Ян Ларри - Записки школьницы

По совету каких-то «святых старцев», мать взяла Марго из больницы и привезла домой. Врачи не хотели отпускать Марго, просили оставить её в больнице хотя бы ещё на одну неделю, но мать настояла на своём и взяла Марго под расписку.

Весь класс возмутился, когда узнал об этом. Мы послали делегацию к Пафнутию, но и он ничего не может сделать.

Он сказал, что есть такой закон, по которому родители могут взять больных детей под расписку. Так же, оказывается, может выписаться из больницы любой взрослый больной.

По-моему, это очень неправильный закон и его нужно отменить. А вот как это сделать — не знаю. Да и теперь уже поздно что-нибудь делать.

Бедная Марго!

Софья Михайловна, правда, успокоила нас. Она говорит, что Марго больше всего нуждается теперь не в больничном режиме, а в хорошем, усиленном питании, и что сейчас от питания зависит многое. Чем лучше будет у неё пища, тем скорее она поправится. Но мать Марго не много зарабатывает. Где она возьмёт деньги на хорошее питание?

Директор сказал:

— Немного собрано денег среди учителей. Кое-что даст родительский комитет. О питании вашей подружки не беспокойтесь.

Но как же не беспокоиться?

— Ребята, — сказал сегодня Пыжик, — все помогли Марго, все собрали деньги на усиленное питание! И учителя, и родительский комитет. А мы что? Кошками поцарапанные?

— Произвести сбор, — предложила Дюймовочка. — Пусть все внесут что-нибудь из личных сбережений.

Мы стали выяснять, у кого и какие есть сбережения. И тут выяснили, что никаких сбережений никто не имеет. Правда, у Лийки нашлось шесть рублей и тридцать семь копеек, а вот у других ребят оказалось в карманах только по пятьдесят-шестьдесят копеек.

Дюймовочка сказала:

— Мы можем выделить кое-что из киношных денег. Каждому из нас дают дома деньги на кино. Да? Ну вот, если все по одному разу воздержатся от кино — тогда у нас накопятся порядочные сбережения.

— И на каток дают! — напомнила Валя. — Можно из этих денег тоже внести на дополнительное питание.

Тарас Бульба спросил, сколько нужно денег Марго.

— Хорошо бы собрать рублей сто, а ещё лучше — двести или триста! — сказала я.

— А тысячу? — спросил Тарас Бульба. — Хуже будет?

Мы засмеялись.

Таких денег и во всей школе не наберёшь. Тарас Бульба рассердился:

— «Ха-ха, хе-хе», — передразнил он нас, — а что «ха-ха» — и сами не понимаете! Руки есть? Ну? Какой может быть смех? — Он вытянул вперёд руки и сказал сердито. — Вот он — капитал-то! Первейший в мире! Поценнее серебра и золота… Руки есть — и капитал будет! Договориться надо! Вот что! Разрешение надо взять. От директора школы разрешение!

— И что тогда получится? — спросила Дюймовочка.

— А всё получится! Заказ возьмём! Вот что получится. С артелью, допустим, заключим договор. И таковая артель имеется на примете. Или с фабрикой игрушек потолкуем. Тоже нуждаются. Это уж я точно знаю.

— А как сделать? — поинтересовалась Дюймовочка.

— Руками! Ручками! Головкой! Вот на этих самых станочках!

Ребята заорали, потому что у всех, конечно, было желание помочь Марго. Да и всем показалось интересным самим заработать деньги. Никто из нас не заработал ещё ни одной копейки. Все с радостью проголосовали предложение, и Тарас Бульба ушёл договориться. Он сказал, чтобы мы работали, а он всё выяснит и через час вернётся обратно. Но вернулся он через два часа. И вернулся такой весёлый, что все сразу поняли: договорился!

— Тысяча и один заказ! — помахал какой-то бумагой Тарас Бульба. — Работай только! Не ленись! На сто лет хватит работы. Значит так: директор говорит, заказов брать не будем, а сами закажем изготовить наборы рабочего инструмента. Детского, так сказать. Для младших классов. Ну, там как полагается: молоток, зубило, плоскогубцы, отвёртки, дрели и всё такое прочее. Ящички изготовим сами же, в столярной мастерской школы. Упакуем, конечно! Фирменный знак: сделано в школе номер такой-то, Ленинград и всё такое прочее!

Мы переглянулись.

— А кто же будет покупать наборы? Младшие классы?

— Артель возьмёт! — сказал Тарас Бульба. — Директор уже разговаривал с ними. Берут! Главное, чтобы добротное было, красивое. И вообще сомнений не может быть. Инструмент — такая вещь, что в любом домашнем хозяйстве пригодится. Гвоздь надо тебе в стену забить, к примеру, а как ты его без молотка вобьёшь? Да и другие инструменты требуются в домашней обиходности. Но если уж браться, так браться. Тут уж придётся договариваться не менее как на тысячу комплектов. Вот теперь и подумайте сами: осилим?

