Геннадий Блинов - Зона действия

Круги разбежались по сторонам, и там, где секунду назад лежала Марфуша, уже была только вода, черная и холодная. Антошка заволновался. Марфуша скрылась под водой так неожиданно, что он подумал, что с ней случилась беда. Антошка вскочил на ноги и принялся стаскивать с себя рубашку.

— Ты что? — удивленно спросил Яшка. — Куда?

И, поняв причину Антошкиной суматохи, рассмеялся:

— Ну, ты даешь. Марфуша ныряет как рыба. Она сейчас со дна ил достанет, вот увидишь.

Но Марфуша не показала ила. Она вынырнула и, отдышавшись, испуганно крикнула:

— Мальчики, опять какие-то железяки нашла. Их в грязь засосало…

Купальщица выбралась на берег, и зубы девочки стучали, будто отбивали чечетку.

— Ну и холодина там. И гора железяк. Я одну рукой успела ощупать…

Она подобрала сучок и начертила на берегу рисунок той самой железяки.

— На снаряд походит, — сказал Антошка.

Яшка ехидно взглянул на него и покачал головой.

— Соображаешь, что говоришь? В этой глуши и нога человеческая, может, недавно ступила, когда завод начали строить. Откуда тут снарядам быть…

— Ну, а если снаряды? — спросила Марфуша Яшку. — Партизанские. В гражданскую войну здесь бросили. Колчаковцы…

— Не знаю, не знаю, — уже не так решительно сказал Яшка. — Фантазия у тебя, Марфуша, разыгралась… Скажи, пожалуйста, зачем колчаковцам топить снаряды в каком-то богом забытом озере?

— Так-то оно так. Но что же там такое?

Купаться Яшка не стал.

— Зря ласты тащил, — с досадой сказал он. — В резиденции оставлю…

Рыба клевала плохо — сказывалась жара. На таловом прутике были нанизаны небольшой окунь да четыре плотвички. Яшка поднял из воды этот улов и невесело заметил:

— Хотя бы еще одна рыбина для счета клюнула, чтобы по две головы на брата пришлось.

— Уха и из этой получится, — успокоила его Марфуша.

Ребята уже подошли к вагончику, когда услышали урчание трактора. Рев дизеля крепчал.

— Вот это пироги, — почесал Яшка стриженый затылок. — Зачем бы это сюда трактору?

Он открыл будку, бросил в нее ласты и удочки с уловом.

— А вдруг за нашим домиком? — и он посмотрел на Марфу Посадницу. Девочка заволновалась и умоляюще посмотрела на Яшку.

— Надо придумать что-то. Ты же умный, Яша.

Из-за кустов показался бульдозер. Его отполированный нож сверкнул на солнце.

Яшка торопливо захлопнул дверь теплушки и на петли повесил замок.

— Антон, ты сиди там и молчи, — прислонившись к двери, сказал Яшка. — Тебя сейчас никак нельзя выпускать — увидят…

Бульдозер заскрежетал и лихо развернулся на одной гусенице перед самой теплушкой. Из кабины соскочил на землю испачканный в мазуте тракторист. Он снял с головы берет и вытер им лицо. В это время перед ним выросли Яшка и Марфуша. Водитель мотнул головой.

— Откуда вы, прелестные создания? — спросил он.

Яшка сделал шаг назад и с вызовом бросил:

— Да будет вам известно, что мы при исполнении служебных обязанностей.

— Ну, ну, — удивился бульдозерист. — Понятнее говори, дорогой.

— Чего уж понятнее. Нам поручено охранять теплушку.

— Ха-ха, — засмеялся парень в берете. — Охранять, говоришь? Великолепно, чудесно! Тогда скажи мне, пожалуйста, дорогой, кто же этот головотяп, который бросил здесь вагончик, и он стоит без дела много месяцев? Кто этот расточитель народного добра?

— Секрет, — смутился Яшка.

Бульдозерист подошел к двери, подергал замок.

— Клянусь родными кавказскими горами, три дня назад здесь был — замка не видел. И охраны не было. Сегодня приехал — замок висит. Договоримся так, орлы. Для нужд большой стройки я реквизирую эту теплушку.

— Отвечать будете, — пристращал Яшка. — Там динамит хранится…

— Дорогой мой, Жора за все будет отвечать. У Жоры шея толстая — выдержит. А о динамите ты зря. С ним не шутят…

Бульдозерист зацепил полозья буксиром и примирительно сказал:

— Слово джигита, нужна она нам, ребята. А вам, как я понял, теплушка для баловства…

Он залез в кабину, и вагончик стронулся с места. Антошка в будке чуть было не упал от толчка, но успел ухватиться за дверную ручку.

