Анне Вестли - Папа, мама, восемь детей и грузовик

Подошёл трамвай.

— Пожалуйста, пожалуйста. — Кондуктор помог бабушке подняться на площадку, а Мона и Милли вошли следом.

Бабушка протянула кондуктору деньги.

— На одну остановку, пожалуйста, — попросила она.

— Один взрослый и два ребёнка — с вас одна крона, — сказал кондуктор.

Дзинь-дзинь-дзинь! — зазвенел трамвай и тронулся.

— Вот мы и поехали, — радостно сказала бабушка.

Когда трамвай остановился на следующей остановке, бабушка приготовилась к выходу.

— Нет, нет, бабушка, — испугалась Мона, — зачем ты выходишь? Мы ещё мало проехали!

— Но у нас ведь нет больше денег, — шепнула ей бабушка.

— А мы на эти деньги можем ехать до самого конца, — объяснила Мона.

— Правда? Тогда, конечно, неплохо бы прокатиться ещё немножко.

— Девочка совершенно права, — сказала дама, сидевшая рядом. — Вы можете ехать за эти деньги до конечной остановки.

— Ну, лучше и быть ничего не может, — обрадовалась бабушка. — Садитесь, едем дальше.

Теперь она могла спокойно наслаждаться поездкой. Она уселась поудобнее, смотрела в окно, улыбалась и кивала всем пассажирам.

Бабушка могла бы ехать так целый день, но в конце концов трамвай остановился, и все пассажиры вышли.

— Дальше трамвай не пойдёт, надо выходить, — сказала Мона.

— Ну что ж, пошли, — вздохнула бабушка.

Оттуда, куда их привёз трамвай, был виден весь город.

— Ой, сколько домов! — воскликнула бабушка. — Неужели во всех живут люди? А как же нам теперь найти дорогу к тому дому, в котором живём мы?

— Но ведь трамвай пойдёт обратно, — сказала Милли.

— На трамвай у нас больше нет денег, — ответила бабушка.

— Давайте пойдём по трамвайным рельсам и так дойдём до нашего дома, — предложила Мона.

Так они и сделали. Сначала всё шло хорошо. Бабушка заглядывала во все окна и была очень довольна прогулкой.

Но вот они подошли к перекрёстку, на котором сходилось сразу много трамвайных путей. Рельсы разбегались в разные стороны, и никто из троих не знал, в какую сторону идти дальше. Теперь даже Мона не знала, что им делать. Она показала пальцем наугад и сказала:

— Туда!

Бабушка шла и шла мелкими шажками. Мона и Милли уже начали уставать, а бабушка шла всё так же легко.

— Бабушка, ты никогда не устаёшь? — спросила Милли.

— Иногда устаю, — ответила бабушка, — но я привыкла в деревне ходить в лавку, а до неё час пути и два обратно.

Но через некоторое время устала даже бабушка, поэтому она очень обрадовалась, увидев впереди парк.

— Пойдём отдохнём немножко, — предложила она.

Они нашли удобную скамейку, и Мона вытащила пакет с завтраком. Они отдыхали и ели хлеб, который им дала на дорогу мама. Потом Милли и Мона играли в песок, а бабушка сидела на скамейке. Она покивала-покивала головой и крепко заснула.

Вдруг Мона сказала:

— Милли, видишь того человека, что сидит на скамейке напротив бабушки? Я его знаю.

— У которого такой грустный вид?

— Да! Это он тогда украл наш грузовик и так ловко перекрасил его в красный цвет.

— Он?!

— Да, Мадс приглашал его к нам в гости, но он почему-то так и не пришёл.

— Может, он боялся? Ведь мы все очень на него сердились.

— Наверное. Давай его спросим, — предложила Мона, — а ты пока разбуди бабушку.

Она подошла к мужчине. Он сидел, глядя прямо перед собой, и, очевидно, думал о чём-то очень грустном, потому что Моне пришлось дважды потрясти его, прежде чем он её заметил.

— Ты меня узнаёшь? — спросила она.

Сначала он покачал головой, но потом сказал:

— Узнаю. Это ты нашла меня тогда с вашим грузовиком? — Он грустно вздохнул: — С тех пор я так ни разу и не ездил на грузовиках.

— Пойдём к нам, — пригласила его Мона. — С бабушкой, Милли и со мной. Ты пообедаешь с нами, а папа будет очень рад с тобой познакомиться — ведь ты так любишь грузовики. Вы можете побеседовать о моторах и о всяком таком. И ты нам покажешь дорогу, потому что мы заблудились.

— Правда? — недоверчиво спросил мужчина.

— Тебя как зовут?

— Хенрик.

— Бабушка, Хенрик проводит нас домой! Теперь не страшно, что мы заблудились.

А дома папа и мама уже начали беспокоиться. Только папа собрался отправиться на поиски, как на лестнице раздался голос Моны:

— Нет, нет, Хенрик, ты обязательно должен зайти!

