Нина Артюхова - Светлана

За станцией — поле, а дальше — лес, за лесом — красный флаг над березовой рощей. Утром и вечером вызывают какого-нибудь счастливчика «на флаг».

«Есть на флаг!» — И сияющий парень бежит к мачте. Много ли человеку нужно для счастья?

В тот момент, когда поезд трогался, Косте вдруг захотелось не уезжать, остаться в лагере, сделаться опять вот таким голоногим мальчишкой.

Солнце выглянуло из-за тучки и зажгло разноцветными огнями пионерские галстуки и Светланин букет.

Костя высунулся из окна, сняв фуражку, чтобы не унесло ветром.

Нет, станции уже не видно, только поле и лес — он кажется совсем темным против солнца. Сейчас Светлана и ребята пойдут этим лесом, солидно разговаривая.

Костя помахал фуражкой и обернулся — не заметил ли кто из пассажиров легкомысленного махания, в сущности неизвестно к кому обращенного. Но вагон был почти пустой. Букет можно было бы положить даже не на верхнюю полку, а сюда, рядом с собой, и рассмотреть хорошенько Светланкиных любимцев — маленькие лиловые ирисы.

Как-то они называются еще… да!.. «касатики». Ласковое такое название. Жалко, что не вспомнил раньше и не сказал Светлане — может быть, она не знает, ей понравилось бы. Или касатики другого оттенка, не лиловые, а голубоватые? Нет уж, пускай эти тоже касатики, к ним подходит.

Дым от папиросы осторожной тонкой струей тянулся к окну, а за окном стремительно обрывался.

В вагоне начинало темнеть. И в лесу теперь уже темновато становится… Хорошо, что у Светланы так много солидных провожатых. Может быть, выйдет им навстречу тот парень в широкополой шляпе — Толя, кажется, его зовут? — и будут говорить о своих лагерных делах… Светлана расскажет ему о беседе с лейтенантом… и до лейтенанта им уже не будет никакого дела, просто будут радоваться, что провели «мероприятие».

А может быть, и о мероприятиях им совсем не захочется разговаривать в такой чудесный вечер? Найдут тему поинтереснее? С какой забавной гордостью и даже уважением смотрел этот самый Толя на Светланку, когда она говорила о Робсоне!

Сколько ей лет? Перешла на второй курс педучилища… Значит, если бы в школе — в девятый класс. Совсем еще девочка. А в то же время… Впрочем, она старше своих подруг.

И ведь руки у нее маленькие, но не слабые. Сейчас пожала твердо, энергично. И здоровается и прощается именно так, как нужно здороваться и прощаться — неравнодушно.

Касатики… До чего выразительны иногда бывают названия цветов! Некоторые прямо даже какие-то сказочные. Мать-и-мачеха, кукушкины слезки… Иван-да-марья.

Про иван-да-марью еще в детстве слышал трогательную историю. Скромный темно-синий Иван уезжал куда-то, а желтенькая красавица Марья не хотела с ним расставаться, бежала за ним и повисла у него на шее… И они превратились в цветок — чтобы не разлучаться.

Мудрый конец. В сущности, если бы они не превратились в цветок, неизвестно еще, как обернулось бы дело.

Куда уезжал Иван? Вероятнее всего — на войну уезжал. А что, если Марья так с ним прощалась горячо только из деликатности, чтобы не огорчать Ивана перед разлукой, не нарушать его душевного равновесия? Возможно, где-нибудь поблизости жил какой-нибудь Петр или Сидор, который ей гораздо больше нравился? Тогда — напрасно провожала. Если Иван когда-нибудь поймет, в чем тут было дело, ему больно будет вспоминать об этих проводах… Даже через много лет будет больно!

На березе первая желтая ветка — только одна во всем лесу.

Будто осень выглянула откуда-то потихоньку в холодное, пасмурное утро, мазнула желтой краской, а потом посмотрела на календарь — и раздумала.

«Что же я делаю? Зачем людям настроение портить в середине лета?»

И спряталась осень. А желтая ветка осталась. Висит ярким флажком и всем бросается в глаза. Поторапливает людей, напоминает им, что северное лето короткое.

Кому — сенокос не упустить, к близкой жатве готовиться.

А ребятам о грибах говорит ветка, об орехах. Гуляйте, купайтесь, загорайте — времени осталось не так уж много!

Орехов, кстати, здесь будет порядочно…

Светлана подпрыгнула, ухватилась рукой за лохматую двойняшку, притаившуюся под широкими листьями, притянула к себе… раскусила.

Нет, рановато еще: зернышки совсем маленькие, как подсолнухи. Нужно будет заметить это место, прийти с ребятами попозже.

