколько не кусалась.

– Хочу в Австралию! – заявил неожиданно Кобак Шорган, прекратив кривляться. Похоже было, что его рассердила эта мирная картина.

– Тебя туда не возьмут, ты плохое! – ответил Абаашикка, подняв голову.

– Второй мальчик! Второй! Второй! – закричал Кобак Шорган, кружа над ним. – Ты плохой! Ты убил котенка!

Вместо того, чтобы достойно ответить ему, Абашикка вручил коалу обратно Маше, закрыл лицо руками и горько заплакал. Все посмотрели на него с удивлением. Часы возле камелька пробили девять. Пора было спать. Но огонь в камельке разгорался все ярче – признак того, что суд далек от завершения. Абаашика плакал так долго и так бурно, никого к себе не подпуская, что под ним образовалась целая лужа, а клетчатая рубашонка спереди намокла совершенно. Эдьиэйка испугалась всерьез. Прошло десять минут, двадцать, Абаашикка все плакал. Все молча ждали. Часы пробили десять. Отплакав свое, Абашикка вытер рукавом слезы, посмотрел на большую лужу под собой и спросил грустно: