Геннадий Блинов - Зона действия

Савелий Иванович прочитал подпись под снимком и понял, что зря не поверил Яшке. Яшка в самом деле стоял с министром.

— Поздравляю, Антон, — сказал комендант и шутливо добавил:

— Теперь вы стали знаменитостями и, наверное, задерете нос?

Антошка смотрел на фотографию, узнавал себя и не мог поверить: неужели так бывает?!

Хромой Комендант, наверное, понял его волнение и сказал, подавая газету:

— В газете, брат, зря не появишься, напечатали — значит, есть за что. Бери газету — родителям покажешь.

На газетном снимке начальника комсомольского штаба не было. Значит, это Глеб отобрал фотографию и передал в газету. И Антошка подумал, что Коржецкий сделал так не случайно: хотел поддержать Яшку. Яшка жил все еще у коменданта, делал вид, что ему сам черт не брат. Но Антошка замечал: Лорин-младший частенько поглядывает на окна своей квартиры. Яшка скучал по родителям. Однажды он и Антошка заглянули в дверь кабинета директора столовой. Но вместо Яшкиной матери за столом сидела другая женщина. Яшка сказал:

— Неужели маму будут и правда судить?

Весь день он ходил необычно мрачным и молчаливым. Вечером Антошка видел его у подъезда своего дома. На улице темень, а Яшка стоит в свете фонаря, и по тому, как поглядывает по сторонам, нетрудно было догадаться, что Яшка кого-то ожидает. Утром он сказал, что хотел встретить маму, но так и не дождался: она, как потом Яшка узнал, работала в ночную смену и с нее взяли подписку невыезде. Такие подписки, понятно, без веских оснований не берут. И Антошка подумал о превратностях, которые бывают в жизни: мать, видимо, сядет на скамью подсудимых, ходят слухи, что и Яшкиного отца снимут с бригадирства, а сын в это самое время фотографируется с министром. И Антошка понял мудрость слов «человек — хозяин своей судьбы». Это очень правильные слова — все зависит от самого человека.

Когда Антон дома показал снимок, где он сфотографировался с министром и руководителями стройки, отец удивленно посмотрел на сына.

— Ну, парень, широко шагаешь. Слышишь, мать, и во сне такое не приснится: наш сын рядом с министром.

У родителей отношения так и не налаживались. Они почти не разговаривали друг с другом, и Антошке было жалко их. Он знал, что ссора особенно тяготит отца. Тот несколько раз заводил разговоры, чтобы как-то сгладить остроту отношений, но мать упрямилась и всегда бросала в адрес отца что-нибудь едкое и обидное. Отец вздыхал и замолкал. И сейчас мать резко сказала:

— Сын-то умнее отца, вот его и фотографируют.

Антошка не удержался:

— Зря, мама, обижаешь папу. Его, между прочим, и министр назвал умницей. И сказал, что его инициативу работать на «минусах» будет распространять по всей стране.

Мать махнула рукой: мало ли что скажут, не всему верь.

В поселке с утра звучала музыка. Играли марши. Антошка, едва проснувшись, хотел было бежать на улицу, но мать удержала его:

— Позавтракай.

Отец надевал новую рубашку, хотя Антошка знал, что не только он сам, но и вся его бригада сегодня идет на строительство клуба.

— Ох, и устряпаешь рубаху, папа, — сказал Антошка.

— На праздник собираюсь, — сказал отец. О сегодняшнем дне как о празднике труда говорили и в комсомольском штабе.

— Ему не стирать одежду, вот и вырядился, — бросила мать, надевая спецовку.

Накануне Катька Подлиза во дворе своего дома устроила концерт, на котором пели и плясали дошколята. На ее концерт пришло много родителей даже из соседних домов. И Катька, как пламенный оратор, между номерами призывала все население принять участие в строительстве клуба.

Катька несколько дней сидела над книгами по астрономии, которые ей дала Марфуша, но многое в этих книгах понять не могла, особенно часто спотыкалась о сложные формулы и загадочные латинские буквы. Но даже без этих формул и букв Катька все-таки понимала главное — речь идет о величинах, которые трудно представить, такими они были необыкновенно большими. И после этого она перестала бояться формул, и наука о звездном небе ей стала казаться волшебной сказкой. Катькин интерес особенно подогревали легенды о звездах и галактиках. Катька по совету Марфуши выписывала их в тетрадку и перед сном перечитывала, стараясь запомнить все детали легенд, чтобы потом рассказать их ребятам. Среди десятков легенд она почему-то особо выделила забавную легенду, связанную с созвездием Волосы Вероники. Случилось это, может быть, потому, что сама Катька волосы стригла под мальчишку, хотя всегда завидовала девчонкам, которые носили косы. Волосы египетской красавицы царицы Вероники она представляла длинными и шелковистыми, опускавшимися ниже пояса.

