Геннадий Блинов - Пятые приходят на помощь

Апостолы поставили своего учителя на ноги и не знали, что делать дальше. Бабка напустилась на Ваську:

— Я не посмотрю, что ты бог. Так отлупцую, что запоешь матушку-репку. Знаю, не милы тебе козы и ты их со свету сжить хочешь…

Когда бабка успокоилась и ушла в избу, Профессор сказал:

— Придется, Еж, тебе поднатужиться и вести Христа в Иерусалим по Иоанну.

— Это одному, значит, да? — уточнил Орлов. И затряс головой. — Не увезти мне его, что я осел, да? Он же тяжеленный, этот Паша.

Профессор Кислых Щей с упреком сказал:

— Не Паша, а Иисус Христос, — и посмотрел на апостолов. Потом решительно крикнул: — Павлова, готовь костюмы для двух ослов. Раз такое дело, то вторым ослом буду я сам.

И Профессор встал на четвереньки.

— Иди ко мне, Еж, — пригласил режиссер и, спрятав очки в футляр, повешанный на шее, скомандовал: — Тащите же Иисуса. Поперек нас его укладывайте, да поровнее.

Паша Наоборот покорно отдался в руки апостолам.

После того как Алексей выгнал пресвитера из своего дома, Руденко чаще обычного стал приходить к Феклинье в гости.

— Не могла ты, сестра, сына удержать в истинной вере, — говорил он. — Накажет нас, грешных, господь за грехи великие.

Упрек пресвитера набожная Феклинья глубоко переживала. Она как-то сразу постарела, на почерневшем лице обозначились морщины.

Однажды Аленка слышала, как пресвитер сказал тетке Феклинье:

— Говорят, богоотступник наш в газету пишет. И тебя, сестра, опозорит, и всем братьям и сестрам неприятности доставит…

— Что я могу сделать? — вздохнула Феклинья.

— Так-то оно так, — согласился Руденко. — Но все в божьей воле…

Он что-то шепнул Феклинье. Та кивнула.

На другой день тетка сказала:

— Сходила бы, Аленушка, к Алексею. Что он там строчит в газету? Ты принеси бумагу-то, посмотреть надобно.

— Не даст он, тетя, — замотала головой Аленка.

Феклинья натянуто улыбнулась.

— Не даст. А ты тайком возьми.

— Грешно ведь. Боженька накажет, — испугалась девочка.

Феклинья замахала руками:

— Что говоришь-то, дочка… Глупости болтаешь. Брат Фома велит. А он не угодное богу делать не станет.

С тяжелым сердцем шла Аленка в дом Алексея. Поручение тетки Феклиньи пугало ее. Тетка сама же говорила, что Библия учит: «Не укради!». А теперь будто забыла, о чем пишется в божественной книге.

Вчера Ромка пришел к ним домой и показал книгу:

— Это Библия. Ты ей веришь? — спросил он.

Аленка кивнула. Еще бы — не верить Библии!..

И тогда вожатый звездочки раскрыл книгу и велел ей прочитать несколько строчек. И Аленка прочитала слова Христа, от которых ей стало страшно: «Я пришел разделить человека с отцом его и дочь с матерью… И враги человека — домашние его».

Девочка даже не поверила, что так жестоко может говорить Иисус. Значит, он хочет разделить Аленку с мамой?

— Неправда! Неправда! — сквозь слезы крикнула девочка. — Ты все это выдумал.

Ромка горько сказал:

— Ничего я не выдумывал. Если хочешь, то об этом и в другом месте есть. Мне Алексей показывал. Вот, смотри.

Аленка стала читать. Там говорилось, что попасть в рай может только тот человек, кто безоговорочно пойдет за Христом, отвернувшись от своих близких и возненавидев их. Строчки об этом так и стояли перед глазами: «Если кто приходит ко мне и не возненавидит отца своего, и матери, и жены, и детей, и братьев, и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть моим учеником…»

Аленка любила маму свою. Она и Алешу любит. Значит, она что-то делает не так, как велит Библия. Вот тетя Феклинья, та и сына своего не любит, и сестру свою — Аленкину мать — не любит. А Аленку тетя Феклинья любит, потому что Аленка — сестра по духу, и тетя готовит ее в баптистки…

Неужели мне надо ненавидеть маму, думала девочка, и жизнь тоже нельзя любить. А жить очень интересно. Неужели и вправду бог такой дурной, каким его показывали мальчики в спектакле во дворе Фонариковых?

Аленка даже вздрогнула от такой мысли и сказала:

— Свят, свят!

Грешно так думать о всевышнем. Очень жалко, что он такой жестокий. Но, может быть, так надо?

Лучше не думать, решила девочка, поднимаясь на крыльцо дома Черновых.

Алексей сидел за столом и что-то писал. Он отложил тетрадку в сторону и сказал:

— Писателем заделался, сестренка. Так сказать, исповедуюсь.