— Осилим! — закричали ребята.

— Тогда всё!

— А когда получим деньги? — спросила Нина. — Вперёд нам не дадут сто или двести? Марго ведь надо быстрее поставить на ноги.

— Дадут! — сказал Воспитатель. — Обязательно дадут! Я из своих сбережений дам. Потом отдадите! Сегодня же дам! Пятьсот достаточно будет? Думаю, за год вы сумеете заработать эту сумму и вернуть мне.

— Ура!

Ну, конечно, ура, потому что на пятьсот рублей можно купить многое для Марго. И масла, и фруктов, и какао, и разных диетических кушаний. Ей за месяц всего не съесть, а через месяц она вполне поправится на хорошем питании.

В тот же вечер мы отнесли деньги и передали матери Марго, и тут случилось такое безобразие, что я чуть не расплакалась.

Ну, принесли мы деньги и сказали, что наш класс дарит их Марго на хорошее питание, чтобы поскорее она поправилась.

Мать Марго заплакала, стала целовать нас и благодарить, а потом пересчитала деньги и сказала:

— Не знала даже, как мне и быть, как перевернуться. Думала в ломбарде заложить кое-что, а тут, прямо с неба благодать. Вот теперь мы и молебен отслужим, доченька, и старцу Макарию передадим сотню-другую на добрые дела. Доброе дело не хуже молитвы угодно господу. Спасибо, деточки. Ох, спасибо! Господь не оставит вас!

Когда я услышала, что наши деньги мать Марго хочет отдать попам и какому-то старцу Макарию, я даже затряслась от злости.

Ну подумать только, мы будем работать, а наши деньги пойдут на молитвы и на водку старцам! Уж я-то слышала от папы, как эти старцы пропивают молитвенные деньги, а мне совсем не хотелось, чтобы мои деньги пошли на выпивки.

Злость так душила меня, что если бы я раскрыла рот, так закричала бы, наверное, собачьим голосом.

— Никаких Макариев! — сказала я. — Деньги мы собрали для питания Марго. А Макарии пусть сами питаются!

— Глупые вы! — заулыбалась мать Марго. — Не единым хлебом сыт человек! Крепкая молитва да вера в господа бога питает и душу и сердце человечье. Да и то сказать: мать я или чудище стозевное? Одна у меня Машенька-то. Не обижу. Упаси бог. Последнее продам, а уж поставлю её на ноги.

Ну, я почувствовала себя так, будто меня смазали горчицей и посыпали перцем. Уж не помню даже, что кричала, а только добилась своего. Мать Марго начала вздыхать, креститься, а потом сказала:

— Бог вас простит, а я прощаю! Не возьму из ваших денег ни копейки. Но возблагодарить господа за исцеление никто мне не запретит!

Возвращаясь от Марго, мы заспорили. Пыжик сказал, что всё равно наши деньги пойдут в карман старца, а Нина сказала, что мать Марго дала слово, что она ни копейки не тронет из денег, а когда человек даёт слово, он не может нарушать его.

— Это мы не можем, — сказал Пыжик, — а верующие могут. Они говорят одно, а делают другое. Ведь ни один верующий не отдаст последнюю рубашку и ни один не подставит правую щёку, если его ударят по левой. Так и во всём у них! Только обман. Наши деньги попадут теперь к Макарию. Вот увидите!

И я так подумала. Конечно, она просто обманула нас. Сказала, что не отдаст, а сама принесёт их Макарию на тарелке.

Когда мы стали обсуждать этот вопрос в классе, Вовка предложил сходить к этому Макарию и заявить ему официально, что мы выбьем у него в доме все стёкла, если он отберёт у больной Марго деньги.

Предложение было принято единогласно, но, к сожалению, никто из нас не знал, где живёт этот жулик, и нам пришлось отказаться от такого хорошего предложения.

Мы стали думать о том, какие меры ещё можно принять, чтобы наши деньги не попали в карман попов и макариев, и, наконец, решили пойти в милицию.

— Даже и ходить не надо! — закричал Бомба. — Можно просто позвонить по телефону! Из кабинета Пафнутия!

Мы побежали к директору, но, когда он узнал, чего мы добиваемся, сказал, что сам поговорит с милицией.

И все ребята вздохнули свободно. Уж теперь можно надеяться, что Пафнутий не позволит обворовать Марго.

В эту четверть я начала работать по чертежам. Первая деталь, которую я сделала по чертежу, была одобрена Тарасом Бульбой. Он сказал, что из меня выйдет толковый металлист.

— Хватка есть, — сказал он, — и металл чувствуешь! Предсказываю: выйдет из тебя человек настоящий! А почему? Да потому, Галинка, что металл закаляет характер, как сталь. Мне, гляди, под семьдесят, а похож я на развалину? Да ни-ни! И всё потому, что я работаю на металле, а металл меня подрабатывает мало-помалу. Я его, он меня.