Мишель Пейвер - Сердце Волка

И тут из тумана стрелой вылетел Волк и прыгнул прямо на Тенриса. Но колдун успел схватить свой гарпун, а токороты, как пауки, разбежались в разные стороны, вытащили ножи и, размахивая ими и горящими ветками из костра, стали наступать на Волка с разных сторон.

— Волк! — крикнул Торак, дергаясь изо всех сил и пытаясь снять связанные руки с острого выступа, но теперь ему мешали еще и привязанные к плите лодыжки. — Уфф! Уфф! Уфф!

Но Тенрис уже метнул гарпун.

Волк высоко подпрыгнул, извернулся, и страшное зазубренное острие пронзило пустой туман.

Тенрис что-то пролаял своим токоротам, и девчонка ткнула горящей веткой в груду плавника на тропе. Пламя взвилось стеной, казалось, оно достает до небес. Размахивая горящими ветвями, токороты бросились на Волка, и тот, рыча, попятился — прямо к стене огня.

Казалось, гибель его неминуема, но в самый последний момент Волк резко развернулся и перепрыгнул через пылающий костер в том самом месте, где на самом краю пропасти еще оставался узенький проход. Токороты с горящими ветками в руках бросились за ним. И в тот же миг пламя с ревом взвилось еще выше. Ловушка захлопнулась. Выход с Утеса закрыла стена сплошного огня.

Тенрис бросил на землю гарпун и, повернувшись к Тораку, сказал:

— Все. Он ушел. Теперь сюда даже твоему волку не пробраться.

— И твоим токоротам тоже! — усмехнулся Торак. Было слышно, как оба токорота с грохотом спускаются со скалы вслед за Волком.

Тенрис пожал плечами.

— Мне они больше не нужны. — Он взял нож, лежавший у Торака на груди. — С остальным я прекрасно справлюсь и без них.

Торак чувствовал, что сердце его готово выскочить из груди. Волк ушел, да и сам он теперь отрезан стеной огня от всякой надежды на спасение. Даже если он высвободит ноги, даже если ему удастся снять с острого выступа связанные руки и скатиться с жертвенного камня — что дальше? Он попал в страшную ловушку: Утес неприступен, а его противник — взрослый мужчина, колдун, который к тому же вооружен ножом и гарпуном и намерен во что бы то ни стало убить Торака и съесть его сердце…

И все же сперва Тораку необходимо было выяснить одну вещь.

— Скажи, почему ты это сделал? — спросил он, глядя прямо в желтые глаза Пожирателя Душ. — Почему убил моего отца?

Тенрис, словно удивляясь его вопросу, покачал головой:

— Ах, до чего ты похож на него! Все хочешь знать: почему да зачем. Почему, почему, почему!

Он обошел вокруг жертвенного камня, крепко сжимая рукоять ножа. Лицо колдуна искривилось, словно воспоминания наполнили его рот горечью.

— Твой отец предал меня! — сказал он наконец. — И был слишком слаб. Бесполезен. Но все же рассчитывал, что сможет…

— Отец не был бесполезным! — воскликнул Торак.

— Да ты-то что понимаешь? — озлился Тенрис.

— Он был моим отцом, — тихо сказал Торак.

Тенрис остановился, посмотрел на него и, обнажив в усмешке свои почерневшие зубы, промолвил:

— И моим братом.

Ренн, вытягивая шею, пыталась разглядеть, что происходит на Утесе, но туман был слишком густым, а плечо горы слишком низко нависало над нею. Лишь на мгновение, когда Пожиратель Душ придвинулся к самому краю Утеса, она увидела его черный четкий силуэт на фоне яркого пламени.

— У него в руках нож! — воскликнула она.

— Слишком высоко, — сказал Бейл, стоя с ней рядом. — Нам ни за что не успеть.

— Но нельзя же просто…

— Посмотри: огонь полностью перегораживает тропу. Как ты собираешься попасть на Утес? По воздуху?

Ренн бросила на него подозрительный взгляд. Несмотря на то, что сейчас он вроде бы полностью перешел на ее сторону, она все же не до конца доверяла ему. Но едва она открыла рот, чтобы возразить, как послышался волчий вой.

— А это еще что такое? — спросил Бейл.

— Это Волк, — сказала Ренн. И, приложив к уху согнутую ладошку, воскликнула: — Ой, как плохо! Он где-то далеко, на западе! Но почему он там? Почему не наверху, с Тораком? Если даже Волк не смогло него добраться… — Она лихорадочно пыталась что-нибудь придумать. — Ты прав, — сказала она Бейлу. — Мы не успеем вовремя подняться туда. Принеси-ка мой лук.

У мальчишки даже рот от изумления открылся.

— Я не позволю тебе застрелить его! Что бы он ни сделал…

— А как иначе нам спасти Торака?

— Но Тенрис — все еще наш колдун!

