Анвер Бикчентаев - Большой оркестр

Володя в счёт не шёл. Он был большой, по-прежнему всё свободное время проводил в спортивном обществе, и мы смотрели на него как на взрослого.

После того как сорвался поход, я перестал быть адъютантом. Я мог в любой день бросить Ахмадея и поехать в пионерский лагерь, как настаивала мама. Однако я принадлежал к числу тех настоящих адъютантов, которые не бросают командира, особенно когда ему бывает трудно.

На людях я вёл себя по-прежнему, будто и не было никакого разлада в «Большом оркестре». Только когда оставался один, я не мог скрыть печали: оркестр окончательно расстроился.

Как-то ранним утром, в час, когда спал весь дом, за исключением моей мамы, подметавшей тротуар, я бродил по двору. Перед моими глазами одно за другим всплывали события, которые происходили в «Большом оркестре» со дня новоселья. Вдруг я услышал, как хлопнула дверь, — кто-то бегом спускался по лестнице.

В следующую минуту я услышал Мании голос:

— Фатыма, я готова. Жду во дворе.

Я притаился. Последние дни Фатыма и Маня начали пропадать из дому. Где они бывают, мы не знали. Я решил выпытать это у Мани.

— Маня, куда так рано собрались? — невинным голосом спросил я, выходя ей навстречу. — Может, в кино?

— Нет, что ты! Какое же кино в семь часов утра!

— Понимаю: в парк идёте?

— Не угадал.

— В очередь за яблоками?

— Опять не угадал.

— Ну скажи, куда?

— Нет, не скажу. Оставалось последнее средство.

Сунув руки в карманы брюк, я начал свистеть, будто мне на всё наплевать. Даже сделал несколько шагов в сторону.

— Ладно, я пошёл. Без вас забот полон рот. Можешь не говорить. Думаешь, меня очень интересует?

— Мы ходим купаться, — не выдержала Маня. Она огляделась по сторонам. — Один мальчик учит нас плавать. Фатыма и я решили закалять себя. Только это между нами. Фатыма никому не велела говорить.

Нет, не смог я скрыть от своего друга коварство наших девчонок. И с этого дня Ахмадей тоже начал пропадать на реке.

Развязки пришлось ждать недолго. Как-то Ахмадей прибежал очень возбуждённый.

— Я проучу его, вот увидишь! — размахивая кулаками, закричал он.

Я понял: каша заварилась не на шутку. Пришлось срочно сбегать за Яшей. Предстоял важный разговор.

— Теперь я всё выяснил, — доложил нам Ахмадей. — Фатыма ходит на реку с этим… как его… Сагитом, ну тем — лобастым… Помните?

— Ну и пусть ходит, — усмехнулся Яша.

— Замолчи! — стукнул по ящику Ахмадей. — Я его проучу!

— Из-за Фатымы палец о палец не ударю.

— Эх, ты! А ещё говорил: мушкетёры не прощают! — взъерошил волосы Ахмадей.

— Сказал — нет, значит, нет.

— Товарища вздумал бросить?

— Если бы стоящее дело… Руки марать не хочется!

— А я вызову его на дуэль! — твёрдо сказал Ахмадей.

Яша даже подскочил от неожиданности. Глаза у него так и засверкали. И рот до того открылся, что я подумал — вдруг он уже совсем не закроется!

— Вот это здорово! — выпалил он, с восхищением глядя на Ахмадея. — На настоящую дуэль?! На шпагах?!

Ахмадей немного растерялся:

— Ну, уж на шпагах или не на шпагах, там разберём.

— Понимаю: на пистолетах. Как Онегин и Ленский, — решил Яша.

— А откуда он пистолеты возьмёт? — удивился я. Ахмадей тяжело вздохнул. Действительно, откуда тут возьмёшь пистолеты?

— Я так думаю, что просто на кулаках придётся, — неуверенно сказал он.

Но Яша уже не мог остановиться.

— Нет, — решительно заявил он, — на кулаках не полагается. Мушкетёры дрались на шпагах, значит, и ты должен на шпагах.

— Вот чудак человек! Разве теперь легко достать шпаги? — попытался я вразумить его.

Мы все задумались.

— Если в театре попросить, не дадут, — произнёс Яша, грызя ноготь. — Знаешь? — сказал он через некоторое время и положил руку на плечо Ахмадею. — Деритесь на палках, но называйте их шпагами.

Ахмадей одобрил эту мысль. Но я не понял Яшиной затеи: предположим, Ахмадей будет называть свою палку шпагой, но захочет ли называть её шпагой Сагит? И вообще, понравится ли ему драться на палках: это больнее, чем на кулаках, и глаз выколоть можно.

Так или иначе, решение было принято. Теперь предстояло послать вызов. Яша настаивал, чтобы это было сделано по всем правилам. Его равнодушие к этому делу как рукой сняло. Он так и горел: быстро сбегал домой, принёс бумагу, карандаш и тут же на ящике сочинил письмо с вызовом на дуэль.

