Красный всадник (Уот Тайлер) - Томова Людмила Илларионовна

Вошли Джон и Генри. На этот раз одна половина панталон у Генри была зеленой, другая — лиловой.

Ответив на приветствия, Ричард жестом пригласил гостей рассаживаться.

— Как остроумно с вашей стороны, государь, устраивать обед в рыцарском зале, — произнесла миссис Перрерс.

— Парадные трапезы утомляют, господа. Сегодня скромно пообедаем здесь. А после отдыха…

— Турнир и конная прогулка в рощу, — подсказал Генри.

— Турнир, наверное, будет не хуже плясок вчерашних итальянских танцовщиц, — продолжала нараспев леди.

— Жаль, не открыт еще сезон охоты.

Миссис Перрерс просияла:

— Ваше величество, вы собираетесь охотиться? Лес от одного вашего присутствия зазеленеет. И небо будет ясным, как на той прелестной картине, что привезли ганзейские купцы из Новгорода. Один из них подарил мне браслет…

В этот момент высокие двери зала вдруг со стуком распахнулись. И без доклада, гремя шпорами и шпагами, в зал вошли лорды. Они были чем-то встревожены.

Все за столом повернулись в их сторону. Ричард вопросительно поднял глаза, зажав в руке нож.

Хелз встал.

— Чем вызван ваш внезапный приход, господа? — спросил он.

— Пусть вам поведает дурные вести Джон Лег! Он верный ваш сержант, милорд. То, что он должен сообщить, не терпит промедления!

— Жаль, нет здесь отца! Он бы наглецов выдворил! — пробормотал Генри Болингброк.

Хелз с досадой бросил на стол скомканную салфетку. Ричард положил нож и сказал:

— Я слушаю.

— О государь! — Сержант Джон Лег, в пыльном, разорванном плаще, с растрепанными волосами, упал на колени. — Меня сожгли вчера!..

— Однако же он жив, не правда ль? — Джон, забывшись, толкнул локтем Генри и тут же скривился от боли.

— Все имение пропало! — продолжал Лег. — Дом, дворы… Церковь сгорела. Проклятие разбойникам! У-у!.. Вот я весь перед вами. Все сгорело — вплоть до крепостных списков. И даже то, что меня зовут Джон Лег, теперь не сразу докажешь…

— Что еще сообщишь?

— Еще скажу, что имение Роберта Хелза, государь, тоже сгорело.

— Не путаешь ли ты, сержант?

— Сожгли его дотла, ваше величество. Сбежавший из Брентвуда чиновник рассказал.

Ничто не изменилось в тусклых глазах Хелза. Лишь губы сжались.

— Кто совершил такое? — спросил Ричард.

— Крестьяне. Они кричали, государь, что жгут господские имения во имя справедливости, обещанной им «Великой хартией вольностей» Иоанна.

— Зачем ты ко мне пришел?

— Мы привели его, ваше величество, — сказал один из лордов. — То, что рассказал сержант, еще не все. В огне усадьбы всего Кента, государь! Эссекс тоже горит!..

— Вечно алчущая свора рабов, наверное, давно забыла уроки Лициния Красса[19]! — подняла очи к небу миссис Перрерс.

— Чем ты успел прогневить бога, Лег? — спросил граф Солсбери.

— Ваше величество, я чист перед творцом. Точно так же, я верю, чист и сэр Роберт Хелз. Бунтовщикам-то что до этого!

Ричард посмотрел на остывшее в тарелке мясо, на нетронутый кубок с вином, перевел взгляд на графа Солсбери, тоже вставшего со своего стула.

— Но… я не хочу никаких бунтов.

— На этот раз они поступают против вашей воли, государь, — поклонился королю Солсбери.

Прозрачные восковые капли катились по желтым бокам свечей и застывали мутнея. Колеблемые дыханием, два язычка пламени освещали середину круглого стола, покрытого темно-красным плюшем, таким же, как на стенах, с трудом вырывали из глубины кабинета позолоту камина. Возле него в низком кресле сидел Ричард. Уставившись на острые носки своих туфель, он ждал вместе с другими собравшимися здесь членами Королевского совета лорда Уильяма Латимера. Хелз объявил, что Латимер прибыл сегодня из Эдинбурга от герцога Ланкастерского с важными указаниями. Тишину кабинета нарушало только тиканье часов в высоком деревянном футляре.