— Бейл, — с нажимом сказала Ренн, — мне не больше твоего хочется его убивать, но что-то предпринять мы просто обязаны!

И тут Пожиратель Душ отошел от края обрыва. Ренн, горестно вскрикнув, отбежала назад, тщетно надеясь снова его увидеть.

— Скала здесь слишком низко нависает, — сказал ей Бейл. — Быстрей. В лодку.

— Что? — не поняла Ренн.

Бейл крепко схватил ее за руку и потащил за собой.

— Жертвенный камень увидеть с земли невозможно, — пояснил он на бегу. — Он виден только с Моря!

Они опрометью бросились к стоянке. Бейл нырнул в свое жилище, через мгновение появился вновь и сунул Ренн ее лук и стрелы. Почти не останавливаясь, он сорвал с опор свой челнок, моментально спустил его на воду, толкнул Ренн на корму, вскочил в лодку и выхватил весло. Ренн обеими руками так и вцепилась в низенькие борта — они прямо-таки с немыслимой скоростью летели по воде.

Поднимался ветер. Это был восточный ветер, и дул он от Леса. Когда Ренн снова повернулась лицом к Утесу, оказалось, что туман расступился и теперь Пожиратель Душ был ей хорошо виден. Он стоял, воздев нож высоко над головой и словно принося его в жертву небесам. У его ног кто-то лежал. Совершенно неподвижно.

— Я вижу их! — крикнула Ренн.

С поразительной ловкостью Бейл развернул челнок и подвел его под самый Утес. Ренн вскочила, покачнулась и наверняка оказалась бы за бортом, если бы Бейл не поймал ее и рывком не заставил сесть.

Руки у нее дрожали, когда она вытаскивала стрелу и вкладывала ее в лук. Несмотря на самоотверженные усилия Бейла, лодчонку так и швыряло на волнах. Ренн понимала, что встать не сможет и стрелять придется с колен.

А Торак по-прежнему лежал без движения, и Ренн похолодела от ужаса: неужели они опоздали?

— Мы слишком далеко, — пробормотал Бейл, — отсюда никто попасть не сумеет…

Стиснув зубы, Ренн заставила себя не слушать его. Она знала: сейчас нужно думать только о цели — так учил ее Фин-Кединн.

Как можно лучше прицелившись, она выстрелила.

Стрела, дугой перечеркнув небеса, вонзилась Тенрису прямо в ладонь. Он взвыл и упал на колени, его нож с грохотом покатился по камням.

Торак, воспользовавшись этим, поспешно вывернулся из ремней, стягивавших его лодыжки, и, собрав последние силы, оперся на пятки и рывком дернулся вперед. Рук своих он почти не чувствовал: они казались чужими, тяжелыми, но ему все же удалось как-то снять их с проклятого выступа и скатиться с жертвенника на землю.

А Тенрис по-прежнему стоял на коленях, зажав одной рукой вторую, раненую. Потом поднялся и, пошатываясь, отошел от края Утеса настолько, чтобы его не могли достать стрелы.

Торак, с огромным трудом заставляя онемевшее тело двигаться, отбежал от него подальше. Постепенно оживающие плечи и запястья жгло как огнем. Сейчас они с Тенрисом стояли по разные стороны от жертвенного камня, прямо у Торака за спиной был край Утеса, нависавший над Морем.

Страшно шипя от боли, Тенрис выдернул из своей ладони стрелу. Пот ручьями струился по его лицу, измазанному золой, и оставлял извилистые дорожки, под которыми проступали красные шрамы ожогов.

— Сдавайся, Торак! — задыхаясь, сказал колдун. — Все кончено!

Послышался волчий вой. Это Волк сообщал Тораку: «Злых духов больше нет!»

— Он далеко, — сказал Тенрис, хватаясь за гарпун. — Он тебе больше не поможет.

— Он и так уже помог мне, — возразил Торак.

Тенрис фыркнул:

— Нет, теперь тебе никто не поможет, Торак. И твои друзья уже не смогут снова выстрелить в меня, поскольку будут бояться попасть в тебя.

Торак не ответил. Он с огромным трудом, собрав последние силы, держался на ногах.

— Сдавайся, Торак! — вновь раздался красивый, звучный голос колдуна. — Признаю: ты отлично держался, но теперь тебе пора передать свою магическую силу тому, кто знает, как ею воспользоваться.

Торак быстро оглянулся. Восточный ветер крепчал, унося туман. Полоска серебряного лунного света пролегла на поверхности Моря.

— Не бойся: я все сделаю быстро, — снова заговорил Тенрис. — Обещаю.

Далеко внизу беспокойно мерцало Море. Торак чувствовал на лице ветер, дующий из Леса, и думал о Волке, о Ренн, о Фин-Кединне, обо всех тех племенах, с которыми даже никогда не встречался. Если он позволит Тенрису отнять у него блуждающую душу, тогда всем этим людям будет вечно грозить смертельная опасность.