Юлия Кузнецова - Рецепт любви

– И-игорь, – заикаясь, выговорила Ира.

– Слушай, – устало сказал он, – не надо мне больше звонить. Договорились?

И повесил трубку.

– Я бы и не стала звонить, – сказала Ляля.

– А я бы позвонила, – тихо сказала Сашенька.

– У девушки должна быть гордость! – возмутилась Ляля.

– Но ведь непонятно, из-за чего все это случилось? – покачала Саша головой.

Ира посмотрела на экран, она общалась с подругами по скайпу. Саша не радуется втихаря ее неудаче? Нет, она тоже выглядит расстроенной. Молодец, умеет вникать в чужие проблемы. Ире, конечно, от ее сочувствия легче. Но только чуть-чуть.

– В любом случае, – продолжила Сашенька, – вы же с ним увидитесь на занятиях в воскресенье. Вот и спросишь.

– Спрашивать не надо, – подкорректировала Ляля, – посмотри сначала, как он себя поведет. И вообще, пусть он первый подойдет.

– Но если не подойдет, подойди сама! – сказала Саша. – Лично у меня нет сил смотреть на тебя – ТАКУЮ.

Ира повернула голову, чтобы взглянуть на себя в зеркало.

– Да, – призналась Ляля, – выглядишь ты, подруга, так, словно на тебе всю ночь стадо слонов польку плясало.

– Он похож на Игоря, – пробормотала Ира.

– Кто? – хором спросили девчонки.

Но Ира покачала головой и выключила ноут. Потом перелезла на кровать и прижала к себе ослика Иа, вытирая его мягкими ушами бегущие по щекам слезы.

– Ну почему ты так на него похож? – прошептала она, вглядываясь в большие серьезные глаза грустного Иа.

Она страдала до самого воскресенья. Кое-как справлялась со школьными заданиями (к счастью, неделя была спокойная, ни самостоятельных тебе, ни контрош).

В воскресенье она буквально силком заставила себя пойти в «кулинарку». По дороге придумала миллион вариантов, как начать с ним разговор. От самых нейтральных: «Привет, все нормально?» и «Как дела, что пек на этой неделе?» – до шумных, но честных: «Ты, что, сбрендил?! Я по ночам не сплю!» и: «У тебя кто-то есть?! А трудно было раньше сказать?!»

– Игоря ждать не будем, – объявила Марина Аркадьевна, – у него в училище начались зачеты и экзамены.

Ира так и села мешком на стул.

– О, а как же наша принцесса? – принялся кривляться Тимофей. – Как же она продержится…

Какая-то сила вдруг подняла Иру с места. И неожиданно она набросилась на Тима с кулаками. Он едва успел прикрыть лицо. Она била его по животу, по руке и кричала:

– Заткнись! Ты не имеешь права! Не имеешь!..

Люда и Карина схватили ее за руки, Люда прижала к себе, но Ира вырвалась и отошла к окну, ни на кого не глядя.

– А чего я сказал-то? – услышала она бормотание Тимофея.

Кто-то подошел, взял Иру под руку, она попыталась выдернуть ее, но услышала строгое и спокойное:

– Пойдемте-ка! А вы начинайте замешивать тесто.

И Марина Аркадьевна вывела Иру из класса. Она усадила ее на скамейку у гардероба. Ира втянула голову в плечи, ожидая, что ее начнут отсчитывать.

– Возьмите салфетку, – негромко сказала учительница.

Ира только что осознала, что ее лицо залито слезами. Она утерла их. И спрятала лицо в салфетку. Ей было стыдно. И очень больно!

– Мне вспомнилась одна история, – сказала Марина Аркадьевна, – она случилась с моей подругой. Мы учились в школе…

Ира взглянула на учительницу. Та была серьезна. Смотрит сосредоточенно вперед, словно изучает сложный рецепт.

Интересно, а каким подростком была она сама? Занудой, небось.

– Она как-то раз влюбилась, – продолжила Марина Аркадьевна, – не на жизнь, а на смерть. А ее родители запрещали ей с ним видеться. Даже просто видеться, понимаешь? Время было немного другое. Более скромное.

Ира покраснела. Что еще за «просто видеться»? Она, что, видела, как они с Игорем целовались тогда в классе?

– Но ей было плевать на запреты, – сказала Марина Аркадьевна, – и она убежала с ним в Питер. Они бродили по городу всю ночь. А потом вдруг он сказал, что он не уверен в их отношениях. Что я слишком молода…

Ира подняла голову. «Я»?!

И Ира заметила, что Марина Аркадьевна покраснела. Однако она даже не посмотрела в Ирину сторону и, кашлянув, продолжила:

– Он был студентом-медиком. Сказал ей, что не был уверен, что у них есть будущее. И с какой страстью она убежала – с такой же и прибежала обратно. Только в гневе, а не в любви. Она его ненавидела! Но ничего не могла поделать с тем, что было у нее на душе. А было у нее там…

Она посмотрела на Иру, и та кивнула. Да, в душе – огонь! Даже слезы из глаз текут какие-то горячие.