Роберт Хелз сидел боком к Ричарду и смотрел на огонь свечей.

Граф Солсбери что-то сосредоточенно чертил сухим пером по ворсистой скатерти.

Епископ Фордгэм, хранитель королевской печати, восседал, опершись щекой о руку с массивным бриллиантовым перстнем на указательном пальце.

Величественно возвышался между двумя политическими советниками пышноусый герцог Йоркский — Эдмунд Ленгли, дядя короля.

Часы пробили пять раз.

Никто не сдвинулся с места. Ни один мускул не шевельнулся на лицах лордов.

Дверь кабинета открылась. На пороге стоял Уильям Латимер. После негромких приветствий он опустился в оставленное для него кресло под часами и оглядел собравшихся. Затем, едва разжимая губы, заговорил:

— Я вижу в присутствующих не только короля и членов Королевского совета. Здесь собрались доблестные воины… Среди нас нет сегодня Джона Гонта. Он заключает в Эдинбурге мир с королем Шотландии. Но три дня назад я разговаривал с ним. Это он послал меня в Виндзор сказать, что думает и беспокоится о нас и что мечи наши мы должны по-прежнему держать наготове. Война, начатая Эдуардом Третьим, не кончилась, и свет победы при Креси не должен гаснуть. Граф Солсбери, вы помните, надеюсь, эту битву не хуже той, при Пуатье[20], где вы командовали армией.

— Да, лорд, это была последняя наша победа накануне целого ряда поражений и неудач в течение двадцати пяти лет.

— Чтобы неудач больше не было, нужно иметь много денег, как любит повторять старый финансовый волк Ричард Лайонс. А наши деньги — это шерсть, это сорок пять сортов шерсти. Фландрия остается лучшим рынком. И мы ее не отдадим, так же как и путь туда — цветущую Гасконь. Однако наши гарнизоны в Креси, Шербуре, Бресте и армию вашего дяди, государь, надо содержать, выплачивать им жалованье. Четырехмесячная экспедиция Букингэма в Бретань, как ни печально, провалилась, и от этого сумма необходимых королевству денег только увеличилась. Разуверившись в наших воинских способностях, парламент предложил собрать шестнадцать тысяч фунтов стерлингов мирным путем, объявив в ноябре прошлого года налог. Одну треть суммы согласилась дать церковь. Остальное должны выплатить крестьяне. Чтобы быть справедливыми и облегчить им выплату, мы разделили налог на три срока. Две трети нужно было собрать в январе, одну треть — в июне…

— К чему вы это говорите, Латимер? — спросил Ричард.

— Англия в очень тяжелом положении, государь.

— Что думает королевский казначей? — спросил, не поворачивая головы, Ричард.

— Королевству нужны деньги, ваше величество. Королю нужна армия, а ее нет. Отряды, которые имеются у лордов, немногочисленны, разрознены и не подготовлены. При создавшейся ситуации…

— Какой ситуации?

— Угрозы со стороны бунтующих крестьян, о которой сообщил Джон Лег.

— Джон Лег пострадал не просто так, — вмешался епископ Фордгэм. — Крестьяне знают, что именно он предложил в марте указ о новом составе комиссии для строжайшего расследования налоговых списков в графствах. Его не любят…

— Так это месть, по-вашему?

— Чернь завистлива и ненасытна, государь. Солон[21], прощающий долги, ей необходим каждый год, а не раз в две тысячи лет, — сказал казначей.

— К тому же чернь ужасно ленива, — добавил, зевнув, Эдмунд Ленгли. — А лень всегда ограждается мошенничеством.

— И этому есть немало примеров, — продолжал Латимер. — В Норфолке восемь тысяч мошенников не внесли в налоговые списки имена своих жен, чтобы не платить за них. В графстве Саффолк обнаружено тринадцать тысяч пропущенных имен. Комиссия, посланная в графство Эссекс, нашла, что не попала в списки половина населения.