Жаклин Уилсон - Девчонки гуляют допоздна

— Эй, эй, что там у вас происходит? — Анна выбегает в холл, ноги у нее смешно обмотаны пряжей.

Мы начинаем говорить одновременно. Моголь рыдает над стремительно распускающимся шарфом, а я прыгаю на одной ноге, пытаясь остановить струйку крови.

— Успокойтесь оба! Моголь, перестань вопить! Я подниму тебе петли, и все будет чудесненько. А ты зачем на него налетела, Элли? Он сидел себе на лесенке — золото, а не ребенок. Честно, я сейчас не могу отвлекаться, Я разрабатываю очень сложный рисунок, завтра у меня встреча с Джорджем. Послушай, да ты, никак, плачешь? Это же всего-навсего царапина.

— Да хоть бы мне все ноги утыкали спицами, тебе все равно! Почему ты всегда берешь сторону Моголя? Это нечестно! Почему никто не хочет понять, каково мне? — Выкрикнув все это, я бросаюсь вверх по лестнице и захлопываю за собой дверь своей комнаты.

Долго, от души реву в подушку. Когда я уже начинаю захлебываться соплями, Анна входит в комнату с коробкой бумажных носовых платков и влажной фланелькой.

— Могла бы постучать, — бурчу я, но все-таки позволяю ей утереть мне лицо.

Потом она садится и обнимает меня. На какое-то мгновение я напрягаюсь, но потом не выдерживаю и утыкаюсь носом ей в плечо.

— Давай рассказывай, Элли, — мягко говорит Анна.

— Магда и Надин со мной не разговаривают! — всхлипываю я.

— Что случилось? Ну не надо так плакать. Не волнуйся, ты с ними помиришься. Вы всегда будете лучшими подругами.

— Нет, уже не будем, — икаю я и все ей рассказываю.

— Бедненькая Элли, — говорит Анна, когда мой рассказ заканчивается. — Выбирать между подружками и мальчиками всегда очень и очень нелегко.

— Почему мы не можем дружить все вместе? — хнычу я. — Я думала, Магда и Надин меня поймут. Ведь для Рассела этот праздник очень много значит. Было бы просто чудесно побывать на балу. Посмотри, какие он мне купил заколочки с жемчужинками.

— Да, прелесть. И сам Рассел, похоже, тоже прелесть. И, в конце-то концов, он пригласил тебя первым.

— Н-нет, вообще-то я раньше договорилась пойти на концерт.

— Так что же ты не сказала ему сразу про концерт?

— Не сообразила, что число то же самое! Ты знаешь, какая я рассеянная по части всяких таких вещей.

— Кому ты говоришь?! И что теперь собираешься делать?

— Не знаю. Я не понимала, как это будет ужасно, если Магда и Надин со мной поссорятся. Это нечестно, они обе всегда ставят мальчиков на первое место. Надин — когда встречалась со своим ужасным Лайамом, а Магда когда ходила с этим мерзким Грегом.

— А, — говорит Анна. — И какие напрашиваются выводы на тему мальчиков и подруг? Мальчики чаще всего бывают не на всю жизнь, даже если какое-то время ты от них без ума. А ваша дружба с Магдой и Надин — это нечто совершенно особенное. Может быть, поэтому все мальчики чувствуют в ней угрозу для себя.

— Так ты думаешь, я должна отказать Расселу?

— Не знаю. Трудно решать. По-моему, здесь нет ни правых, ни виноватых. А куда тебе на самом деле хочется пойти, Элли, на бал или на концерт?

— И туда, и туда! — отвечаю я. — Мне хочется сделать приятное Расселу. Я знаю, этот бал очень много для него значит. Но, с другой стороны, Магда действительно предложила пойти на концерт ради того, чтобы меня поддержать, а теперь ей самой нужна поддержка, и Надин тоже. Ох, Анна, я не могу пойти с Расселом! Как ты думаешь, он поймет?

— Нет! Но ты уж постарайся как-нибудь загладить обиду, — говорит Анна.

Она видит выражение моего лица.

— Нет-нет, не этим способом! — вскрикивает она, и мы обе дружно хохочем.

Грустно, когда ты кругом виноват. У меня такое чувство, как будто меня щелкнули по носу, отобрали вкусную косточку и загнали в конуру. Магда и Надин не встречают с распростертыми объятиями мое сообщение о том, что я все-таки смогу пойти на концерт Клоди.

— Только не надо делать нам одолжение, — говорит Магда.

— Очевидно, тебе гораздо больше хочется пойти танцевать с Ходячим Альбомом, — говорит Надин.

Приходится сделать глубокий вдох и терпеть. Я напоминаю себе, что они — мои любимые подруги, их любовь, поддержка и понимание для меня очень важны, хотя в данную минуту мне больше всего на свете хочется надавать Магде по самодовольной физиономии, а Надин как следует дернуть за длинные колдовские волосы. Но я сдерживаюсь, и у них тоже понемногу улучшается настроение. К концу уроков наши отношения почти приходят в норму, и мы принимаемся строить планы: что надеть на концерт Клоди и как туда добраться, хотя еще неизвестно наверняка, которого из пап удастся запрячь, чтобы он нас отвез. Прощаясь, я быстро обнимаю Магду и Надин, и они тоже крепко обнимают меня.

