Святослав Сахарнов - Танк на Медвежьем болоте

Миновав высокие окна спортзала и закрытое ставней окно каморки, где школьная сторожиха хранила ценные, по ее мнению, вещи — метлы, совки, ветошь и стиральный порошок «Лотос», — тени и вовсе пригнулись к земле и, подойдя под единственное освещенное окно, за которым был виден расхаживающий по комнате Виктор Петрович, сблизили головы — они, очевидно, совещались.

«Ведь надо же, какой удивительный музей, — продолжал рассуждать сам с собой Виктор Петрович, меряя шагами директорский кабинет, — и ребята какие занятные. А Нина… Нет, просто замечательно, что я приехал сюда. Что значит неделей раньше, неделей позже оказаться на Черном море? Наплевать, купаться можно до октября! Впереди у меня целая вечность… А тут…» — И он снова погрузился в раздумья по поводу так поразившей его карты.

Но тут размышления прервал осторожный стук. Стучали в окно. Виктор Петрович вздрогнул и, приблизя к стеклу лицо, начал всматриваться в непроницаемую темень. И тогда откуда-то снизу, словно всплывая из черной воды, появилась и остановилась, глядя на него провалившимися глазами, белая человеческая физиономия. Виктор Петрович вздрогнул еще раз, отпрянул и только тогда, поняв, что физиономия принадлежит мальчишке, и глаза у того обыкновенные, только встревоженные, облегченно вздохнул.

— Ну, что стряслось? — спросил он, распахнув окно.

Рядом с первой появилась вторая физиономия.

— Это мы, — сказал Колька и замолчал.

— Так, так, — развеселился Виктор Петрович. — Это все, что вы можете сказать? Ради этого вы решили навестить меня ночью?

— Нет, — сказал Андрей и понизил голос. — Утром вставайте рано, часов в шесть. Ладно? Мы вас поведем в одно место, в лес.

— Это зачем же? Грибы, черника? Ловить змей?

— Секрет. Пойдете?

— Придется идти.

Мальчишечьи головы стали опускаться, исчезли, под окном возникли две плохо различимые фигуры, но и они тут же пропали, растворились в чернильной тьме.

Медленно, не торопясь вяжет свои петли Ужовка, появляется в глухих непролазных болотах, что раскинулись на север и на восток от Старого Бора, едва приметная, похожая на цепь зеленоватых луж, выбирается из них, подходит к поселку, собирается у земляной, насыпанной в прошлые годы плотины, на которой стояла еще до войны старая мельница, переливается, ровно шумя, щелкая пузырями, через плотину и дальше, петляя, как заяц, продолжает свое движение, чтобы где-то на юге влиться в могучую реку, о которой великий писатель Гоголь совершенно справедливо сказал, что редкая птица долетит до ее середины.

Там, где речка делает первую петлю, пересекает ее грунтовая дорога, по которой приехал в Староборье Виктор Петрович, и именно сюда ранним утром направил он свои шаги. За его спиной слышалось постукивание жестяных колокольчиков — они болтались на шеях у коров, коров выгоняли в стадо, — и слышались вскрики тракторов, которых заводили, с помощью часто, как пулеметы, стреляющих пускачей, колхозные трактористы.

Дойдя до моста, Виктор Петрович увидел впереди на берегу две маленьких фигурки — его поджидали Андрей и Коля.

— Больше никого не будет? — с надеждой спросил Виктор Петрович.

Ребята промолчали.

Через мост вошли в лес. Сперва — мелкие, редкие зеленые, коричневые сосенки, по краям тропинки — лиловые, пахнущие сладко и сонно свечи иван-чая, сухая, не набравшая еще силы, придавленная к самому песку брусника. На взлобках светло-зеленый с редкими красными брызгами ягод земляничник. Потом сосенки подтянулись, стали повыше, сплотились, прокричала первая птица, косые утренние тени перемешались — пошел настоящий бор.

Виктор Петрович шагал последним и, когда в кустах наперерез ребятам метнулся какой-то серый большой зверь, испугался, открыл было рот, но не крикнул: из кустов следом за рослой, волчьего вида овчаркой вышла девочка, и Виктор Петрович, по тому, как обрадовались мальчишки, понял, что это должно быть и есть Таня Артюхова.

— Акбар! — позвала она. Овчарка метнулась с тропинки назад в кусты и появилась уже позади Виктора Петровича.

— Скажи «здравствуйте», пролай два раза! — приказала Таня, и Акбар, вздрагивая волчьей головой, поспешно пролаял дважды.

— А четыре? — крикнул Андрей, Таня сказала что-то псу, и тот гавкнул четыре раза.

— О, да он у тебя умный! — весело сказал Виктор Петрович, — Умеет считать?

— Сколько будет корень квадратный из девяти, Акбар? — спросил Андрей. Таня посмотрела на овчарку, и та весело пролаяла.