«Милостивый гражданин!» — начиналось письмо.

Яша сказал, что полагается писать «милостивый государь», но у нас в стране государей нет, а все равноправные граждане, и поэтому так будет правильнее.

— «Милостивый гражданин! — прочитал Яша. — Я, красный мушкетёр, по имени Ахмадей, вызываю вас на дуэль по поводу известной вам женщины..»

— Девочки, — поправил я его.

Яша минуту подумал и исправил: «По известному вам поводу».

— А вдруг ему неизвестно, по какому поводу? — усомнился я.

Но тут Яша был неумолим.

— Слова «по известному вам» надо обязательно, — объяснил он. — Так и д’Артаньян писал.

Это был неопровержимый довод.

Дальше в письме было написано:

«Дуэль состоится завтра, 25 июня, в 7 часов 00 минут по местному времени, в лесу на горке, которая за железнодорожной насыпью. От ларька с газированной водой — направо. Моим секундантом будет красный мушкетёр Яша, более известный под именем Чёрного плаща…»

— А я? — сказал я, не в силах сдержать обиду. — Я тоже хочу стать секундантом. Я тоже оскорблённый… Ведь Фатыма не одна…

Но тут рот у меня сам собой захлопнулся. Больше я не произнёс ни слова: зачем было разглашать наши с Маней отношения!..

К счастью, Ахмадей и Яша не обратили внимания на чуть не вырвавшуюся у меня фразу. Зато они сразу согласились взять меня вторым секундантом.

— Он верный друг! — сказал про меня Ахмадей. И мне было приятно, что он понимает это.

Наутро, в пятнадцать минут седьмого, я ждал во дворе Ахмадея и Яшу. Однако явился один Ахмадей.

— Яшку мать не пускает, — сказал он. — У них там какой-то крупный разговор происходит. Придётся идти вдвоём. Будешь единственным секундантом. Конечно, ты ещё маленький, но ничего не поделаешь!..

— Я тебя не брошу! — ответил я. — Повсюду пойду за тобой!

Так говорил в одной прочитанной мною книге товарищ товарищу. В эту минуту мне захотелось взглянуть на себя со стороны: я сам себе понравился.

— Записку Яшка передал ещё вечером, — продолжал Ахмадей, не замечая моего приподнятого настроения. — Ночь на раздумье, а теперь — дуэль. Тебе придётся только наблюдать со стороны, справлюсь один. Коли захочешь, после можешь рассказать ребятам, как я вздул его.

— Идёт! — согласился я важно. — Пошли, что ли?

Однако выяснилось, что Ахмадей забыл палку. Пришлось возвращаться за нею домой. Наконец он появился снова. Но тут, как назло, его окликнула мама.

— Сию же минуту иди домой! — приказала она. — Тебе надо пол вымыть, а то потом тебя с огнём не сыщешь.

Ахмадей нехотя поплёлся домой. Я — за ним.

— Всё шляешься! — стала пробирать его мама. — Опять отбился от рук… Одна кручусь и верчусь. Хорошо тому, у кого есть дочка…

«Как она не понимает! — с укоризной подумал я. — Сын на дуэль собрался, а она придумала полы мыть!»

— Мама, я сейчас никак не могу дома сидеть, — насупился Ахмадей. — Как вернусь, так полы вымою, честное слово!

— Я тоже помогу! — не удержался я.

— Вы говорите так, словно у вас срочное дело, — смягчилась мама.

— Это правда, — согласился Ахмадей.

— Если бы вы знали! — вмешался я опять. — Ну, никак нельзя отложить. Речь идет о нашей чести.

Говоря это, я пятился назад, пока не стукнулся о косяк двери.

— Перестань болтать! — шепнул мой товарищ. — Проговоришься.

Уже на лестнице мы услышали голос его мамы, но что она говорила — не поняли.

Ахмадей торопился, и мне приходилось почти бежать, чтобы поспевать за ним.

— Сагит может прийти не один, а с друзьями! — сказал я, стараясь завязать разговор.

Но Ахмадей не отвечал: знал одно — торопился. Мы уже вышли за черту города. Позади остался вокзал, вагонное депо, Вельская пристань…

— Почему вы в лесу назначили? Разве нельзя было назначить поближе к дому? — спросил я.

Мой товарищ даже не оглянулся.

Мы миновали ларёк с газированной водой. Над железнодорожным полотном высились белые скалы. Тропа была узкая и крутая. Я еле переводил дух. Не скрою, мне стало страшно, и я пытался запомнить обратный путь. Мало ли что могло случиться в лесу…

Поднявшись на лысую вершину горы, мой друг остановился:

— Он обязан прийти сюда. Место известное.

— Пока никого нет, — с облегчением вздохнул я.