– Ее мучил вопрос, – продолжила учительница, – почему она страдает из-за этого парня, почему она не может его забыть? Она пошла к отцу. И он ей помог советом.

– Мне мой тоже часто помогает…

– Отец моей подруги сказал, что некоторые вещи нам даются, чтобы их преодолеть. И что вместе с трудностями нам даются силы, чтобы их преодолеть.

– А мысли как? С ними-то что делать?

– А мысли он предложил забить другими, – улыбнулась Марина Аркадьевна, – сосредоточиться на деле. Что она и сделала.

– А что, – Ира сделала паузу, – она именно сделала?

– Стала известным кулинаром, – сказала Марина Аркадьевна, и Ира не посмела улыбнуться, прекрасно понимая, что речь идет вовсе не о какой-то «подруге» учительницы.

– А он, Марина Аркадьевна? Этот студент?

– О, он нашел другую. И потом и ее бросил. По-моему, он до сих пор один. По-прежнему во всех сомневается.

– А ваша подруга… замужем?

Марина Аркадьевна кивнула.

– Знаете, сколько охотников найдется жениться на девушке, которая хорошо готовит? – хмыкнула она.

До Иры дошло, что «найдется» относится к ней, к Ире. Она смутилась и покачала головой:

– Мне нужен только один. И мне так больно…

– Не забывайте, что в комплект «трудности» всегда вкладываются и «силы». Я верю, что они у вас есть.

– Не знаю… Мама говорит, что я – размазня.

– Это она вас на подвиги стимулирует. И правильно делает. Что у нас, кстати, с ярмаркой? Идеи есть?

Тон у Марины Аркадьевны снова стал строгим, но сейчас Ира была ей за него благодарна. И правда, что это она расклеилась?

– Ага, – кивнула Ира, – я тут подумала… Если тема «ретро», то, может, испечь какой-то старинный хлеб?

– Старинный? – задумчиво сказала Марина Аркадьевна. – А что? Интересная мысль. Пойдем-ка, глянем в мою записную книжку! Я увлекалась в юности старинными русскими рецептами. У меня там, кажется, есть даже ситный хлеб. Тот, что описан у Гоголя в «Мертвых душах».

Конечно, Ира не смогла заставить себя забыть Игоря. Да и как забудешь? Она сняла с держателей для бумаг его стихи, убрала их в ящик стола, но ведь она знала, что они ТАМ, и, даже мимоходом коснувшись рукой этого ящика, она ощущала мурашки, бегущие по спине.

Однако Ира заставила себя не думать о нем хотя бы во время занятий, как школьных, так и кулинарных. С кулинарными, как ни странно, было легче, Ира погружалась в изучение рецептов старинных способов печения хлеба, экспериментировала на кухне с видами теста, то ставя на ночь кастрюлю в тепло, чтобы оно перебродило, то рассчитывая рецепт на сегодняшние единицы измерения, переводя пуды в килограммы и граммы, то выращивая в шкафчике в ванной комнате (там всегда тепло, влажно и не дует) закваску, потому что раньше, в старину, все пекли на закваске, у них ведь не было пакетиков с мгновенными дрожжами, которые продаются сегодня в кассе любого супермаркета.

И, если честно, каждый раз, занимаясь выпечкой хлеба, Ира ощущала, что так она становится немного ближе к Игорю. Ведь он тоже печет хлеб каждый день! Конечно, она гнала эти мысли прочь, однако чувства часто брали вверх. И тогда ей вспоминалось только хорошее: как Игорь поначалу объяснял ей основы приготовления различных блюд, как учил ее замешивать тесто, подсовывал ей свои стихи, всегда был готов прийти на помощь… И – хотя ощущались и горечь, и обида – мысли об Игоре все же вызывали у Иры в душе не только боль. Но и тепло.

Наконец настала ночь перед ярмаркой. Марина Аркадьевна сказала, что начнется все в одиннадцать. Для оценки работ членов кулинарного кружка будет заседать особое жюри, состоящее из завуча и журналистов того глянцевого журнала, который Ира купила, когда узнала, что она точно будет ходить в кулинарную школу. Результаты работы жюри объявят в двенадцать часов.

– Эх, жалко, что меня в жюри не возьмут, – вздохнул папа, когда Ира, задыхаясь от волнения, рассказала ему о завтрашнем важном дне, – тяжелая у них все-таки работа… Им бы помочь!

– Ты и так мне хорошо помогал, – улыбнулась Ира, – подъедая результаты моих «тренировок»!

– Желудок добра не помнит, это я как врач утверждаю, – жалобно сказал папа и с интересом заглянул в кастрюлю, куда Ира сосредоточенно просеивала муку, – а ты сейчас будешь для ярмарки печь? Может, там какая-нибудь некондиция образуется, которую необходимо будет срочно уничтожить?

– Нет, папуля, – смеясь, Ира оттеснила его от кастрюли, – это особое тесто. Для ситного! Помнишь, Чичикова таким угощали в «Мертвых душах»?