— Три! Ну, это, ребята, феноменально! — удивился Виктор Петрович, а Коля откуда-то сбоку из кустов сказал:

— Она так всем головы морочит!

— Заслужите, расскажу секрет, — пообещала Таня. — А вообще Акбар умнее вас, троечников.

Дальше шли молча, место становилось все ниже, песок сменился мхом и суглинком, земля сделалась влажной, теперь каждый след на ней наполнялся водой. Под каблуком чавкнул и утонул старый почерневший корень. Тропинка делалась все незаметнее, то пропадала, то появлялась вновь и наконец, исчезла вовсе: они стояли перед залитой белым утренним туманом, уходящей среди кочек в глубину болота лужей.

— И что дальше? — спросил Виктор Петрович. — Неужели вброд?

— Ясное дело.

Андрей и Коля стянули джинсы, Таня подоткнула платье. «Эх, была не была!» — подумал Виктор Петрович и тоже разделся до трусов и майки.

Дальше брели по воде, держа свертки с одеждою над головой. Впрочем, от островка к островку тропинка, удивляя Виктора Петровича, появлялась все снова, и всякий раз Акбар, который бежал впереди, прыгая с кочки на кочку, выходил точно на нее.

Вышли на чистое место — здесь на песчаном островке посреди болота сохранились следы землянок, виднелись пятна на голых с редкими кустами полянках, тут жили какие-то люди.

— Партизаны, — тихо сказала Таня, а Виктор Петрович подумал: «Сколько лет прошло, а земля память о войне до сих пор держит!»

Пошли по островку, пробираясь через кусты, и вот тогда из утреннего тумана неожиданно, грозным черным пятном возник танк. Первым вышел к нему Виктор Петрович — даже сам себе удивился, шел напрямик, ребята отстали.

Где-то, за спиной позади, поднималось солнце, и туман оседал. Он собирался в капли на черной, зеленой броне, набухнув, капли срывались и катились вниз, каждая прокладывала среди железа причудливую извилистую дорожку.

Из кустов по одному вылезли мальчишки.

— Это тэ-тридцать четыре, — сказал Андрей. — Вы осторожнее, вокруг знаете, как много всего. — Он нагнулся и поднял из травы ржавый немецкий, пробитый у виска шлем.

Бронированная машина лежала полупогруженная в песок, присев на задние катки, и была похожа на могучее существо, которое приготовилось к отчаянному броску, но не успело прыгнуть, наткнулось на летящий навстречу ему металл и, пораженное, бездыханное, припало к земле.

Виктор Петрович забрался на танк, обошел вокруг башни, потрогал люк — он был плотно закрыт, заглянул в смотровую щель, где сидел когда-то механик-водитель, она до сих пор хранила следы пламени.

— Танк-то сгорел, — сказал над самым его ухом Андрей. — В него несколько снарядов попало. Тут — вон за теми кустами — стояло несколько противотанковых орудий. Их давно уже, много лет тому назад — нам в поселке рассказывали, — зимой на металлолом трактором утащили. А бойцов наших еще раньше, в войну, похоронили.

— Рядом еще два танка было, их болото засосало, — сказал Коля. — Он первым шел, на засаду нарвался и погиб.

— Откуда ты знаешь? — возразила Таня. — Фантазируешь.

— Однако, раз пушки, наверное, была засада, — согласился Виктор Петрович и еще раз попробовал поднять крышку командирского люка.

— Она раньше открывалась, — сказал Андрей. — Только там ничего нет. Все сгорело.

Кусты перед танком зашевелились, из них вывалился Акбар, встряхнулся, сел, наклонив набок голову, направив на Виктора Петровича умные карие глаза.

— Может, все-таки в танк залезем? — крикнул Андрей. — Виктор Петрович, как вы думаете?

— Можно попробовать. Только давайте сперва походим вокруг.

Сам он пошел туда, где, по рассказу Андрея, стояла противотанковая батарея. Там еще можно было разглядеть четыре полузанесенных песком и заросших травой капонира — ямы, в которых были установлены пушки. Нашлось несколько извилистых, уже совсем сравнявшихся с землей, окопчика для солдат. Их выдавала как-то по-особенному росшая трава — было что-то непривычно правильное в том, как лежали на земле тяжелые от росы ее валки. Вся позиция была развернута в направлении Старого Бора. «Видно, немцы знали, что танки пойдут оттуда», — снова подумал Виктор Петрович.

Он вырезал толстую ольховую палку и стал обходить куст за кустом, окопчик за окопчиком, шаря в траве. Изредка попадались стволы карабинов и винтовок, они лежали вперемешку — видно, бой кончился врукопашную. В одном из капониров под тонким слоем песка нашелся металлический ящик от снарядов, в нем пустая гильза.