Серафима Власова - Ансаровы огни

Ураим, не зная куда смотреть, протянул руки к скале, осторожно дотронулся до сухого гранита и, сбиваясь от волнения, рассказал о своем горе. И хоть стужа и ветер обжигали лицо, руками он чувствовал чье-то теплое дыхание.

— Плохи твои дела, — сказала Земля, выслушав Ураима. — Узнаю проделки шайтана Дэва, двоюродного брата моего. Давно я борюсь с ним. Разворотил он в поисках богатства все мое чрево, прорыл ходы и выходы, да одного в толк не возьмет: главные дары земные — в сердце моем.

Почудилось Ураиму или на самом деле так случилось, но только по мерзлому граниту скалы будто улыбка пробежала, чьи-то глаза блеснули, и, словно в тумане, седая борода обозначилась.

«Неужто сам Горный Батюшка?» — встрепенулся джигит, а голос продолжал:

— Спасенье твое — в тебе самом. Храни верность любимой, и сердце к сердцу тебя приведет. А сейчас поезжай прямо на дальнюю звезду, что светит над головой там, где не тает снег и солнце редко светит, где студеное море близко и мгла ночи долго царствует над ним.

Обрадованный Ураим подбежал к коню, но голос остановил его:

— У тебя под седлом лежит золотое веретено, на нем золотая нить. Опусти один конец нити до копыт коня. Когда поедешь, нить потянется за тобой и от бед тебя выручит. Да помни: золотая нить тянется только к верному сердцу.

— Не забуду, — сказал Ураим.

Он прикрепил веретено к седлу, опять надел лук и колчан со стрелами, опустил конец золотой нити до копыт коня и помчался туда, куда Земля указала.

Очнулась Уралга в подземном дворце шайтана. Все вокруг сияло в нем от дорогих камней. Уралга сначала подумала, что лежит среди нескошенного луга, сплошь усеянного яркими цветами. Но почему нет неба? Почему нет солнца?

— Ха-ха-ха! — послышалось отдаленное подобие смеха, и безобразная тень шайтана поднялась из дальнего угла.

Дэв злорадно наслаждался впечатлением, которое произвел на пленницу его дворец.

— Подумай, — заговорил он, — есть что-нибудь прекраснее богатства? И есть ли кто богаче меня? Взгляни на эти камни, на друзы хрустальные, на стены яшмовые. И все для тебя…

— На что мне твои богатства, если не с кем их поделить? — воскликнула Уралга, сама удивляясь смелости своей и чувствуя, что говорит не о том. Ее сейчас больше волнует: где она? Что с Ураимом? И что со всеми людьми ее племени?

— Ха-ха! То же твердит двоюродная сестра моя — Земля, которой так хочется все богатства наши разделить меж людьми. Не пойму я ее. Ведь со своим златом-серебром она над людьми полная хозяйка, а раздаст — что от нее останется?

«Не буду спорить с ним: говорит по-людски, а мысли как есть шайтанские», — думала Уралга.

А шайтан продолжал:

— Куда хочешь, скажи только, вмиг доберемся: ты — светлой горлицей, я — серым кречетом; ты — медной ящеркой, я — звонким полозом. Стукнемся оземь — обернемся: ты — красной девицей, я — добрым молодцем. В любой дом пройдем, на любом пиру не будет гостей желаннее нас…

— Никогда не бывать этому! Есть у меня друг суженый, славный батыр Ураим, — сказала Уралга.

И тут из-за угла показалась голова чудища. Дэв хотел броситься на Уралгу, но передумал. Топнул ногой и со словами «Не будет Ураима!» провалился сквозь землю.

Вовсе осатанел Шайтан, когда узнал, что Ураима нет ни в коше и ни среди людей.

В старое время разное про нечистых плели, но все знали, что и с ними можно справиться.

Бросился Дэв по следам богатыря, да какая-то высшая сила путала его.

Ни птицей, ни зверем, ни духом, ни облаком не мог одолеть он заветного рубежа, обозначенного золотым веретенцем. Взвыл он тогда, прося у Земли свидания.

И велела Земля, чтобы ждал он гонца в подземном замке между Черным и Белым морями.

На огненном коне своем скакал Дэв из одной пещеры в другую. От цокота копыт стонало подземелье, гул катился широким валом, выхлестываясь через трещины земные. Оттого сосны на горах ходуном ходили, вода в озерах стеной вставала, землю и небо молнии шнуровали.

Вмиг доскакал Дэв до места. Черные своды из кварца смыкались высоко над головой, и оттуда глядел глаз равнодушного агата. Дэв поозирался по сторонам. И когда агат замерцал красноватыми искорками, из пустоты и мрака вышел Горный Батюшка, Земли посланец.

— Это ты дал человеку веретенце с золотой ниткой? — спросил Дэв.

— А это ты украл у человека его молодую жену? — не для того, чтоб спросить, а просто для того, чтоб не ответить Дэву, сказал Горный Батюшка.

