Октав Панку-Яш - Великая битва у Малого пруда

— Ну конечно, я не ошибся, — сказал Дину. — Это не клевер. Это растение называется трилистником, или «три брата», а листочки у него и правда как у клевера. Сейчас видите, оно не цветёт, а вообще цветки у него очень красивые, розовые.

— И оно не приносит счастья ничуть-ничуть? — с сожалением спросила Джета.

— Трилистник как раз приносит счастье, и вот какое: если у тебя лихорадка или если ты вообще слабенький, то надо пить отвар из сухих листьев этого растения, тогда окрепнешь и поздоровеешь. Это лекарственное растение, то есть употребляется как лекарство. Вот наберите таких листьев, высушите, а потом отнесите домой. Ваши мамы и бабушки будут очень довольны.

…В это время Нику со своими ребятами, не прекращая пальбы по неприятельскому лагерю и бесстрашно принимая на себя его удары, начали обходить противника с флангов, разделившись на две группы. Несколько человек оставались в резерве и непрерывно подносили атакующим песчаные ядра на тростниковых носилках.

В назначенный момент Нику достал свисток и отрывисто свистнул три раза. Это и был условный сигнал для Дуцу, Сикэ и Валентина о помощи.

Но ожидание было напрасным.

— Что там стряслось? — спросил у Нику примчавшийся Илиуцэ. — Почему они не показываются?

— Опаздывают и путают все наши расчёты! — процедил сквозь зубы Нику.

— Может быть, они не слышали сигнала?

Нику снова свистнул изо всех сил, и… ничего. Ничего отрадного.

Тут как раз Санду распорядился, чтобы первая цепь прекратила огонь, ползком пробралась к левому флангу противника и окружила его. Этот приказ он дал после того, как наблюдатель донёс:

— На левом фланге неприятеля паника. Отрежьте им снабжение боеприпасами!

Однако Нику разгадал их манёвр, и правый фланг, которым он командовал, направил весь свой огонь на первую цепь. Это был ураганный огонь, без малейшей передышки. Мирча был «ранен». В него попало несколько комьев, он упал, а так как на него сыпались всё новые удары, он никак не мог подняться. Рядом с ним был вторично «ранен» Корнелиу.

При таких обстоятельствах первая цепь не имела возможности выполнить приказ Санду. Но, как говорил потом, после боя, сам меньшой Бунеску: «Ещё не умер богатырь, по прозванию Петрикэ!»

Он живо скомандовал:

— Пузырчатка номер четыре и номер пять — поворот вправо! Огонь! Вправо!

На правый фланг неприятеля из третьей цепи полетели крупные ядра. Несколько таких ядер сбили с ног самого Нику.

— Молодец Петрикэ! — крикнул Санду, сложив руки рупором.

И в ту же секунду ком песка ударил его по лицу. Удар был не таким сильным и не причинил ему боли, но Санду пошатнулся и упал на спину. Родика увидела это и моментально очутилась рядом:

— Ты ушибся?

— Ничего… На то и бой! — Санду поднялся и, пожав руку Родике, сказал: — Спасибо.

Расторопность Петрикэ, благодаря которой правый фланг Нику оказался скованным, изменила обстановку боя.

Теперь первая цепь уже не была под огнём, и Мирча со своими ребятами окружили левый фланг противника. Лишённые возможности получать ядра, те уже не могли обороняться.

— Сдавайтесь! — крикнул Мирча, да так громко, что его голос перекрыл шум боя.

Хотя обстоятельства совсем не благоприятствовали Нику, он не терял присутствия духа.

Под непрерывным огнём неприятеля он продолжал неутомимо отдавать приказы, стремясь выправить положение. В то же время он не сводил глаз с адмиралтейства.

Но, увы, та тройка всё не появлялась.

— Жалкие трусы! — сказал обозлённый Нику. — Смелости не хватило! Вся надежда была на них.

Левый фланг отряда Нику сдался. Двое ребят из первой цепи во главе с Санду и несколько стрелков из второй цепи стали стеной и отрезали доставку ядер правому флангу противника.

У Нику и его ребят осталось в запасе совсем мало комьев.

— Не сдавайтесь, ребята! — подбадривал своих Нику. — Будем биться до последнего!

Но через несколько минут он почувствовал на своём плече чью-то руку.

— Нику Негулеску, ты взят в плен!

Нику даже не повернул головы. Он по голосу узнал, кто это…

Пробиваясь сквозь тучи, лучи заходящего солнца заливали берег Малого пруда по-весеннему ярким светом.

Победа, одержанная в великой битве у Малого пруда, была ознаменована многократным «ура». Капитан первого ранга Петрикэ, сыгравший столь важную роль в обеспечении победы, не унимался до тех пор, пока не иссякли все ядра.