И вот сейчас, выступая перед собравшимися на концерте, Катька сказала:

— Вот построим клуб, и тогда каждый, кто захочет, может посмотреть Волосы Вероники…

— Да кто это такая красавица и чем хороши ее волосы, чтобы нам на них смотреть? — спросила Катьку старушка с младенцем на коленях.

— Эта красавица не у нас, на Запсибе живет, бабуля, — ласково сказала Катька. — Она была женой египетского царя Птоломея и жила в третьем веке до нашей эры…

— Давнехонько, — удивилась бабуля. — А ты откуля, дочка, знаешь о царице?

И Катька тогда стала рассказывать легенду о том, как Вероника проводила царя на войну и дала клятву богам принести в жертву волосы, если только боги сохранят ее любимого мужа на этой проклятой войне.

И царь Птоломей вернулся с войны целым и невредимым. Но, к своему удивлению, увидел жену Веронику остриженной наголо. А потом царь узнал, что волосы Вероники вознеслись на небо и с тех пор украшают весенние ночи…

— Мы созвездие Волосы Вероники обязательно увидим, если при клубе будет планетарий. Нам обещали в комсомольском штабе.

— Вероника твоя, по всему видно, женщина достойная. Оно, конечно, не велик подвиг лишиться волосьев ради того, чтобы сохранить жизнь мужа, но все-таки… Я вот тоже проводила своего на войну, только не дождалась… А ведь ничего бы не пожалела, даже свою жизнь, лишь бы он еще посмотрел на своих детишек, подышал нашим таежным воздухом.

На концерте было много старушек. И после этих слов они пригорюнились, потому что у большинства из них не вернулись с войны мужья, сыновья, братья. Уж кто-кто, а они-то понимали царицу Веронику…

— Доброе дело с планетарием придумали, — одобрительно говорили они. — Как не помочь такому делу.

Катька сгоряча даже заявила, что на стройку планетария придет раньше всех и будет таскать кирпичи не только сама, но и привлечет к работе своих подшефных. И предложила всем последовать ее примеру. Но родители недовольно загудели:

— Еще этого не хватало — малышам кирпичи таскать. Без них обойдемся.

На концерте Антошка видел Игорька, Пашку и Машку. Сама Катька играла на балалайке, а Игорек, Пашка и Машка плясали. Правда, у них не очень получалось. Пашка раза три запнулся и упал, но все равно всем присутствующим очень понравилась лихая пляска.

— Таланты, — с подковыркой сказал Яшка. — Особенно, которая с балалайкой. Ее в театр надо.

Катька Подлиза слышала эту реплику, но достойно ответить не могла — ей надо было между концертными номерами опять призывать народ на строительство.

— Придем, придем, девонька, не убивайся, — утешила ее одна из старушек. — Меня на танцы не манит, зато на небушко поглядеть страсть как охота.

После этого Катька решила, что дело сделано, успокоилась и не стала призывать народ, а полностью занялась выступлением художественной самодеятельности.

Хор мальчишек и девчонок разноголосо, но все-таки душевно исполнил «В лесу родилась елочка». Родители, вытирая на лицах пот — солнце жарило вовсю, — одобрительно говорили:

— Здорово Катерина придумала. Не песенка, а вентилятор. От нее будто холодком потянуло.

Но Катька, если по правде сказать, и не выбирала эту прекрасную новогоднюю песенку — другой песни хор разучить не успел, а слова про елочку мальчишки и девчонки знали, когда еще сосали соски.

И вот пришел праздник. Антошка наскоро проглотил завтрак.

— Ну, я пойду, — сказал он.

— Я тоже, — сказал отец. Он в новой рубашке и без робы выглядел молодо и свежо.

Родители пока так и не помирились. Отец сегодня предложил:

— Вместе пойдем, Наташа.

Но та только дернула плечами: знаю, мол, дорогу без тебя.

Радостное настроение у Антошки после такого разговора родителей поубавилось. Но хандрить было некогда, и он выбежал на улицу.

Марфуша и Яшка держали в руках свернутые на длинные палки транспаранты и нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Транспаранты писал Антошка. Они призывали всех принять участие в воскреснике на строительстве клуба. По замыслу штабистов, все поселковые мальчишки и девчонки должны были собраться у танцплощадки и от нее с пионерскими горнами, барабанами, транспарантами, флагами и песнями пройти по улице к клубу.