Мужской голос ей ответил:

— Не могу, мне стыдно. Я тогда так плохо поступил.

— Это ещё что за глупости! — услышали они бабушкин голос. — Входи, Хенрик, поешь с нами.

Дверь распахнулась, и они втроём втолкнули Хенрика в кухню.

— Добрый день, — сказал он. — Право, не знаю, удобно ли мне приходить к вам…

— Конечно, удобно! — ответил папа.

— Он нас спас! — объявила Мона. — Если бы не Хенрик, то мы не добрались бы домой и к ночи.

— Ни за что бы не добрались, — поддержала её бабушка. — Я уже решила ночевать на скамейке в парке.

— Милости прошу всех к столу, — сказала мама.

— И меня тоже? — спросил Хенрик.

— Конечно, — ответила мама.

Дети сидели и смотрели на Хенрика круглыми от удивления глазами. И бабушка тоже. Они никогда в жизни не видели такого голодного человека. Он ел, и ел, и ел, а мама всё время ему подкладывала.

— Ты так и не нашёл никакой работы? — спросил папа.

Хенрик жевал, глотал и мотал головой.

— Может, хочешь работать со мной? — предложил папа. — У меня столько дел, что мне одному за день не управиться.

— Ты предлагаешь мне работу? Но ведь это же я тогда украл твой грузовик!

— Но ты так хорошо с ним обращался. А уж если брать помощника, то человека, который по-настоящему любит машины.

Бабушка сидела, кивала и смотрела на Хенрика.

— По-моему, совсем неплохо, что я сегодня поехала кататься на трамвае, — сказала она.

Хенрик улыбался во весь рот.

— Сколько ты ещё пробудешь в городе, бабушка? — спросил он.

— Ещё четыре дня, — ответила бабушка. — А теперь спокойной ночи, всем спокойной ночи. Я забираюсь на свою постель и ложусь спать, потому что я страшно устала.

И неудивительно, что бабушка так устала — ведь она сегодня очень много прошла пешком.

А теперь она будет спокойно спать до следующей главы.

Ещё три дня прошли быстро и незаметно. Как-то вечером мама сказала бабушке:

— Как жаль, что тебе уже скоро ехать. Может, погостишь у нас подольше?

— Нет, спасибо, — ответила бабушка. — Мне надо домой.

— Небось радуешься, что скоро будешь дома? Тебе, верно, надоело спать у нас на столе?

— Ну что ты! Так даже интереснее. Только, знаешь, там, дома, все будут волноваться. — И бабушка глубоко вздохнула, потому что она вспомнила, что у неё нет денег на билет до дому.

Она села возле окна и просидела так весь день.

Всем хотелось пойти погулять после обеда, погода была тёплая, но бабушка никуда не пошла.

— Вы идите, а я посторожу дом, — предложила она.

Мадс остался с бабушкой. Весь день он украдкой наблюдал за ней и видел, что она чем-то опечалена. Он всё время размышлял, отчего бы это. Может, бабушке кажется, что у них слишком шумно?

— Почему ты такая грустная? — спросил он наконец. — Завтра ты, правда, уедешь домой в деревню, но ведь ты ещё приедешь к нам?

— Не в этом горе, — вздохнула бабушка. — Мне у вас очень хорошо, но, знаешь, мне не на что ехать домой.

Бабушка начала тихонько всхлипывать. Мадс подсел к ней поближе и погладил её по щеке.

После этого бабушка заплакала громче и рассказала ему о том, что у неё нет денег на дорогу и что она не решается сказать об этом папе и маме. Она рассказала Мадсу о копилке, в которой оказалось слишком мало денег. Возможно, было бы благоразумнее не приезжать в город, но ей так хотелось повидать папу, маму и всех восьмерых детей!

— Теперь ты знаешь, что мне не до веселья, — закончила она свой рассказ. — Если бы у меня была здесь шерсть, я бы могла за ночь связать варежки и продать их, но вся шерсть осталась дома.

Мадс принялся искать выход. Он думал так сосредоточенно, что у него чуть голова не лопнула.

— Не бойся, бабушка, мы что-нибудь придумаем, — сказал он. — Положись на меня и не грусти.

Он сказал это так уверенно, что бабушка сразу успокоилась. Она посмотрела на Мадса, улыбнулась и сказала:

— Уж я положусь на тебя, но только обещай, что ты никому не скажешь ни слова.

— Ни за что.

Он смотрел на бабушку и мечтал только об одном: придумать, что ей делать. Но, увы, это было не так-то просто.

У Мадса не было денег, да и ни у кого из детей не было денег. И он обещал не говорить папе с мамой. Но он всё равно что-нибудь придумает, в этом он был твёрдо уверен.

— Я пойду на кухню и подумаю там, — сказал он.

— Хорошо. Я подожду тебя здесь.