Мы снова лучшие подруги — как полегчало на душе! Но теперь нужно рассказать Расселу…

Это оказывается еще хуже того, что было раньше.

И ведь не отвертишься. А самое ужасное, что, увидев меня в «Макдоналдсе», он тотчас начинает тараторить насчет бала, и как ему жаль своих приятелей, которым не удалось никого пригласить, и как он рад, что может привести меня.

— Не слишком радуйся, Рассел, — говорю я печально, чувствуя, как в животе завязывается тугой узел. — Точнее говоря, приготовься основательно огорчиться. И вдобавок еще здорово разозлиться на меня.

— Элли, что случилось? Господи, ты ведь сможешь прийти? Только не говори, что твой папа запретил. Он просто обязан тебя отпустить!

Я вижу проблеск света в конце тоннеля.

— Мне так жаль, Рассел. Я бы все отдала, лишь бы пойти с тобой на танцы. Но ты прав, папа запретил.

— Ох, нет! А мне показалось, что я ему даже понравился после первых тяжелых десяти минут разговора. Почему он тебя не пускает?

— Наверное, вспоминает танцульки своих школьных лет и то, что там происходило, — вру я без запинки. — Он в последнее время со мной такой строгий, Рассел. Я и так, и сяк к нему подъезжала, а он — ни в какую.

Прости меня, папа! Я чувствую себя последней подлюкой, но никак иначе мне не удастся оправдаться перед Расселом.

— А может, мне поговорить с твоим папой, вдруг получится его убедить? — предлагает Рассел.

— Нет! Нет, я думаю, от этого он только хуже рассердится. Он ведь не знает, что я так часто с тобой встречаюсь. Ох, Рассел, пожалуйста, не надо. — Я пугаюсь по-настоящему. — Тогда он вообще запретит нам видеться. Он уже и так не разрешает мне выходить из дому по вечерам.

— А на концерт он тебя отпускает. — Рассел прищуривает глаза. — Ты уверена, что все это — не просто предлог, чтобы не ходить со мной на школьный бал, а отправиться со своими обожаемыми подруженьками?

— Нет! Рассел! Я никогда не вру, — заявляю я с оскорбленным видом.

— Но ты же пойдешь на концерт? — не отступает Рассел.

И зачем только я сказала ему про концерт???

— Ну, может быть, — неохотно сознаюсь я. — В конце концов, Магдин папа достал билеты, не пропадать же им. А мой папа не возражает, потому что… Потому что он сам нас отвезет, а потом заберет домой, так что мы все время будем у него на глазах.

— А что, если он отвезет нас с тобой на бал, а потом заберет домой? Тогда мы все время будем у него на глазах, — говорит Рассел.

— Это совсем другое дело.

— Действительно, совсем другое дело, — говорит Рассел, и мне не нравится, как он это произносит.

Он не предлагает пойти погулять в парк. Он вообще ничего не предлагает. Полчаса мы маемся в «Макдоналдсе», потом Рассел демонстративно смотрит на часы.

— Надо же, уже так поздно? Мне, наверное, пора. Кучу уроков назадавали.

— Ты злишься на меня, да? — лепечу я.

— Да нет, все в порядке. Я все понимаю. — Но, похоже, он совершенно ничего не понял.

— Мне так совестно, что я тебя подвела.

— Да ну. — Рассел пожимает плечами. — Может, приглашу какую-нибудь другую девочку.

Его слова звучат как пощечина. Я встаю. Мне нехорошо.

— Все правильно, — говорю я. — Ну, до встречи.

— Угу, до встречи, — говорит Рассел.

Мы оба знаем, что это значит. Мы больше не встретимся. Никогда.

Я пытаюсь убедить себя, что, раз он способен на такую мелкую подлость только из-за того, что я не смогла пойти с ним на школьный праздник, то и не стоит о нем беспокоиться.

«Он тебе совсем не нужен…»

Вот так! Я пойду на концерт Клоди с лучшими на свете подругами, и мы замечательно проведем время.

Бесполезно! Я отчаянно жалею, что отказала Расселу. Нужен он мне, очень нужен! Я люблю его!

Я еду прямо домой.

На другой день после школы я тоже иду прямо домой. Нет смысла ехать в «Макдоналдс». Магда и Надин поддерживают меня, как сестры. Но от этого не легче.

На следующий день у нас урок рисования — мистер Виндзор все еще не расстался с темой «Мифы и легенды». Я рисую грустную маленькую Психею, пригорюнившуюся оттого, что она не может встретиться с Купидоном. Мистер Виндзор хвалит мой рисунок, но на этот раз его похвала для меня — пустой звук. Цирцею, которую нарисовала Надин, он тоже хвалит, а на Венеру Магды бросает только беглый взгляд, бормочет: «Очень хорошо» — и поскорее проскакивает мимо. Магда, как может, сохраняет равнодушный вид, но лицо у нее такое же красное, как и волосы.