— Я полюбил Уралгу, и она станет моей, не будь я шайтаном, — вскричало чудище. — Но зачем ты заступаешься за людей? Разве ты не видишь, ведь они только и думают о том, чтобы присвоить себе богатства Земли?

— Люди говорят: умные речи приятно слушать, а от глупых только уши вянут; то про тебя, глупый шайтан, сказано.

— А мой дед, Кущей Шайтанович, учил нас: не бойтесь прослыть глупыми, не бойтесь прослыть жадными, бойтесь стать бедными. Дурак тот, у кого из-под носа добро уносят. Уж не про вас ли это сказано, Горный Батюшка и Земля-матушка?

— Земля одаривает людей за труд их великий, да и раскрывает свои секреты не каждому, а тому, кто достоин.

— Нет достойных! Нет достойных! — кричал шайтан.

— Отчего же? — возразил Горный Батюшка… — Чем, к примеру, Ураим нехорош? На край света пошел за красавицей-женой.

— Не бывать этому! Прошу тебя, отбери проклятое веретено.

— Золотая нить веретена тянется к любящему сердцу, и нет силы, которая бы нарушила этот великий закон.

— Я докажу тебе, — взревел шайтан, — что нет достойных и любви у них никакой нет. Появлюсь перед Уралгой в образе Ураима, и она не догадается, что это я. А Ураиму подошлю одну из своих красавиц, враз забудет Уралгу.

Крепко Дэв с Горным Батюшкой поспорили и в конце концов договор заключили. Если Уралга или Ураим верность свою не сохранят, Горный Батюшка лишит батыра золотого веретенца. И пусть будет, как будет…

Только судьба распорядилась иначе, и беда пришла не с той стороны, как думали спорившие.

Напрасно шайтан, вернувшись к себе, пытался обмануть Уралгу.

Увидев Ураима, Уралга, восхищенная его верностью и бесстрашием, кинулась к нему. Но тут же отпрянула. Чужая улыбка была на лице у него. Присмотрелась Уралга, и глаза были без родных искорок.

— Уйди, шайтан! Уйди, шайтан! — закричала Уралга и бросилась бежать, минуя одну пещеру за другой.

Шайтан не остановил ее, а, зло усмехаясь, упал оземь зеленой змейкой и уполз в расщелину.

Долго-долго скакал Ураим. Вот уж дальняя звезда почти над головой встала. Но страшные ветры ходу не давали Ураиму. И темень кругом, будто глаз у батыра не стало. Слез тогда с коня Ураим — оглядеться, отдышаться, и тотчас с ног его сбило. Хотел он подняться, вспомнив про веретенце под седлом у коня, но тело словно камнями придавило. И в это время выскочила маленькая змейка из земли и укусила его в самое сердце.

Сразу дума одолела Ураима: «И конь мой сгинул. И ветер режет ровно ножами, а Уралги как не было, так и нет. Может, Земля меня обманула? Все кругом мертво, и я чуть живой».

Подумал так богатырь, и раскаяние его взяло.

А Змейка из норки все выглядывала: головка маленькая, а глаза здоровущие и огнем пышут — злые, ну точь-в-точь, как у того гостя незваного.

Да! Там, где не под силу великану, порой не только змейке, но и червяку по плечу.

Замертво пал конь Ураима, а сам он в бессилии заснул. А когда очнулся Ураим, то увидал, что лежит он на том же месте, где ему Земля веретенко подарила. Только была уже весна, и все кругом зеленело. Ни коня, ни лука, ни стрел не было возле него.

Напившись студеной воды из родника, голодный, сжимая золотое веретенце в руках, он побрел по лесу. И вновь Земля сжалилась над ним. Нежданно богатырь почувствовал приток сил, бодрость в сердце воротилась, и он смелей зашагал, но… сам не зная куда.

Немало сменилось дней и ночей, когда вдруг увидел Ураим на горе дворец из прозрачного розового камня.

Вошел в открытые двери дворца Ураим и остановился. Перед ним девушки в прекрасных одеяниях, как лебеди, медленно по кругу плыли. И отделилась от них одна. И была она в танце так нежна, что загляделся на красавицу богатырь, забыв про голод и несчастья свои. А когда девушка приблизилась к Ураиму, коснулась волосами его лица, у богатыря закружилась голова, и он протянул руки к танцовщице…

Тотчас прозвенело веретенце золотое и с жалобным писком исчезло неизвестно куда.

А Уралга по пещерам все шла и шла. Не раз шайтан пытался обмануть беглянку и злым коварством сердце ее купить. Но сердце Уралги было неподкупно.

Как-то, переходя из одной пещеры в другую, Уралга почуяла ароматный запах кипящего в казанке барана. На этот запах Уралга поспешила и, пройдя совсем немного, в большой белоснежной пещере очутилась. Посредине пещеры лежал длинный, как стол, белый камень, а на нем разные яства красовались.