Хотя сражавшиеся порядком устали, каждый мог поклясться, что давно уже не испытывал такой радости и такого веселья. Понятно, конечно, что мы говорим «каждый» только для красного словца, ибо Нику, Илиуцэ и всем их соратникам было отнюдь не до веселья и радости.

Собравшись на несколько минут, совет командиров разрешил самые неотложные и серьёзные дела, а затем Дину написал чрезвычайный приказ такого содержания:

«Первое. Совет командиров приказывает отпустить всех пленников, кроме Нику и Илиуцэ. Все они, после того как помогут навести порядок в порту, пусть уходят куда угодно и как можно скорее.

Второе. Совет командиров приказывает содержать Нику и Илиуцэ в помещении адмиралтейства до тех пор, пока не состоится разговор с ними.

Третье. Совет командиров отмечает особые заслуги Нины и Петрикэ, а также выносит благодарность всему личному составу порта Малый пруд за проявленное мужество.

Четвёртое. Совет командиров напоминает, что почти два дня не ведётся работа над гербарием. Следовательно, пора за дело!»

Чистоту в порту навели довольно скоро, хотя ребята Нику работали без особого воодушевления. Всякий, кто заглянул бы сюда через час, и не заподозрил бы, что тут происходило что-нибудь особенное. Только удивился бы, почему у ребят, которые обычно опрятно одеты, такие страшные рубашки, словно они вывалялись в канаве, и к тому же в самой грязной канаве… А участники сражения, предвидя его последствия, постарались одеться похуже, иначе радость, которую им доставила победа, обернулась бы неприятностями при первой же встрече с мамой, папой или любым взрослым членом семьи.

Нику и Илиуцэ заперли в адмиралтействе. Оба они были и удручены и обозлены, но Илиуцэ не противился, когда их запирали, а вот с Нику пришлось немало повозиться — он отбивался весьма яростно и храбро. Ещё больше он ожесточился при виде Нины, которую Петрикэ привёл с Лягушиного побережья, а та, не раздумывая, бросилась на подмогу своим. Ни сила, ни смелость не помогли Нику. Ребята втолкнули его в помещение, он услышал, как щёлкнул замок, потом шум говора утих.

И тут Нику стал стучать кулаками в дверь и кричать:

— Всё равно я не признаю себя побеждённым! Вот только вырвусь отсюда, тогда узнаете! Все ваши корабли разломаю!

— Зря хвалишься! — ответил ему кто-то снаружи.

Это ещё больше взбесило Нику.

— И не хвалюсь! А побеждённым себя не признаю!

Крики Нику слышал и Санду Дану. И хотя угрозы Нику были вовсе не по душе Санду, всё же он не осуждал неприятельского командира. Очутись он сам в таком же положении, то поступил бы так же. До последней минуты не сдавался бы. Как и Нина. Она ведь тоже не сдалась, а своей стойкостью даже им помогла. Нику, конечно, храбрый. А храбрость необходима в жизни. Что же насчёт угроз, то ведь ребята не дадут ему и пальцем тронуть корабли, тем паче поломать.

— Когда мы поговорим с Нику и Илиуцэ? — прервал его размышления Петрикэ. — Я считаю, что нечего откладывать!

— Опять ты спешишь! — попрекнул его Санду.

Петрикэ тоже улыбнулся.

— Я и забыл: сначала хорошенько подумай, потом говори. «Метод Санду Дану». — Он ткнул Санду пальцем в живот.

— Правильно! Давай собирать растения! Если мы постараемся и приналяжем, то завтра Дину сможет записать в вахтенном журнале: «Победа — трижды победа! Первый гербарий готов!»

Петрикэ рассмеялся, припомнив что-то.

— Не забуду я этого Дину. В самый разгар битвы гляжу — вдруг он позади меня. «Почему ты здесь, а не с малышами?» — спрашиваю. И что же, ты думаешь, он ответил?

— Что? — улыбнулся Санду, заранее предвкушая нечто забавное.

— Он говорит: «Юноша, ты, пожалуйста, не сердись… не подскажешь ли ты мне рифму на слово «ядро»? Я придумал две строки, но не найду рифмы для «ядра»… Видал, чем человек интересуется в самый горячий момент?

— Ну, и ты подсказал ему рифму?

— До рифм ли мне тогда было? Но этим дело не кончилось. Смотрю потом — он опять появился. «Что тебе?» — кричу. А Дину, знаешь, словно на прогулке в парке, так спокойно отвечает: «Юноша, римляне были правы, говоря: «Когда гремит оружие, музы молчат». Никак у меня не получаются стихи!»

Оба от души посмеялись, потом Санду сказал:

— Ладно! Давай приниматься за дело. После поговорим с Нику и Илиуцэ. Пусть они пока подумают.