Было воскресенье — у Светланы выходной день. Выходной день получился неудачный. Съездила в Москву, никого из подруг не застала. Кто на даче, кто далеко уехал, на все лето. Думала, что Галя Солнцева вернулась из Крыма. Но нет, у Галиной мамы отпуск, оказывается, еще не кончился.

Светлане открыл дверь Галин отец, очень обрадовался — скучно ему было одному в пустой квартире.

Угостил яичницей собственного производства.

Делать в Москве было, в сущности, нечего. На улицах жарко и душно от асфальта, от каменных стен. Идти в театр или в музей какой-нибудь не хотелось.

Светлана уехала обратно — решила просто погулять в лесу. Погулять одна. До вечера. До темноты.

Может быть, и лучше, что вышло так? Утомительно быть все время на людях. Так бывало и раньше, в детском доме. Когда гостила на каникулах у Зинаиды Львовны или у Гали Солнцевой, всегда отдыхала в тишине. Впрочем, потом начинала скучать без ребят и с удовольствием возвращалась в привычный шум.

Зинаида Львовна приглашала приезжать по выходным дням.

Утром Светлана даже заколебалась. Но все не могла рассчитать, уехал Костя или еще там. Потому что если он еще там, может показаться, что она именно его хотела застать. А если его уже нет, странным покажется — взять и приехать сейчас же после его отъезда!

Между прочим, вот уже второй год Костин отпуск не совпадает с Надиным. Вероятно, поэтому Костя и был такой… невеселый. Неужели Надя не могла сделать так, чтобы совпало? Уехали бы куда-нибудь в Крым — или на Кавказ — вот как Галя со своей мамой.

Что-то красное мелькнуло под елками… Целое семейство мухоморов. До чего ж хороши! Прямо как сказочные принцы стоят: все в белом, в белых круглых воротничках и красных шляпах с пупырышками.

Светлана по привычке оглянулась: хотелось, чтобы кто-нибудь полюбовался вместе с ней. Но тихо было в лесу. Она одна.

Вот сюда не нужно приводить ребят — мухоморам всегда достается от мальчишеских ног. Полетят разломанные шляпки, и вместо сказочных принцев — под елками крошево из грибов!..

Нет, лучше наоборот, — привести сюда ребят и добиться, чтобы не сломали, сказать: «Посмотрите, как это красиво…»

Сказочные принцы в красных шляпах остались под елками, а Светлана ушла.

Когда смотришь на деревья в лесу, кажется, что они стоят часто-часто. Подойдешь поближе — и они перед тобой расступаются. Обернешься — пропустили тебя и опять тесно сомкнулись. А деревья справа и слева, те, которые подальше, будто вместе с тобой идут. А те, которые ближе, идут навстречу. И лес получается весь в движении.

Так хочется иногда, чтобы сейчас, вот сию минуту, случилось что-то очень хорошее… Ну, например, письмо от кого-нибудь… или чтобы приехал кто-нибудь…

А вдруг, пока она здесь ходит, кто-нибудь приехал в лагерь? Да нет! Кому же? Кто может приехать?..

Тропинка круто сбежала в овраг. На дне оврага — ручей, весь обросший высокими травами, таинственный, тоже совсем сказочный, как мухоморы. На поворотах разливается маленькими бочажками. В каждый маленький бочажок можно посмотреться, как в большое зеркало.

Вода в бочажках теплая. Воды в бочажках по колено. По воде разбегаются круги.

А сверху смотрят молчаливые ели… Нет, не совсем молчаливые: шуршат, шепчут, поскрипывают…

Где-то далеко в лесу кто-то крикнул:

— А-у!

Уже грибники приезжают в выходные дни.

По другую сторону оврага лес совсем другой — молодой, светлый, солнечный… Меньше елок, больше березок и осин.

В этом веселом лесу по тропинке навстречу Светлане шли мужчина и молодая женщина. У мужчины за плечами небольшой мальчуган, женщина несла лукошко с оранжевыми подосиновиками.

Мужчина сказал:

— Хорошенькая девочка!

Светлана, горячо вспыхнув, прошла не оборачиваясь.

«Неужели это про меня?» Но ведь никого другого не было поблизости — значит, именно про нее.

А может быть, они просто разговаривали про какую-нибудь совсем другую девочку?.. Но ведь смотрели-то на нее!

Эх, так и не узнаешь никогда!

А все-таки было приятно…

И вот затихли голоса, опять Светлана в лесу одна.

Ее потянуло к ребятам, в привычный шум.

Переходя овраг, Светлана остановилась у ручья в том месте, где на повороте был маленький круглый бочаг, и долго смотрелась в лесное зеркало.

«Ваша мама заболела. У нее крупозное воспаление легких. Врачи считают, что это опасно. Ваша мама не хочет, чтобы вам писали или телеграфировали об этом, но, если будет хоть какая-нибудь возможность, возьмите отпуск и приезжайте».