Будка, неловко переваливаясь с бугра на бугор, поплыла в сторону стройки. Антошка не испугался того, что оказался в ловушке. Он понимал, что ничего с ним не случится, теплушку куда-то привезет бульдозерист Жора и выпустит пленника на волю. Антошке было обидно, что его бросили новые товарищи, бросили трусливо, на произвол судьбы. Яшка в конце концов мог бы даже сейчас остановить бульдозер и отомкнуть дверь.

Антошка почувствовал, как кто-то заслонил небольшое оконце, огороженное решеткой из железных прутьев. Он оглянулся и увидел Марфушу. Девчонка прислонилась к стеклу и что-то кричала Антошке. Но слов ее из-за рева дизеля не было слышно.

Стройка набирала темпы. Почти каждый месяц на площадку прибывало пополнение. Сначала добровольцев встречали цветами и оркестрами, произносили зажигательные речи, но потом о торжественных встречах как-то забыли. Наступили будни, они требовали работы. Надо было строить жилье, потому что к осени ждали восемьсот отслуживших службу солдат. На первый план вставало сооружение новой котельной. Потому что без тепла дома ничего не стоили. Расширялся бетонорастворный узел: уже сейчас стройка задыхалась от нехватки бетона и раствора. Целые бригады слонялись без дела и на чем свет стоит ругали начальство, которое не могло вовремя обеспечить людей фронтом работ.

Сейчас еще не ощущалось острой необходимости в заводе железобетонных конструкций, но строители понимали, что через год, когда начнется сооружение первой домны, все будет зависеть именно от этого завода. И значительные силы были брошены на него. Строилась автобаза, велись земляные работы под будущую теплоэлектроцентраль. Объектов, крупных и мелких, насчитывалось больше десятка, и у комсорга стройки Глеба Коржецкого голова шла кругом. На своем стареньком «ковровце» он колесил по стройке из бригады в бригаду, разговаривал с людьми, чем-то помогал им, но в общем-то Глеб не был доволен своей работой. Он чувствовал, что делает что-то не так, но как надо делать — понять не мог. Ему посоветовали начинать с подбора активистов. Теперь Глеб знал по имени всех комсомольцев и из самых боевых создал штаб. Свое первое заседание штаб провел в кабинете начальника строительного управления. Тот вежливо намекнул, что при всем своем уважении он очень часто, видимо, не сможет отдавать свой кабинет штабистам.

— Комсорг, слово джигита — я обеспечу тебя помещением, — сказал Коржецкому Жора-бульдозерист.

Глеб пропустил мимо ушей эти слова — Жора любил прихвастнуть. И когда его уличали в этом, он горячился, бил себя кулаком в грудь, доказывал, что говорит истинную правду, и было похоже, что сам начинал верить этому.

Комсорг не обратил бы внимания на обычный вагончик, который тянул бульдозер. Мало ли этих теплушек ежедневно перемещают бригады с места на место. Но к задней стенке теплушки прицепилась девчонка, ее мотало из стороны в сторону. Коржецкий испугался, что любительницу прокатиться может отбросить под колеса встречной машины. Он нажал на газ, и мотоцикл рванулся вперед, обгоняя бульдозер. Комсорг сразу же узнал своего штабиста. Жора высунулся из кабины и ткнул пальцем в сторону вагончика. Глеб велел ему притормозить, но Жора замотал головой.

Комсорг поставил мотоцикл посреди дороги, но бульдозерист прижался ближе к обочине, и теплушка проехала мимо Коржецкого.

— Ты что, с ума сошел? — крикнул тот, снова обгоняя Жору.

Бульдозерист сидел как каменное изваяние. Жора не замечал Коржецкого. Тогда Глеб чуток притормозил и велел девчонке немедленно отцепляться и идти домой. Девчонка еще плотнее прижалась к стенке теплушки.

Комсорг вздохнул и потихоньку поехал следом за вагончиком.

Жора остановил бульдозер у котлована, где начиналась закладка завода железобетонных конструкций. Он заглушил машину и встал на гусеницу.

— Прости, дорогой, — сказал он комсоргу, прикладывая руку к сердцу, — Жора не любит бросать слова на ветер. Жора — хозяин своих слов. Комсорг, я обещал помещение под штаб. Получай его и не благодари. Я выполнил свой комсомольский долг…

— Какого черта прешь напропалую — чуть не задавил, — сердито сказал Коржецкий.

— Я что, извозчик? Я классный механизатор, — обиделся Жора.

— Ну ладно, — уже более миролюбиво сказал Глеб, — бульдозерист ты отменный, всем известно.

Жора расплылся в улыбке и признался:

— Не мог я остановиться на полдороге. Боялся, что ты глупость сделаешь…