Девочка держала себя необычно. И без того незаметная, Аленка села у порога на стул и молчала. Алексей почувствовал неладное, подошел к девочке и начал ее тормошить.

— Коза-стрекоза, говори, что случилось? Двойку получила?

Девочка замотала головой. Она готова была разрыдаться.

— Отстань ты от нее, — сказала жена Алексея.

Алексей вышел на улицу и застучал топором.

Вот она, эта тетрадка, лежит себе преспокойненько на стопке книг. Протяни руку — и она твоя. Только протянуть руку — это, значит, украсть…

«Бог простит», — говорила тетка Феклинья. Чудной и жестокий он, этот бог.

Аленка дрожащими руками взяла тетрадку и свернула в трубочку, спрятав за спиной.

— Я пойду, — тихо сказала она, пятясь к выходу.

Во дворе ее окликнул Алексей. Девочка прислонилась к стенке и испуганно моргала: вдруг брат подойдет и увидит украденную тетрадь? Алексей воткнул топор в чурку и сказал:

— В отпуск иду, Аленка. Надумал на рыбалку сплавать. Могу взять тебя, Ромку, Вену… Поплывешь?

— Поплыву, — прошептала девочка. Она убито вышла в переулок. Ей было стыдно.

Аленка прошла мимо дома тетки Феклиньи и как-то незаметно для себя оказалась на берегу реки.

Синие волны разбивались о галечный берег. Аленка села под куст тальника и стала смотреть на волны…

Потом взяла тетрадь и открыла первую страницу.

Многое из того, о чем писал Алексей в тетрадке, Аленка слышала и от него самого, и от мамы.

Это было давным-давно, когда Аленки на свете не было, а Алеша только начал ходить в школу. Тетка Феклинья в то время еще не была набожной, но к богу и к священному писанию относилась с суеверным страхом. Она держала в доме икону. И не потому, что молилась на нее, а так, на всякий случай.

Зимой с Алешиным отцом случилось несчастье. Он уехал на лесозаготовки веселым, здоровым. Обратно домой его привезли мертвым. Рассказывали, что он умер от аппендицита, потому что в тайге не было врача, а ехать в ближайшую больницу отец отказался — надеялся, что отваляется на нарах. Но отваляться не удалось, и у Алеши не стало отца.

И еще не успели похоронить его, как по деревне поползли слухи: Анисима наказал бог. Вспомнили, как он, будучи холостым парнем, вырезал в тыкве рот с большими зубами, глаза-щелочки и внутрь тыквы вставил свечу. Ночью он эту тыкву поставил на кладбище и повел туда ничего не подозревавших ребят. Некоторые из них, увидев светящуюся голову, струсили и убежали. Правда, Алешиного отца в тот вечер избили за озорство, и он больше не выкидывал подобных шуток. Но мнение о нем как о богохульнике сохранилось.

И вот после его смерти старухи стали усиленно убеждать Феклинью, что всевышний не стерпел издевательств ее мужа над ним и наказал, а она, Феклинья, должна молить бога, чтобы он взял сына Алешу под свою защиту.

Наслушавшись старушек, Алеша вспоминал, как отец назвал когда-то бога дураком, и все чаще и чаще стал задавать себе вопрос: «Может, и правда бог есть, и он наказал отца?» Мать теперь стала молиться и утром, и вечером. Она находила в этом утешение, предлагала сыну научить его молитвам. И однажды Алеша согласился. Если бог есть, то я вымолю у него прощение отцу на том свете, подумал он.

Жизнь сложилась так, что Черновым пришлось оставить родную деревню. Феклинья переехала в рабочий поселок, поближе к младшей сестре Анне, купила свой дом. Скучала Феклинья, сокрушалась, что в поселке нет церкви. Вечерами она била поклоны, учила сына:

— И ты помолись, Алешенька. Бог, он все видит, зачтет в судный день твои радения.

И Алеша молился.

Как-то по приглашению пресвитера Феклинья попала на «собрание» баптистов. «Братья и сестры во Христе» встретили ее приветливо. Пресвитер долго говорил о заблудших овечках господних, которые сами не знают, что самая крепкая и правильная вера — баптистская. Феклинья слушала и понимала, что эта овечка — она, и внутренне соглашалась, что надо ей прибиться к одному какому-нибудь берегу.

И мать с сыном начали посещать секту баптистов. Алеша перестал ходить в кино, слушать радио, потому что все это отрывало его мысли от Христа.

Ему хотелось достичь совершенства, во всем быть праведником. Но иногда он ловил себя на мелких грешках: то плохо подумал о пресвитере, то утаил от матери рублевку, чтобы купить сладостей…

Как достичь совершенства? Как-то, читая Библию, он нашел в послании апостола Петра такие слова: «Как Христос пострадал за нас плотию, то и вы вооружайтесь той же мыслью, ибо страдающий плотию перестанет грешить».